Как выяснилось, доброта тоже имеет границы, за которые переступать
нельзя: Пес-громадина, не разобрав в чем дело, тут же опрокинул Шпица и
схватил его за глотку...
На свое несчастье Пес вывалил свою хвостяру между прутьями клетки и
(да простит меня мой друг Пес - это нужно было для дела) я мгновенно
прокусил его хвост своими клыками!..
Что тут началась!
Пес спрыгнул со Шпица и тут же прихватил какого-то Дворнягу!..
Шпиц бросился на Фоксика!..
Дворняга вырвал клок из бока Шпица!..
Вой, лай, рычание, визг, мяуканье, шипенье!.. В нашей, Кошачьей,
клетке Коты и Кошки на нервной почве сплелись в клубок, из которого ле-
тели клочья шерсти!.. Трещал штакетник, ходуном ходили клетки!..
- Что там еще такое?! - раздался голос Пилипенко.
- Видать, чуют - куда едут, - рассмеялся Васька. - Ладно, счас разбе-
ремся...
И в это время Бродяга сказал:
- Приехали!
Наш "воронок" остановился. На всякий случай, чтобы скандал не зату-
хал, и чтобы поддержать панику в необходимом градусе, я просунул лапу в
собачью клетку и рванул когтями по чьей-то собачьей спине. Этот "кто-то"
укусил моего приятеля-Пса за заднюю ногу. Пес шарахнулся и выломал пе-
реднюю стенку клетки как раз в тот момент, когда Васька и Пилипенко рас-
пахнули фургон.
Одновременно с этим произошла уйма событий: выломав стенку, огромный
Пес выпал на Пилипенко и щелкнул своей мощной челюстью прямо перед его
носом!..
...Бродяга вышвырнул Котенка на улицу, а сам, словно привидение,
растворился в воздухе!..
...в образовавшийся пролом Собачьей клетки ринулись обезумевшие от
страха и злости Собаки!..
...идиот-Фоксик оказался не таким уж идиотом и мертвой хваткой повис
на Ваське!..
...белый ухоженный Шпиц очень симпатично тяпнул Пилипенко за ногу...
- Закрывай фургон!!! Фургон закрывай, мать твою в душу в гроб, всех
вас ети!.. - закричал Пилипенко.
Пытаясь стряхнуть с себя Фоксика, Васька захлопнул одну половину две-
рей фургона и выхватил откуда-то лопату... Тут и Пилипенко очухался, но-
гой сшиб Фоксика с Васьки и бросился закрывать вторую половинку две-
рей...
Когда между створками дверей фургона оставалось не больше десяти сан-
тиметров, я с жутким шипением и воплем вылетел оттуда и всеми четырьмя
лапами с максимально выпущенными когтями вцепился в голову Пилипенко.
Пилипенко упал навзничь и, пытаясь содрать меня со своей головы, зак-
ричал так, что к нам стал сбегаться народ.
- Сейчас, сейчас, Афанасьич... - метался вокруг нас Васька. - Сейчас
я его лопатой!..
Я увидел занесенную над собой лопату и подумал, что я и так уже слиш-
ком задержался в компании этих мерзавцев. Пора и честь знать.
Васька замахнулся.... И тут я прокусил Пилипенко ноздрю и бросился в
сторону. За моей спиной раздался глухой удар и такой дикий визг Пилипен-
ко, что наше Кошачье преимущество в две октавы - показалось мне просто
ничтожным. Пилипенко сумел завизжать на ТРИ октавы выше, чем любая наша
Кошка-истеричка!..
Все остальное произошло помимо моего сознания - в сотые доли секунды:
выпрыгивая из-под опускавшейся на меня лопаты, я взлетел на гору ка-
ких-то ящиков, оттуда молниеносно сиганул еще выше на крышу мрачной дву-
хэтажной пристройки, а уже на крыше, в условиях относительной безопас-
ности, я вновь обрел способность четко осознавать происходящее и видеть
все вокруг.
Без ложной скромности должен признаться, что мне - автору всего этого
"хипеша" и "халеймеса", как сказал бы Шура Плоткин, вид сверху очень и
очень понравился! "Картинка маслом!" добавил бы Шура, увидев...
...визжащего и катающегося по земле Пилипенко с разбитой головой и
прокушенной ноздрей...
...разбегающуюся во все стороны разномастную Собачню...
...стремглав улепетывающего Котенка...
...и толпящихся вокруг Пилипенко растерянных Людей.
Вот только Бродяги не было видно нигде. Но за него я не очень волно-
вался. Бродяга - Кот самостоятельный, стопроцентно уличный, а это очень
неплохая закваска! Ему рассчитывать, действительно, не на кого, он сам о
себе позаботится...
Но пока я тщеславно любовался на творение лап и мозгов своих, я и не
заметил, как из слухового чердачного окна с одной стороны, и по горе
ящиков с другой стороны, на крышу влезли двое в замызганных серых хала-
тах и стали меня окружать. Причем, у одного в руке был точно такой же
сачок, как и у Пилипенко!..
Запах от них шел - слов не подобрать! Меня буквально затрясло от ужа-
са!... Я не знаю, как я это понял - но это был запах СМЕРТИ. Этим запа-
хом пахли Убийцы. Мои Убийцы...
Я быстро огляделся по сторонам - положение практически безвыходное.
Внизу - Люди, Васька с лопатой, уже запертые ворота, высокий каменный
забор...
Забор... Забор!!! Ах, как он далеко стоит от крыши!.. Ох, не допрыг-
нуть мне!.. Ох, не допрыгнуть... А может, попробовать?.. Господи! Дай
мне силы... И если я останусь жив, я клянусь тебе...
- Он, кажись, на забор целится, - сказал один Убийца другому. Перек-
рой ему там кислород.
- Да куды он денется? - ухмыльнулся второй Убийца. - До забора ему в
жисть не допрыгнуть...
А тут еще все Люди, стоявшие внизу вокруг Пилипенко, этот бол-
ван-Васька, да и сам сволочь-Пилипенко стали орать на весь двор: "Хва-
тайте его!.. Заходите сбоку!.. Не упустите! Прекрасный экземпляр!!!"
И тут я вдруг решил - или я погибну сейчас, или докажу им всем, что
я, действительно, "ПРЕКРАСНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР"! Я-то знаю себе истинную цену!
Кто Вы, и кто Я?! Разве нас можно сравнивать? Вы же себе только каже-
тесь, а я настоящий... Вы в массе своей очень мелковаты и неприглядны.
За крайне редким исключением. В то время, как Я...
Ну, кто из Вас смог бы в одну ночь трахнуть четырех Кошек, да еще и
не по одному разу?! Кто из Вас смог бы начистить рыло немецкой овчарке,
превосходящей Вас в росте и весе раз в десять?! Кто из Вас может прыг-
нуть вверх вшестеро выше самого себя?.. Только один... Как его? "Бубка",
что ли... Так и то при помощи длинной палки. А ты без палки, как я,
прыгни! Да, я сквозь стены вижу! Я сотни тысяч запахов чувствую! Я в
темноте - как рыба в воде!!! Я сто раз на день умываюсь и привожу себя в
порядок, а Вас, грязнулей паршивых, не заставить ноги вымыть на ночь!..
Я Шуру Плоткина, когда он запил после развода с женой и чуть совсем
не деградировал, - к жизни вернул! Я его Человеком сделал! Сочинять зас-
тавил!.. Вы его статьи и рассказы читаете - ахаете, руками всплескивае-
те, засранцы, а потом, только потому, что он вроде меня - непородистый,
то есть "нерусский" - "Жидом" или "Евреем" называете. А он в тысячу раз
умнее Вас всех, которые сейчас стоят там внизу, валяются на земле и ла-
зают за мной по крышам! Бляди Вы все! Вы еще не знаете, что такое "ПРЕК-
РАСНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР"! Смотрите, болваны!
И я ПРЫГНУЛ!!!
Я никогда в жизни не прыгал так далеко! На какое-то мгновение мне по-
чудилось, будто я парю в воздухе, будто бы какая-то таинственная и неве-
домая сила несет меня в пространстве и мягко опускает сверху на высокий
институтский забор...
Но я реалист. Я не очень-то верю во всякие там мистические сверхъес-
тественные явления. Поэтому я лишний раз утвердился в уважении к самому
себе и к собственной теории - все СИЛЫ мы черпаем в ЛЮБВИ и НЕНАВИСТИ.
Я ненавижу Предателей и Провокаторов, Пилипенко и Ваську, этих убийц
в серых гнусных халатах, пахнущих смертью...
Я люблю Своего Шуру Плоткина, Свой Дом, разных Кошек, приятелей-Котов
и хорошую жратву!.. Вот почему я смог прыгнуть так далеко, как не пры-
гал, наверное, еще ни один Кот в мире!
Даже мои враги там, внизу, ахнули!.. Хотя нескольким из них это не
помешало выскочить на улицу, чтобы теперь именно там отловить меня, как
говорит Шура, "в лучшем виде".
Верх институтского забора был широким и плоским. Через равные проме-
жутки в него были забетонированы метровые железные штыри, торчащие в се-
рое петербургское небо, а между штырями в три ряда была натянута ржавая
колючая проволока. Судя по этим признакам, я подозреваю, что институт
занимался не только мирной физиологией.
Я подлез под нижний ряд колючей проволоки и даже нахально присел на
задние лапы - вроде бы я отсюда никуда уходить не собираюсь. Меня только
кончик хвоста выдавал. Он нервно и непроизвольно метался из стороны в
сторону, и я ничего не мог с ним поделать.
На мое счастье, из какого-то переулка на нашу улицу вывернул громад-
ный грузовик с длиннющим синим очень высоким фургоном, и, набирая ско-
рость, помчался мимо ворот института.
Прыжок с забора на проносившийся мимо меня брезентовый фургон - был
уже просто детским лепетом, и ни в какое сравнение с предыдущим рекорд-
ным прыжком идти не мог.
Как говорится, за этот прыжок я и не ждал аплодисментов. Это был
крайне средненький, рядовой прыжочек, доступный любому мало-мальски ува-
жающему себя Коту.
Но мог ли я представить себе, что этот, прямо скажем, немудрящий пры-
жок на очень долгое, долгое время будет моим последним прыжком на этой
Земле?..
Мог ли я, прыгая с забора на огромный дальнорейсовый грузовик, вооб-
разить, что быть может, навсегда расстаюсь со Своим Шурой Плоткиным, с
Нашим Домом, с этим мрачноватым, обезображенным хлипкими разноцветными
ларьками, но таким прекрасным городом, в котором я родился и вырос, в
котором почувствовал себя Бойцом и Личностью, и без которого никогда не
мыслил своего и Шуриного существования...
Помню, в последнюю секунду, когда все осознали, что ПРЕКРАСНЫЙ ЭК-
ЗЕМПЛЯР уезжает от них в неизвестном направлении на громадном фургоне
дальнорейсового грузовика, этот кретин-Васька не нашел ничего лучшего
как поднять обломок кирпича и метнуть его в мою сторону.
Кирпич перелетел через фургон. На противоположной стороне улицы раз-
дался звон разбитого стекла, и я еще успел увидеть, как осыпается витри-
на какого-то магазина, как срабатывает магазинная охранная сигнализация
- тревожные короткие и очень мощные звонки с одновременным миганием жел-
тых ламп на фасаде. Уже издалека я услышал резкие милицейские свистки,
живо представил себе, что должно произойти дальше, и подумал: "Так тебе
и надо, дубина!.."
В отличие от маленького металлического фургончика на пилипенковском
"Москвиче", эта громадина была сотворена из крепкого синего брезента,
укрепленного на каркасе. К борту площадки брезент был пришит здоровенны-
ми стежками из тонкого стального троса. Эти стежки шли не только по низу
фургона, но и по его торцевым стенкам.
Я лег на крышу и внимательно осмотрел шов именно передней стенки. Мне
это было удобнее тем, что у передней стенки не так дуло - большой нак-
лонный козырек-обтекатель, укрепленный на крыше водительской кабины, на-
дежно защищал от холодного встречного ветра. Это во-первых. А во-вторых,
подумал я, если мне и суждено сорваться с крыши фургона на ходу, так
между кабиной и передней стенкой будет хоть за что зацепиться...
Свесив голову вниз, я увидел, что по вертикальному шву тросик затянут
не очень сильно, и там нет такого плотного прилегания одной стороны бре-
зента к другой. И в любой из этих "стежков" нормальный Кот может вполне
пролезть внутрь фургона. Мне же для этого было необходимо спуститься
метра на полтора вниз, к наиболее ослабленному "стежку". Ибо я не только
ПРЕКРАСНЫЙ, но и очень КРУПНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР. И там, где пролезет обычный
кот, я просто могу застрять...
И я стал спускаться вниз по отвесной стенке фургона, отчаянно цепля-
ясь когтями всех четырех лап. После того, что я только что пережил и со-
вершил, сорваться под колеса мчащегося грузовика было бы просто глупо!
Без какого бы то ни было бесшабашного героизма и безоглядной реши-
тельности, достаточно осторожно и расчетливо, с той необходимой долей
естественной боязни, которая зачастую сохраняет нам жизнь, я все-таки
