байдарка быстро делается маленькой и уходит за поворот. Все
стоят и думают о его печальной судьбе, ждут, пока он
гарантированно снимется со всех камней, на которые успел сесть
за поворотом. Потом обычно на маршрут уходит Ченцов. Мы
вчетвером качаемся на волнах и насуплено смотрим ему вслед.
Скоро он тоже исчезает вдали. Мы оживленно переглядываемся, но
скоро вперед уходит Лебедь. Потом отправляемся и мы, нас быстро
проносит по валам, в самых ответственных местах подлые волны
сбивают с фартука мою юбку, меня моментально заливает, и нас
выносит на спокойную воду, где иногда ждут нас все те же
безрадостные лица. Лица друзей. И это повторяется каждый раз.
Так что вспоминать о таких порогах отдельно совсем неинтересно
и достаточно бессмысленно, и поэтому от многих порогов остается
одно название. Обычно оно не делает чести тому, кто его дал,
например я подозреваю, что только последний тупица может
назвать порог Кожаным или Муравейным.
Как бы то ни было, пороги приходится преодолевать, и
вечернюю программу завершил порог, зовущийся в народе большой
бочкой Ойнагайне. Произносить это по традиции почему-то нужно
особенно, с благоговейным трепетом и завываниями, так, чтобы
сразу становилось ясно, что это не большая, а просто огромная,
гигантская бочка, и не бочка даже, а скорее небольшой контейнер
Ойнагайне, причем само слово Ойнагайне должно звучать
таинственно и мрачно. Фионин научился искусству произношения
имени Ойнагайне, и несколько раз старательно и небезуспешно
пугал нас этим. Порог Ойнагайне действительно представляет
собой лишь одну большую бочку и больше ничего. Нормального
места для осмотра порога нет, оба берега заболочены и в теплую
погоду несомненно крайне мошконасыщены. В этот раз погода была
не ах, но к вечеру сквозь облака, вызывая наше умиление,
проглянуло синее небо, и несколько непонятно как прошедших
естественный отбор предыдущих дней комаров попытались из-за
угла подло напасть на нас. Попытки были пресечены, и все
отправились осматривать порог. Надо сказать, что к этому
времени почти все в нашей группе плыли в сапогах, и их не
смутило, что на берегу ноги постоянно проваливаются на
пять-десять сантиметров в воду, Поэтому все храбро вылезли и
ушли, забыв, в частности, меня, который не пошел на то, чтобы
пожертвовать сухими кедами ради какой-то большой бочки. Я
остался сидеть в байдарке, но я же не ожидал, что вид Ойнагайне
так напугает их всех, что они останутся там в шоке бродить
целый час. Но именно так и случилось, и я настолько замерз, что
уже собирался плюнуть на все и вылезать. Тут неожиданно
вернулись первые исследователи. Ничего хорошего они не сказали,
но общий смысл выразил Финик, сказав примерно в том смысле, что
если мы усилием воли заставим себя пройти этот порог, то мы
будем героями (как будто бы мы не сделались героями, пережив в
полном составе вчерашнюю дневку). Потом вернулись и остальные.
Они не были очень уж словоохотливы, и заметно мрачно смотрели в
будущее. Потом наконец одним из последних появился бодрый и
незамерзший Данилов, он радостно сказал мне, что не вымокнуть
мне не светит, и я с ним с удовольствием немножко поругался.
Финик все думал, как же идти Ойнагайне, я думал, как же
согреться, а Ченцов думал, как же уйти с московского графика,
который подвергался уточнениям и дополнениям уже много раз, но
назло всем стойко держался. На 12 августа было запланировано
встать на Ойнагайне, и было уже очевидно, что так все и
получится. Остается только сказать, что большую бочку Ойнагайне
все прошли абсолютно без потерь, а мы прошли даже не сквозь
саму бочку, а сильно вправо от нее, что, однако, мало спасло от
заливания. Лично я так и не почувствовал, чем же навел на всех
такой страх этот коротенький порог.
Стоянка была уже занята все теми же катамаранщиками, и их
рыбак уже ловил рыбу. Однако поляна там большая, и мы сумели
встать на порядочном расстоянии от них. Стоянка, по большому
счету, оказалась козлиная, - сама по себе каменная, она
окружена со всех сторон болотами, на которых непонятно как во
мху среди кустиков голубики растут двухметровые сосенки, и в
хорошую погоду нас бы там обязательно съели какие-нибудь
летучие уроды. Но погода, по счастью, была оптимальной для
этого места, - холодно и без дождя. Немедленно вся поляна была
перегорожена веревками, завешана промокшей на проходе большой
бочки одеждой, и мы удовлетворенно сели к костру.
Ужин был отмечен распитием даниловской бутылки вина с
названием Рошудехинчести, которое своей бессмысленностью
напоминает название Ойнагайне, и прибытием еще одной группы на
то же место. Мы назвали их панками. Наверное, потому что в пути
они были похожи на панков. Это не значит, что сами мы были
похожи на что-то более благородное. Сначала кто-то пустил слух,
что они из Минска. Потом, два дня спустя, оказалось, что они из
Москвы, причем узнали мы это потому только, что они как-то раз
вслух зачитывали избранные отрывки из того же отчета, что был и
у нас. Панки встали между нами и катамаранщиками, и потом долго
суетились там. Ченцова волновали не они, а соблюдение графика,
по этому поводу он ходил и бесился. День закончился надеждой на
лучшее.
Moral level: 4 (Satisfactory).
13 августа
С утра сегодня денек выдался заметно поганый. Поганый
денек-то. Даупское число потому что. Вчера вечер был с
подходящей погодой, кое-где мелькало синее небо. Сегодня утром
халява кончилась, и небо снова было заложено тучами. После по
обыкновению скудного завтрака, когда мы уже было начали
собираться и даже свернули все содержимое палатки, вдруг пошел
дождь, и все с радостью залезли под свои тенты и затаились.
Минут через пять дождь унялся, и нам пришлось снова вылезать и
паковаться дальше. Порядочно осточертевшая жизнь продолжилась,
а это значило, что и сегодня нам светит ходовой день,
наполненный холодом и промоканиями. Вдобавок к этим печалям
наконец закончилось растительное масло, и мы слазили за второй
бутылкой, а она оказалась хоть и пластиковой, но на редкость
непрочной, поэтому она уже когда-то успела дать несколько
трещин, и масло из нее наполовину вытекло. Так что мне пришлось
его переливать в нормальную бутылку, и я весь испачкался
маслом. Я подозреваю, что это все случилось из-за Ченцова.
Проснулись мы, разумеется, поздно, но тем не менее вышли на
маршрут раньше всех. Начало дня ознаменовалось всего-то
перекатом, на нем, однако, мы крепко сели на мель, и в итоге у
нас появилась дырка. Сначала мы только смутно догадывались об
этом, но надеялись на лучшее. Примерно минут через сорок наша
надежда окончательно исчезла, и в это время мы как раз подошли
к Лоунапорогу. Небо было, как обычно, мрачным и серым, порог -
длинным, а берега - болотистыми. Сидеть в байдарках не
захотелось никому, и все по болотистым берегам дружно
отправились осматривать порог.
Лоунапорог начинается большим количеством разных камней,
накиданных по обыкновению без всякой системы, и эти камни
создают небольшие, но многочисленные трудности при прохождении.
Подлая сущность Лоунапорога в том и заключена, что честные люди
отвлекаются на долгий слалом между препятствиями на протяжении
не менее чем двухсот метров и забывают об основном сливе в
конце порога, тем более, что с воды он очень плохо различим.
Главный слив Лоунапорога очень эффектен. Там стоят под
некоторым углом друг к другу и в целом вдоль течения, как раз
так, что по течению образованный ими угол сходится к вершине,
две гигантские плиты. Они, однако, не соединяются, так что
образуются своеобразные ворота по ширине примерно двух
байдарок, что, в общем-то, очень мало по сравнению с размерами
и этих плит, и всего сооружения в целом. Туда, в слив, уходит с
большой скоростью мощная струя воды, а кроме того, вода идет и
поверх самих плит слоем в несколько сантиметров, так, что плиты
очень хорошо видны, но при этом постоянно спрятаны под
движущимся блестящим покрытием, что создает замечательный вид,
который, как мне кажется, невозможно нормально передать ни
словами, ни фотографиями. Такая картина сильно напоминает порог
Собачий на Воньге, где одинаковым образом стоит под сливом
черная плита, но там она одна, и она там больших размеров. За
воротами, образованными двумя маленькими Собачьими, находится
резкий перепад высоты, не то, чтобы очень большой, но ощутимо
заметный, и хотя высоты не хватает, чтобы образовать что-то
вроде небольшого водопада, зато ее хватает на активное красивое
и шумное бурление. Еще несколькими метрами ниже по течению
находится большая бочка, которая, однако, чистая, хотя через
нее и не слишком приятно проходить. Сразу после бочки надо
забирать вправо, и тогда гарантирован нормальный выход из
порога.
Мы долго бродили вокруг этих плит и вычисляли свой маршрут,
между тем мимо нас на своих катамаранах проплыли бывшие соседи,
и еще к месту действия подтянулись панки. Катамаранщикам не
понять всей прелести Лоунапорога, их легко проносит над всеми
камнями, и главный слив они прошли просто поверх плит, там, где
байдарка неизбежно садится, разворачивается бортом к воде и
переворачивается, и все это за несколько секунд. У панков же,
напротив, как я понимаю, иногда возникали еще дополнительные по
отношению к нам проблемы (с головой), поэтому они не тратили
лишнего времени на осмотр, пришли, наскоро посмотрели и пошли
порог всем скопом в перерыв между нашими стартами, то есть в
тот момент, когда Финик порог уж прошел, а мы еще нет. В итоге
они прошли Лоунапорог за полчаса вместо наших полутора, но у
нас не было таких неловких ситуаций, как у них, когда одна
байдарка сидела по итогам неудачного слалома среди камней, а
другая уже с криками неслась на нее.
Фионин проплыл порог первым из нас, они с Денисом взяли
вправо не после бочки, а до нее, сразу после слива, их вынесло
бортом на большой камень, и они как-то даже в один момент плохо
накренились к воде, но сумели выправиться, снялись со своего
камня и ушли из порога благополучно. Потом Финик вылез,
забрался на плиту как раз напротив слива и принялся
фотографировать всех проплывающих. Лебедь сел на камни где-то
перед основным сливом и что-то около минуты нервничал, пытаясь
сняться с них. Такие моменты сильно раздражают, поскольку
вылезать из байдарки, чтобы снять ее практически невозможно, -
на сильном течении после этого не удастся залезть обратно, а
сниматься не вылезая слишком тяжело, и никогда потом не
понимаешь, как же это удалось. Кроме того, все время сильное
течение угрожает так развернуть байдарку, что она либо затонет,
либо встанет так, чтобы в случае успешного освобождения от
камней пойти в порог бортом или кормой. Однако когда Лебедь
снялся с камней, дальше он прошел нормально. У нас за полтора
часа сквозь дырку от утреннего переката натекло еще больше
воды, просадка была как у бывалого бегемота, иначе говоря, в
воде все брюхо, поэтому мы, насколько заметил Данилов, сели
везде, где только было можно. Однако, насколько заметил я, мы
нигде слишком долго не засиживались, отовсюду нас сразу срывало
течением и несло дальше.
Мокрые, довольные и сфотографированные на очень красивом
месте, мы последний раз поглядели на Лоунапорог и отправились
дальше. Нам с Даниловым надо было бы вылить воду и заклеиться,
но нас убедили идти до порога Хемег, где все равно был
