явно хотели встать там, долго плавали себе, тормозили. Но, по
счастью, вставать так рано противоречит их Уставу, и они уплыли
дальше. И быстро растворились в ночи. Странные какие-то. Вот
таким забавным и одновременно поучительным случаем закончился
день восьмого августа, который навеки останется в наших сердцах
как День Подвига.
Moral level: 3 (Low).
9 августа
А утро неожиданно выдалось солнечное. Просветы, наконец,
пришли. И они принесли Солнце на своих, образно говоря, плечах.
Где ж они вчера, свиньи, были?! Но хорошо, что они вообще
удосужились прийти. После таких подвигов, как вчера, необходимо
оправиться от потерь и восстановиться. Так что лучше поздно,
чем никогда, и солнце пришло, и было хорошо.
Сделали дневку. (Она все равно была запланирована). Это
отличие гордых и независимых людей - они стоят, кусаемые всякой
летучей гадостью, в хорошую погоду, когда все другие идут, даже
не подозревая, насколько они неоригинальны, и, напротив,
независимые люди идут, преодолевая дождь, и волны, и буран,
честно упираясь в трудности и смеясь над всеми другими, которые
стоят и пережидают непогоду. Им, гагарам, недоступно. Нам, не
гагарам, тяжело. Но зато у нас дневки хорошие.
Плюс к солнцу был ветер, и мы довольно быстро перегородили
всю поляну веревками, сколько было, и понавешали на них мокрых
вещей. Первую половину дня было совсем трудно продираться через
них, так все было кругом завешано. Потом мы привыкли. Несмотря
на солнце, жарко-то не было, особенно у воды. Но это не мешало,
и все откровенно отдыхали и приводили себя в порядок. Фионин,
скажем, промочил палатку, соответственно они с Денисом ночевали
в мокрой палатке, а днем Финик ее сушил. Вид был потрясающий.
Все вещи ровным слоем валялись перед палаткой - спальники,
пустые гермы, традиционно мокрые продукты, они сушились, как
могли, а сама палатка стояла поднятой над землей, как на курьих
ножках. Финик спер для этих целей от костра четыре полена,
которые, между прочим, ведь не он нарубил. И он пошел с этими
крадеными дровами, поднял дно палатки и подставил поленья под
углы. Классный вид получился. Первобытный. Не палатка, а
гнездо. Так он сушил себе дно палатки.
А Ченцов, разумеется, клеился. Да и Фионин тоже клеился. Они
разобрали к чертовой бабушке свои Мурены и клеили, как обычно,
баллоны. Ченцов, как кладоискатель, часами ползал по баллону и
прислушивался к своим ощущениям. Он искал дырку. Ощущений,
понятное дело, не было никаких. Разве Ченцов способен найти
что-нибудь нужное? Но он, ко всеобщему удивлению, не сдавался и
продолжал упорно исследовать поверхность баллона. Под вечер
Ченцов, мне кажется, просто сроднился со своим поддувным
бортом, но дырку так и не нашел. Ее нашел Денис, и за это
Ченцов надувал ему борта. Финик же к этому времени решил, что
высушил палатку, снял с нее костыли и пошел туда что-то клеить.
Конечно же, он провонял себе резиновым клеем всю палатку, и
если раньше они спали в мокрой палатке, то теперь им предстояло
сомнительное во многих отношениях удовольствие спать в
резиновой атмосфере. Наша байдарка тоже не без потерь перенесла
предыдущие дни, у нее были дыры в шкуре, и в деке, и у нее
совершенно вырвались из деки некоторые веревочки, за которые к
ней цеплялся фартук.
С фартуком у нас всегда были проблемы. Так, половина юбок
(то есть одна юбка) была безобразно маленькая. Как раз к этой
дневке Данилов заметил, что она совершенно не соответствует
фартуку, и надумал ее поменять. На мою, которая была
нормальная. И мы, как дураки, бегали вокруг фартука и
производили примерочные эксперименты. Они закончились явно не в
мою пользу, поскольку оказалось, что его юбка, хотя и очень
плохо, но все же налезала на фартук спереди, и мы поменялись
юбками. С тех пор я все время испытывал в пути некоторую
неприязнь к хозяину байдарки. А конкретно в те моменты, когда
я, выбиваясь из сил, пытался натянуть юбку, я испытывал скрытую
неприязнь и к Данилову тоже. У него-то всегда была нормальная
юбка. А заливало-то в основном меня. Но 9 августа я еще об этом
не знал, поэтому мы поменялись.
Глядя на всеобщую занятость, Лебедь тоже усердно принялся
клеиться. Хотя, насколько я понимаю, ему это, как и прежде,
было не слишком-то нужно. Но ведь есть еще туристская
солидарность.
Крайне важным всеобщим делом на дневке также была еда. Еда
занимает весьма большое, едва ли не главное место среди прочих
дел на дневке. Не стала грустным исключением и эта дневка.
Запланированные завтраки и обеды бодро сменялись не менее
привлекательными блинами и грибами, в целом, веселье шло на
славу. Блинов было, так скажем, ограниченно много. Когда их
пекли, противень ставился над углями не на камни, а на дрова,
дрова же оказались сухими и нервными, и поэтому они постоянно
вспыхивали и горели, мешая нормальной работе. Поэтому их
приходилось постоянно заливать из кружки водой, основная часть
которой попадала, разумеется, на угли. Угли по мере сил
сопротивлялись, орали, шипели, плевались пеплом, но не
выдерживали и гасли. Из этой ситуации естественным образом
возникали новые геморрои, связанные с разведением нового огня и
получением новых углей. И так постоянно. Забавно, но при этом
еще надо было печь блины. Чудесная работа. Редко встретишь
такую. Ее с честью выполнили Ксеня и Лебедь. Ура. Страна, что
ни говори, должна бы знать своих героев.
А чернику собирала Наталья. Это уж вообще был героизм. Я
никогда бы не пошел в лес, чтобы набрать кан-другой черники на
всех. Ну действительно, разве так можно - ползаешь по всему
лесу, расталкивая комаров накомарником, и собираешь по одной
несметные количества ягод, позабытый и брошенный всеми, а потом
приносишь эту драгоценную чернику в лагерь, и ее съедает
какой-нибудь Ченцов. Это же какой удар. Так можно и с ума
сойти. Но Наталья на удивление стойко совершила подвиг
собирания ягод и даже как будто не расстроилась, когда их съел
Ченцов. Это удивительно, это достойно преклонения.
Грибов тоже было много. Некоторые, кому не жалко лишней
пленки, фотографировали их со всех сторон. Мне кажется, это
идиотизм второго рода. Из каждого похода все привозят по
нескольку фотографий, на которых увековечены их творческие
успехи - на клеенках накиданы бесформенные горки благородных
грибов, стоят в черных закопченных канах или в лучшем случае
россыпями насыпаны кучки частично подавленных ягод, грустно
вповалку лежат дохлые рыбы. Разумеется, каждый такой кадр - это
победа человека над жадной природой. Встречаются на таких
кадрах и раздражающие воображение кучи блинов, хотя вот
фотографии канов с супом я еще ни разу почему-то не видел.
Такая фотография - это тем более победа, но уже победа человека
над собственными продуктами. В любом случае все эти кадры -
несомненные победы, они смотрятся гордо. Но это же не причина,
чтобы снимать их повсюду, да побольше. Их полно в любом
альбоме, и никогда нельзя сказать наверняка, если только это не
написано рядом, где это снято и зачем. Где это снято, обычно
написано. Зачем - остается загадкой. Нередко случается, что
фотографируют продукты наловленные, но потом выброшенные. Это
ведь, по большому счету, уже неважно. Обычно это относится к
рыбе и к грибам. По счастью, наши грибы тогда избежали этой
трагической судьбы.
Но ведь трагическая судьба - это не такая простая штука, уж
кого-нибудь она да обязательно постигнет, и она действительно
постигла на этот раз баранки. Это вышло так. Наши,
пельменьские, многочисленные баранки, жили без потерь в
полиэтиленовых пакетиках, но от скуки некоторые из них изнутри
запотели. Особенно хамски себя вел один недобитый пакетик.
Капельки внутри него уже скооперировались и приняли вид больших
капель, угрожающих сухому существованию сушек. Поэтому когда
Ченцов сказал, чтобы мы достали на перекус сушки, я обрадовался
и неосторожно сказал, что да, есть у нас один погибающий
пакетик. Неожиданно эту мысль уловил Фионин, и оказалось, что и
у него есть погибающий пакетик сушек. Пока я не опомнился,
Финик побежал к своей палатке и принес этот пакетик. Всем сразу
стало ясно, что сегодня сушек не предвидится. Они были не
погибающие. Они были безнадежно и давно мертвые, причем не
просто так погибшие, а безнадежно утонувшие. Они, как огурцы,
состояли на 98 процентов из воды. Настроение у всех, однако,
приподнялось. Фионин предложил их поджарить в масле. Настроение
у всех поднялось еще больше. Тогда Фионин предложил их запечь с
вареньем, и с сахаром, и с заварным кремом, и с этим, и с тем,
да побольше. Настроение у всех совсем поднялось, так, что
Фионину пришлось сдать позиции и вернуться к первому, настолько
же бессмысленному, но зато безвредному для целых продуктов,
варианту. Он сел жарить сушки.
Зрелище было неплохое, но скоро оно почти всем наскучило, и
толпа постепенно рассосалась с места события. Прошло полчаса.
Сушки дымились, но не сдавались и были такими же мокрыми, как и
прежде. Но только стали подгорать. Прошло еще пятнадцать минут.
Сушки сгорели. Прошло еще минут пять, некоторые из горелых
сушек просохли изнутри, и Финик пригласил всех принять участие
в очищении противня. Герои. Мы съели больше половины. И никто
не умер. Иногда случаются просто удивительные вещи. Так что
сушки не доконали нас.
К вечеру нас доконали мошки, но это уже было неоригинально.
Но достаточно противно. С 7 августа не сравнить, конечно, но
тоже много. Но пережили как-то. Но вот пока бегали от мошек,
наткнулись вдруг на баню. Настоящая баня, хотя и плохонькая.
Некоторые даже помылись. Но там даже спуска к воде не было,
приходилось каны нагревать, а каны нужны на кухне, а еда
гораздо важнее чистоты, так что помылись-то немногие. Зато
многие поели. А вечером был замечательный закат. По дороге к
бане располагался аккуратный соснячок, так солнце оранжевым
светом било в эти сосны, и создавалась очень приятная картина.
Ну, в общем, и весь день получился очень приятный, во всяком
случае, мы полностью высушились. И это главное.
Moral level: 6 (Normal).
10 августа
А сегодня Финик уничтожил рис. Это у него здорово так
получилось, успешно. Ченцов завтрак варил. А мы только
собирались вылезать из палатки. Вдруг Ченцов кричит: "Финик, ты
что с рисом сделал!?" Все тогда уж сразу вылезли, пошли
смотреть. Ну что, ничего особенно и не сделал, испортил только.
Когда на первый день Мурена протекла, и все продукты промокли,
рис не избежал общей участи. Но Фионин оказался хитрей и
высушил его по мере возможности. Но рис, как выяснилось, был
еще хитрей, и высох не до конца. А потом, когда он, будучи
влажным, попал снова в родные свои молочные пакеты, он получил
возможность портиться сколько душе угодно, потому что его уже
никто не контролировал. И рис использовал эту редкую
возможность полностью. Из четырех пакетов два совсем
заплесневели и выглядели настолько неаппетитно, что их пришлось
выбросить. Но это значит, что запас продуктов, о необъятности
которого постоянно говорил Лебедь, сократился еще на две порции
завтраков. Завтраков стало еще на два меньше. Все радовались.
Ченцов тоже не унывал. Хотя это и странно, поскольку это ведь
его будут бить, если продуктов не хватит. Фионин же и будет
бить. Я ведь поэтому и радовался. Наверно, Ченцов до такого
поворота темы просто не додумался. А надо бы. Наказания за
