люблю, когда меня наводят на мысли, а вот Данилов скоро на
мысли навелся и запряг меня вычерпывать воду.
Перекус был на левом берегу, в тростниках и в осоке
преимущественно. Оказалось возможным, однако, развести
костерок, и, воспользовавшись этим, известный обществу бандит
Ченцов подстроил безобразную акцию уничтожения коробка моих
спичек. Он их заблаговременно промочил (и то был уже второй раз
за поход), а тут сделал вид, что пытается их "подсушить".
Результат, насколько я понимаю, превзошел все его ожидания.
Данилов с подачи Ченцова неловко повернулся, и мои любимые
спички погибли. А Ченцов смеялся. Плохо, когда в поход с вами
идут люди откровенно грубые, беспринципные, бессердечные, для
которых нет ничего святого. А Фионин выложил на перекусе мокрые
сухари. Так-то.
После перекуса река пошла медленная и скучноватая; берег чем
дальше, тем больше мрачнел за счет болотистости берегов, лес
отодвинулся дальше и приобрел вид леса-манифестанта против
атомной войны. Я уж не знаю, что с ним случилось, но смотреть
на него было несколько неприятно - одни голые стволы среди
бледненькой травы, кустов нет, зверей нет, полезных ископаемых
нет. Потом лес одумался, похорошел, придвинулся, потом опять
раздумался (подурнел, отодвинулся), короче, так и вел себя
кое-как. Тоска одна. Болотная. Боевого настроения, однако, эта
береговая тоска не испортила, потому что погода была хорошая, с
облаками, и километры, которые обещали завершиться нормальным
берегом, благополучно и без неприятностей проплывали мимо. Еще
мимо проплыл некий дядька на резиновой лодке с бородой. В
смысле, дядька с бородой. А лодка без бороды. Лодка с дядькой,
понимаете, да? А дядька с бородой. И с удочками. Возможно, он
рыбак. Бородатый. Да.
К вечеру выплыли на Юляозеро и почти сразу встали на правом
берегу. К воде там спускаются под хорошим углом гигантские
черные плиты. Их поверхность можно условно поделить на две
части. Первая, поменьше, покрыта печальным хиленьким мхом или
вообще ничем не покрыта и честно являет собой часть неживой
природы. Вторая, побольше, пестрит гордыми наскальными
надписями типа "Москва 07.07.94" или "Тула Ксш "БОБрЫ"
7.7.1994" или там "КСППОГОуШ "Глупый пингвин" г. Зачуйск 1994".
Еще сверху над всем этим безобразием стоит деревянный человек,
выполненный достаточно прилично, если не обращать внимание на
две кривые палки по сторонам от его головы и странную,
несколько двусмысленную надпись снизу на камнях: "Рога наши.
КПП (или, возможно, КПЗ) Vikings" Написано, кстати, масляной
краской, которую, очевидно, славные vikings тащат с собой.
Короче, на той стоянке, если поискать, можно найти немало
занятных следов пребывания здесь первобытного человека. Стоянка
первобытного человека, другими словами.
Как выяснилось довольно скоро, стоянка эта не такая уж
блестящая. Камни камнями, но вокруг-то сплошное болото. А в
болоте живут, образно говоря, мошки. А едят-то они, собственно
всех, кто подвернется. Мы подвернулись 6 августа. Мы еще не
успели поставить палатки, как мошки этот момент прочухали и,
стуча зубами, полетели к нам ужинать. Мошки побольше, мошки
поменьше, плюс к этому комары, без которых вообще, видимо,
никакое торжество не обходится, плюс к этому еще какие-то
сумасшедшие, неясно где живущие в этом болоте, давно уже по
идее обязанные загнуться без солнца слепни. Хатиевичи.
Погода и тут решила помочь нам. Сделала она это, правда,
несколько специфично - небо совсем закрылось тучками,
похолодало, и пошел мелкий дождик. Слепни, действительно,
отвалили. По крупному счету, дождик был нормальный - он и сам
не испортил вечер, и не дал его испортить мошкам. Тогда Фионин
второй раз поджарил рыбу.
Где-то через час после нас к стоянке подплыли три каяка. Эти
каякеры оказались людьми бывалыми и, кроме того, героическими.
Они сделали за день полтора наших предыдущих, выгрузившись с
утра на автомосту перед Лестницей. Соответственно, они прошли
порожки до Лестницы, саму Лестницу, все Муезеро и еще всю
длинную и скорбную протоку между озерами. Они встали там же,
около нас. Совсем вечером мы еще посидели с ними около костра
под дождем, попили их чай в пакетиках, хорошо, то есть,
посидели. Мне понравилось. Приятно обуть кого-нибудь на чай в
пакетиках среди дождя.
И уж совсем-совсем вечером, когда половина населения уже
ушла спать, дождик закончился, небо на горизонте снова дало
просвет и показало нам весьма красивый закат. Данилов его
снимал. Тоже достаточно забавное зрелище. Казалось бы, есть
закат, есть фотоаппарат, взял и снял. Так нет, он долго ходил,
что-то измерял (потом оказалось, что результаты долгих
измерений первоначальным предположениям полностью соответствуют
- зачем, спрашивается, тогда измерять?), что-то все настраивал,
место на площадке искал, деревянного бедолагу этого с чужими
рогами всего облазил, дрын себе нашел, чтобы с него, значит,
фотографировать, долго строил установку... Это все, между
прочим, под вновь воспрянувшей духом мошкой. Непростое это
дело, а со стороны очень смешно выглядит. Смех сразу прошел,
когда мы забрались в палатку и попробовали убить внутри мошек.
Столько мошек в одной палатке я раньше не видел. Господи, как
же спать-то теперь?
Moral level: 6 (Normal).
7 августа
Проснувшись рано утром, я все же решил разобраться с
мошками. Конечно, можно было просто сложить палатку и так всех
их замучить, но я хотел отомстить им поодиночке. Сначала я не
считал, скольких победил, но мне это быстро наскучило, и я стал
считать. Лучше бы я этого не делал. Их оказалось 332 особи. Я
до сих пор чувствую себя не очень комфортно. Не то, чтобы мне
снились их предсмертные вопли, а просто я хорошо представляю,
как они все вместе кусали меня ночью, и мне не по себе.
Утро выдалось туманное, вечерний просвет снесло, но были
надежды на новые просветы. Хорошо, что они так блестяще
оправдались. Выходили мы уже, насколько я помню, по солнцу.
Мы 7 августа праздновали Наташин день рождения,
соответственно ходовой день был коротенький, по озерам, по
хорошей погоде, неинтересный, но приятный. Волнения на озерах
не было, берега то и дело попадались замечательные, все было
нормально и моменту соответствовало. Особенно хороший вид
открылся на озеро под названием Ригорека; само озеро вытянуто и
имеет очень даже приличные, лесистые берега, а мы проплыли с
краю от него и поперек, получив такую милую панораму озера. Из
Юляозера в следующее, Алозеро, можно проплыть либо по реке,
сделав порядочный крюк, либо по мелкой и неизвестно где
находящейся протоке. Те каякеры, что стояли с нами, пошли
искать ее, нашли, проводили даже каяки, и в итоге сбились с
курса - их понесло по уже нашему пути обратно в Юляозеро.
Только мы их спасли, мы дали им правильные рекомендации.
Место, где мы хотели было встать, оказалось уже совсем
болотом, и местная мафия мошек была там сильной и влиятельной,
как нигде до того. В поисках лучшей жизни мы плавали еще час -
вперед, назад, на другой берег Алозера и обратно. В итоге мы
выбрали место рядом с деревней, которая по странному стечению
обстоятельств тоже называется Ригорека. Прямо как озеро. Бывают
же такие удивительные совпадения! Палатки поставили на поляне
немного не доходя до деревни и только тогда уже устроили
праздничный, насколько позволяли ресурсы, обед.
Потом сходили в деревню. Деревня Ригорека, очевидно,
переживает не лучшие времена. Причем уже давно. В ней никто не
живет. Уже тоже давно. В единственной избе, боле-менее
пригодной для того, чтобы там переночевать, все стены давно
изрезаны нетерпеливыми туристами; наиболее старые надписи,
которые я видел, датированы 1974 годом, возможно, есть и
древние надписи, но я их не видал. Деревня нежилая со времени
прекращения сплава леса по Охте, а отчет говорит, что сплав
прекратился в 1968 году. Я не представляю себе, как вообще
можно сплавлять лес по Охте, - по озерам, по порогам, наверно,
кто-то шибко грамотный это затеял, кто-нибудь типа Ченцова.
Вот. Деревня вообще-то не деревня, три, от силы четыре избы.
Крыши везде провалены. У нас около костра валялись старые
доски, их какой-то доброхот безмозглый притащил, с ними все
равно ничего нельзя сделать по той простой причине, что они
гнилые насквозь. Вся деревня заросла травой в человеческий
рост, но смелые туристы протоптали там свои дорожки. Вообще на
маршруте очень много туристов, в любом нормальном месте
стоянки, кострища, повсюду натоптаны дорожки, написаны памятные
слова и набросаны разнообразные следы деятельности людей. А
если стоять на одном месте в часы пик, все они проплывают мимо,
весьма гордые собой.
Там, у Ригореки, мимо проплыло просто несметное количество
групп, и почти все были заметно горды собой. Ужасно надоели.
Катамараны, байдарки, с детьми, с собаками, с шумными весело
перекликающимися друзьями и родственниками, орут, суетятся,
лают, веслами машут, кошмар какой-то. Все они, видно, считают
себя бравыми туристами, которые вот не боятся плыть, когда
кто-то другой стоит. Одни сплывут - другие немедленно
приплывут, поплавают, покричат, сплывут. Приплывут следующие. И
так весь день. Не речка у черта на рогах, а проспект Маркса.
Мы же вечером в большинстве своем клеились. Фионин вот
баллоны клеил. Как можно продрать баллоны? Фионин умеет.
Поэтому он их клеил, а еще они с Ченцовым подрались баллонами.
Откровенно безобразное зрелище. Мирная поляна, покрытая зеленой
травкой, залитая солнечным светом, такая добрая идиллия, и
вдруг она нарушается совершенно противоположной, леденящей душу
картиной: по всей поляне скачут два... э... так скажем, друга,
издают страшные крики, годящиеся в позывные любому ниндзя, и с
трудом машут четырехметровыми толстыми резиновыми сосисками,
стремясь поразить друг друга. Победила неожиданно дружба, и
Фионин опять стал клеиться.
Данилов тоже клеился, - вся наша байдарка безбожно текла
непонятно сквозь что. На всякий случай Данилов проливал клеем
каждый раз все, что плохо выглядит, на следующий день Пельмень
тек по-прежнему, и Данилов снова клеился. Лебедь тем более
клеился. Правда, настоящего повода для этого у него не было (у
единственного за весь поход), но зато было желание (также у
единственного за весь поход), а ведь это главное. Поэтому он
клеился для профилактики.
Ремонтные работы протекали в экстремальных условиях,
поскольку основу всей стоянки составляла безграничная армия
мошек. Имя им - даже не легион, скорее им имя - мерзкая туча
мошкары. Питаются мошки, если кто не знает, нами, поэтому
стоянка со временем сделалась совершенно невыносимой. Мошка
была везде. Если кто шел к палатке, мошка вилась около палатки,
если кто рубил дрова - дрова были с мошкой, если кто одевал
накошмарник - мошка была уже там. Я точно знаю - самый
последний, самый безнадежный Greenpeace там одурел бы, потерял
бы человеческий вид и стал бы орать, ругаться и кидать в мошек
сапогами. Мы одели накошмарники, завернулись в штормовки (по
солнцу и жаре), намазались отравой, кто сколько мог, мы
совершенно измотались нравственно, то есть разболтали себе все
нервы, но мы не потеряли человеческий вид и не стали кидаться в
мошек сапогами.
Те, кто заклеивал свои плавсредства, ощутили присутствие
мошки на стоянке более всех, им повезло не так сильно, как
остальным, их покусало чуть больше мошек, ну, конечно,
