диких собак. Те зарычали, но отступили. Знают, что с людьми лучше не
связываться, испытали на собственной шкуре - скольких из них прикончили
многочисленные охотники, прежде всего мальчишки с ферм.
Стервятники попытались взять меня на испуг, а когда я не поддался,
взмыли в воздух и начали выписывать круги над лужайкой, словно говоря:
"Тебя это тоже ожидает". Кстати, в Танфере есть секта, которая
поклоняется стервятнику как богу времени.
Может быть, именно поэтому я и ненавижу проклятых тварей. Или же
потому, что они напоминают мне об армейской службе. Целые полчища
стервятников кружили над полями, на которых умирали за свою страну
молодые карентийцы.
Вот он я, громадный самец, повелитель царства мертвых. Вместо того
чтобы стукнуть кулаком по волосатой груди и, может быть, жадно втянуть
насыщенный миазмами воздух, я встал с подветренной стороны и принялся
изучать скопище плоти, которое ничуть не напоминало лосиную тушу.
Я насчитал по крайней мере семь тел. Помнится, Плоскомордый
утверждал, что прикончил четверых или пятерых. Все без исключения тела
принадлежали гоблинам. Сверху трупы были слегка присыпаны землей, палой
листвой и камнями. Похоронная команда явно не утруждала себя работой;
впрочем, люди относятся к сородичам иначе, нежели гоблины, Для последних
мертвый собрат - бремя, от которого следует как можно скорее избавиться.
И никаких сантиментов. К тому же те, кто прятал тела, наверняка
торопились.
Ладно, хоть и противно, а надо. Я потыкал кучу палкой, надеясь
отыскать что-нибудь интересное, но вскоре выяснил, что живые, конечно,
спешили, однако не настолько, чтобы не ограбить мертвых. Забрали все,
даже башмаки.
Что-то непохоже на бандитов, которые разжились изрядной суммой.
Правда, гоблинов не разберешь. Этих, вполне возможно, заставили в
детстве вызубрить старинную поговорку: "Что упало, то пропало".
Я трижды обошел лужайку, разыскивая следы похоронной команды. Почва
местами была сырой, и в таких местах следы отпечатались особенно четко.
Я высматривал что-нибудь этакое, вроде отпечатка костыля или вроде того.
А вдруг мародеры побывали на лужайке совсем недавно и прячутся сейчас в
лесу, наблюдая за моими действиями? Эта мысль заставила меня вздрогнуть.
Я не обнаружил ничего такого, на что рассчитывал, но не потому, что
искать было нечего. Обстоятельства сложились так, что я решил продолжить
поиски в другом месте.
У меня за спиной зашелестела листва. Я решил, что это вернулись самые
смелые из диких собак, и, оборачиваясь, замахнулся палкой.
- Проклятье! - вырвалось у меня. На краю лужайки стоял мамонт ростом
добрых два с половиной метра в холке. Я не стал выяснять, как ему
удалось подобраться настолько близко почти без шума. Когда он наклонил
голову и забавно фыркнул, я рванул в лес так, что только пятки
засверкали. Эта скотина затрубила мне вслед. Еще смеется, гад!
Отбежав на порядочное расстояние, я выглянул из-за ствола могучего
дуба. Мамонт здесь, в окрестностях Танфера! Да тут не было ни одного лет
пятьсот. Ближайшие стада паслись милях в четырехстах к северу,
поблизости от мест, где обитали громовые ящеры.
Мамонт затрубил снова, проглотил пару охапок травы, продолжая косить
на меня глазом. Убедившись наконец, что я - вовсе не бесстрашный охотник
на мамонтов, он отогнал стервятников, изучил трупы, с отвращением
фыркнул и скрылся в лесу столь же тихо, как и появился.
А я-то радовался прошлой ночью, что за городом уже не встретишь
оборотня!
В общем, везет не только утопленникам.
Что ж, хватит искушать судьбу, пора возвращаться туда, где стоит
повозка, а то еще лошади учуют мамонта и решат, что лично им в городе
спокойнее. Гаррет, конечно, парень неплохой, но здоровье, сами
понимаете, дороже.
Глава 18
Моя повозка стояла на перекрестке, мимо катились запряженные осликами
тележки и фланировали фермерские семьи, а я размышлял, куда мне податься
- то ли к дому, в котором держали под замком Младшего, то ли к знакомой
ведьме Тарпа.
Откровенно говоря, решение уже было принято, я просто пытался
сообразить, зачем еду на ферму - ради дела или чтобы еще хоть немного
отодвинуть неминуемое. Причем меня не смущало, что оба места находятся в
одном направлении и что ферма ближе, чем дом ведьмы.
Но прошлого не изменишь, отлив не остановишь, а свою натуру,
размышляя над скрытыми мотивами, не переделаешь. Правда, каждый из нас
постоянно себя чем-то удивляет, и никто не ведает, почему.
- К дьяволу! Поехали!
Одна из лошадей оглянулась. Мне не понравился ее взгляд. Похоже,
лошадки собирались поразвлечься.
Ну почему они всегда так со мной поступают? Признаюсь как на духу - я
категорически отказываюсь понимать женщин и лошадей.
- Даже не думай, - предупредил я. - Не то пойдешь на мыло. Трогай.
Лошади подчинились. Все-таки им, в отличие от женщин, можно
объяснить, кто в доме хозяин.
Эти малоприятные размышления вновь воспламенили во мне желание
поквитаться с теми, кто, если использовать мое собственное выражение,
отправил на мыло Амиранду.
Поворот на ферму я сумел отыскать с третьей попытки. Земля была
вытоптана настолько, что никакие следы на ней не отпечатывались;
вдобавок поворот скрывали кусты. Мне пришлось спешиться, только тогда я
обнаружил знак - два молоденьких тутовых деревца. За ними начинался
проселок.
С полмили дорога шла густым лесом, в котором было сыро, темно и тихо.
Вокруг вовсю резвились слепни и лосиные мухи, к лицу то и дело прилипала
паутина. Я потел, ругался, размахивал руками, отгоняя надоедливых
насекомых. И кому только взбрело в голову жить в сельской местности?
Проселок вывел меня на ежевичную поляну. Ягоды были крупными и
сладкими, и я решил перекусить. Какое-то время спустя мне начало
казаться, что за городом не так уж и плохо - пока на меня не набросились
комары.
Судя по следам, этой дорогой совсем недавно проехала по крайней мере
одна груженая повозка.
Вскоре у меня возникло ощущение, что, сколько бы я ни старался, мне
не найти на ферме ничего такого, что могло бы подтвердить мои подозрения
и опровергнуть изложенную Младшим версию похищения.
На лесной опушке я спугнул лань с олененком. У меня на глазах они
пересекли широкое, когда-то возделывавшееся поле, ныне густо поросшее
травой, цветами и молодыми соснами. Трава вымахала мне по пояс,
попадались сорняки и повыше. Дорога вела прямиком через поле. Домашних
животных видно не было, собаки не лаяли, дымок над крышей дома не вился
- словом, никаких признаков того, что на ферме кто-то живет.
Тем не менее я выжидал, давая лесному зверью время привыкнуть к
незваному гостю.
Вдалеке лиловели холмы Боуга, на склонах которых располагались лучшие
карентийские виноградники. Вполне может быть, что прежние владельцы
фермы не подозревали о магии, покров которой окутывает холмы, а когда
узнали, поспешили съехать.
Неожиданно мои мысли перескочили на Донни Пелл. Девушка, которая
родилась в довольно зажиточной семье и несколько лет работала по
контракту на Летти Фаррен. Которой вроде бы принадлежала земля,
достаточно плодородная, чтобы возбудить аппетиты танферских лордов. Вряд
ли это связано с преступлением, которое я расследую, но все же интересно
было бы узнать, что заставило ее переселиться в город.
Минут десять я изображал, будто кого-то поджидаю, затем мне это
надоело. Я привязал лошадей к дереву, пригнулся и двинулся через поле.
Дом оказался пуст. Я вернулся на опушку, пустил лошадей пастись, а
сам отправился проверять слова Младшего.
Как выяснилось, описание Карла полностью соответствовало истине. Он
не упомянул только об одном - что вода в колодце вкусная, а ведро висит
на новой веревке. Я напоил лошадей, за что они не преминули наградить
меня зрелищем под названием "не залить ли нам костер".
В том, что в доме провела несколько дней шайка гоблинов - или других,
столь же непритязательных личностей, - сомневаться не приходилось.
Питались они, судя по разбросанным всюду перьям, лапам и головам,
исключительно цыплятами. Интересно, как им удалось натаскать с окрестных
ферм столько живности и не возбудить против себя всю округу?
Я прошелся по дому, уделив особое внимание комнате, в которой держали
Карла. Колченогий стул, столик со сломанной ножкой, треснутый кувшин,
грязные одеяла на полу, переполненный ночной горшок, который никто так и
не удосужился вылить... Последняя деталь означала, что либо я совершенно
зря подозреваю Младшего в неискренности, либо недооценил его
артистический талант. Если он и состряпал фальшивку, то позаботился
буквально обо всем на случай тщательного расследования; однако домой
паренек возвратился невредимым и счастливым, из чего следовало...
Понятия не имею, что из этого следовало. Может быть, что меня весьма
ловко обвели вокруг пальца.
За что, ну за что убили Амиранду?
Может статься, ответить на этот вопрос - значит узнать все остальное.
Вспомнив о том, что меня наняла Амбер, я снова обыскал дом, надеясь
найти хоть что-нибудь - следы гоблина с деревянной культей вместо ноги
или двести тысяч золотых марок в колодце. Ну да, разделся, нырнул в
колодец и барахтался в ледяной воде до тех пор, пока не убедился, что
золота на дне нет и в помине. Мне казалось, мои проклятья способны
нагреть воду до кипения, но этого не произошло. Наверно, я ругался не
теми словами.
В результате поисков, продолжавшихся не меньше четырех часов, я
обнаружил одну-единственную серебряную монету - в комнате Младшего, в
пыльном углу. Достойная награда за то, что я рисковал собственным
здоровьем. Монета выглядела новой, однако не имела даты. Вероятно, ее
отчеканили в каком-нибудь храме, в который придется как-нибудь
заглянуть, чтобы навести справки.
Впрочем, она навела меня на интересную мысль, а заодно и заставила
пожалеть, что я не задал Младшему кое-каких вопросов. Ладно, возобновим
разговор, когда я вернусь в город. Правда, в тот раз я, что называется,
поджаривал его на медленном огне, а теперь...
Солнце клонилось к западу. Было бы, конечно, здорово. если бы оно
ударилось о какой-нибудь холм и отскочило обратно в небо, но на это
рассчитывать не приходится. Мне предстоит нанести визит, а поскольку
перспектива ночевать в лесу, в котором водятся оборотни и якобы
добродушные мамонты, меня не прельщает, пора двигать.
Лошади держались вполне миролюбиво. Даже не пытались вырваться, когда
я запрягал их в повозку.
Глава 19
Рассказывая о том, как добраться до домика ведьмы, Плоскомордый и не
подумал предупредить, что дороги там нет и в помине. Ни дороги, ни
тропы. Кругом ведьминский лес, настоящий бурелом, и каждый, кто сумел
сквозь него продраться, заслуживал того, за чем пришел.
Я шел, ведя лошадей в поводу. Перемирие между нами сохранялось лишь
потому, что животные прекрасно понимали - без меня им из этой чащобы не
выбраться. Я догадывался, что стоит нам очутиться на дороге, как о
перемирии будет немедленно забыто.
Последние несколько сот ярдов оказались самыми легкими. Густой
подлесок попросту исчез; впечатление было такое, словно кто-то каждый
день маникюрит лес. Вокруг возвышались могучие старые деревья, кроны
которых заслоняли небо, а впереди наконец-то показался домик.
Распахнулась дверь, и наружу хлынул поток света.
В дверном проеме стояла румяная пожилая женщина, невысокая и
пухленькая, как яблочный пирог. Ее наряд в точности соответствовал тому,
какой надевают старухи-крестьянки в день крестин, вплоть до расшитого
