принцессина свита - спали сейчас в этой комнате.
Маленькая королевна пересекла комнату, пробираясь к дверям. Там, у
порога, спал на ковре из волчьих шкур Маву. Девочка присела на корточки
около него, шепнула почти неслышно: "Маву, проснись..." Он проснулся
тотчас же и не шевелясь скосил глаза на свою маленькую госпожу.
- Маву, мне страшно, давай походим.
- Разбудим всех, - так же тихо возразил он. - Суматоха начнется.
- А мы в коридоре походим.
Тогда он встал, поднял маленькую госпожу на руках и поставил на
ковер, чтобы ножки ее не застыли, скользнул к кровати, чудом каким-то
отыскал башмачки и теплую шаль, вернулся к принцессе и присев надел
башмачки на холодные ножки.
Дверь открылась перед ними легко, без скрипа. Они вышли в темноту
коридора и пошли туда, где полоской лунного света угадывалось окно. Окно
было широкое, оно выходило во внутренний дворик и было открыто. Девочка
пожелала вылезти через него во двор. Маву осторожно выглянул - дворик был
пуст.
Маву легко спрыгнул во двор. Маленькая принцесса сопя полезла через
подоконник. Маву принял ее на руки и опустил на землю.
Во дворе черными громадами высились деревья, журчал маленький
фонтанчик, и девочка сразу же бросилась к нему плескаться. Она забыла
страх и рассмеялась. Почти тотчас послышались шаги по каменным плитам
двора; Маву настороженно выступил вперед.
Входившего во двор человека разглядеть было трудно; только черный
силуэт.
- Кто тут? - тихо, но властным, твердым голосом спросил вошедший, и
Маву узнал голос Руттула. Руттул, спокойный и уверенный, ждал ответа.
- Прошу прошения, сиятельный принц, - заговорил Маву, чуть кланяясь,
чтоб не сочли за невежу. - Маленькой госпоже не спится.
Руттул шагнул вперед и разглядел за плотной фигурой Маву закутанную в
шаль девочку.
- Госпоже что-то не нравится? - спросил Руттул, глядя на нее с высоты
своего роста.
Девочка вспомнила вдруг, что она принцесса, дочь короля, и выпустив
из рук полу хокарэмской куртки, выступила навстречу Руттулу. Ей все еще
было страшно, но внушенные с пеленок слова о королевском достоинстве
заслонили трепет перед страшным человеком, в доме которого ей теперь
придется жить. Она сказала:
- Пусть Маву объяснит.
Маву призадумался только на мгновение.
- Душно, - проговорил он. - В спальне спит много людей и дышать нечем
совершенно. А госпожа не привыкла ночевать с такой многочисленной свитой.
- Да, - подтвердила маленькая принцесса. - И становится
страшно-страшно.
- Чего ж тебе бояться, госпожа? - ответил Руттул, и по голосу было
заметно, что он усмехается. - Мой дом охраняется очень хорошо.
- А я тебя боюсь, - призналась девочка.
- Я такой страшный?
- Не знаю, - отвечала девочка храбро. - И Маву не знает. - Она
оглянулась на Маву.
Маву не стал ни опровергать, ни подтверждать слова своей маленькой
госпожи.
- О тебе разное говорят, господин, - сказал он вольно. - Тебя боятся
не только дети.
- Тогда не буду надоедать тебе своим присутствием, госпожа, - сказал
Руттул, обращаясь к девочке. Он стал удаляться, но остановил его голос
принцессы:
- Ты не обиделся?
- Нет, - отозвался Руттул. Он отошел, но потом остановился и окликнул
Маву.
- Да, господин, - выпрямился хокарэм.
- Пусть Стенхе зайдет ко мне утром.
- Слушаю, господин. - Маву замешкался. - Прошу прощения, а в какое
время?
- Безразлично.
Стенхе пришел к кабинету Руттула за два часа до полудня.
- Тебя вызывали? - вырос перед Стенхе долговязый секретарь.
- Вызывали, - отозвался Стенхе благодушно. - Спроси господина, мне
погодить или же он примет сейчас?
- Непременно спрошу, - улыбнулся секретарь, памятуя о указании
Руттула держаться с майярцами как можно более любезно. - Твое имя, сударь?
Стенхе назвался. Секретарь скрылся за дубовыми дверями и тут же
появился опять.
- Входи, - пригласил он и добавил тихо: - Принца называй государь.
Стенхе кивнул и прошел в кабинет. Руттул стоял у широкого окна рядом
с пюпитром, на котором лежала толстая книга.
Стенхе остановился у дверей и низко поклонился.
- Здравствуй, Стенхе, - сказал Руттул, с интересом рассматривая
хокарэма. - Ты не успел приехать, а уже обворожил госпожу Хаби.
"Надеюсь, он позвал меня не для этого, - подумал Стенхе. - Ох,
отошлет меня в Майяр. Правда, я ему не соперник".
- Хаби очень довольна, что останетесь вы с Маву, - продолжал Руттул.
- Вы ей понравились. Ну, Маву еще молод, а с тобой мне надо поговорить.
- Мое дело обеспечивать безопасность принцессы, - сказал Стенхе. -
Разве что-то ей угрожает, государь?
- Да нет, - ответил Руттул. - Что ей здесь может угрожать? Я хочу
поговорить о ее удобствах.
- Боюсь, об этом надо говорить с ее управляющим, - поклонился Стенхе.
- Я этим не занимаюсь.
- Если б мне был нужен этот ключник, - проговорил Руттул, - я бы
позвал его. Нет, мне нужен ты. Скажи, тебе нравится, как устроена
принцесса?
- Нет, государь, - ответил Стенхе. - Но в этом нет вины твоих слуг
или, боже упаси, госпожи Хаби.
- Да, - усмехнулся Руттул. - Я рад, что у тебя такой же взгляд на
усердие вашего управляющего. Следование обычаям, конечно, дело похвальное,
но нельзя же превращать пусть даже большую спальню в постоялый двор. Разве
в других комнатах мало места? - Стенхе поклонился. - Насколько я понимаю,
наибольший вес из всей свиты имеет твое слово, - продолжал Руттул. -
Нельзя ли все устроить по-другому?
- Я отошлю этого дурака в Майяр вместе с остальной свитой, - сказал
Стенхе. - Здесь останется всего несколько человек. Но недельку придется
потерпеть, государь.
Стенхе уже освоился, понял, как разговаривать с Руттулом. Он и раньше
знал, что разговор с Руттулом прост, что сургарский принц мягок с низшими,
не позволяет себе подавлять их превосходством; если есть время, Руттул
терпеливо выслушивает даже косноязычную речь; слушатель он идеальный. Но
что можно чувствовать себя в беседе с Руттулом свободно, что можно
позволить себе шутить - этого Стенхе не слыхал раньше. Странным образом
сочетал Руттул дистанцию между собой и собеседником и благожелательность,
с которой вел разговор; никому и в голову не пришлось бы фамильярничать, в
то время как и замыкаться в себе тоже желания не возникало.
"Ай да Руттул! - восхитился Стенхе. - Как он меня... Умеет!"
- Так, улыбнулся Руттул. - С этим вопросом покончили. А теперь скажи,
как бы ты отнесся к тому, что я собираюсь поселить принцессу не в Тавине,
а в низовьях Вэнгэ?
- Тавин, говорят, место здоровое, - проговорил Стенхе.
- Но все-таки это город, и довольно большой город, - продолжил
Руттул. - И здесь бывает и холера, и оспа, и другие поветрия...
- В загородном имении, конечно, лучше будет, - окончил Стенхе.
Они улыбнулись друг другу. Положительно, они понимали один другого с
полуслова. "О-ой, друг мой Стенхе, - подумал хокарэм. - Что же дальше
будет?"
- Вероятно, ты захочешь заранее посмотреть все сам, - проговорил
Руттул. Но это, я думаю, чуть позже, когда утрясется отъезд в Майяр свиты.
- Стенхе поклонился. - А теперь, - голос Руттула стал почти неуловимо
тверже. - Стенхе насторожился, - теперь объясни, почему Высочайшему Союзу
захотелось выдать за меня эту девочку? Я пригляделся к ней: не хромая, не
горбатая, не дурочка... В чем же дело? Какой в ней изъян? Я хочу знать
заранее. Если она больна, нужно попробовать ее лечить.
Стенхе помолчал. "Вот оно, главное, ради чего вызвал меня Руттул. Вот
тут уж не пошутишь..."
- Я полагаю, государь, - сказал он наконец, - что никакого особенного
лечения ей не нужно. Здоровая жизнь в деревне, простые развлечения,
хорошая пища, купания - и все будет в порядке, - изложил он. - Не думаю,
чтобы какой-нибудь лекарь предложил лекарство лучше этого.
- А все-таки, в чем дело? - спросил Руттул.
- Амулет, - сказал Стенхе. - Всего лишь амулет.
- Я думал, хокарэмы не верят в силу амулетов, - заметил Руттул.
- Вообще-то да, - подтвердил Стенхе. - Но это какая-то чертовщина
объявилась, других слов не подберу. Не представляю, какие руки могли его
изготовить.
- Что же это такое? - поинтересовался Руттул.
- О, на первый взгляд это совершенно невинная вещь, - ответил Стенхе.
- Всего-навсего нитка грошовых бус...
- Бусины похожи на янтарь? - быстро спросил Руттул. - И между собой
соединены железными шариками?
- Верно...
- Где же они? - живо спросил Руттул.
- Так это твои бусы, государь, - медленно проговорил Стенхе. - Ах,
пресвятые небеса, как я не додумался? Странные бусы - странный человек...
- Где они? - повторил Руттул.
- Прости, государь, но я их выбросил, - сокрушенно сообщил Стенхе.
- Как выбросил?
- Они показались мне очень опасными, - объяснил Стенхе. - Я решил,
что их нужно уничтожить. Я очень сожалею, государь...
- Куда же ты их выбросил? - спросил Руттул. - Их можно отыскать?
- Боюсь, что нет, государь, - ответил Стенхе. - Я перебрал несколько
способов, и лучшим мне показалось бросить амулет в подземный поток в
Иэрторверовой пещере. Вода утянула их вглубь горы, государь...
Руттул молчал. Потом он усмехнулся Стенхе:
- Может, так и лучше. Бусы эти довольно опасны, и надо уметь ими
пользоваться. - Стенхе поклонился. - Иди, - сказал Руттул. - Если
маленькой госпоже что понадобится, приходи, не стесняйся.
Стенхе повторил поклон, на этот раз глубже, отступил в поклоне и
вышел. Он миновал секретаря, вышел в коридор и коснулся ладонью кошелька,
в котором лежал амулет.
Может быть, как раз его не хватало Руттулу, чтобы стать правителем
всего Майяра?
5
Савири нарисовала на грифельной доске лошадь и поволокла доску
показать Маву. Маву, ведущий на террасе нежную беседу с красивой
белошвейкой, рисунок восторженно одобрил и посоветовал девочке тотчас
показать его Стенхе. Савири, чтоб удобнее было нести, водрузила доску на
голову и отправилась во двор, где Стенхе вел степенный разговор с
Руттулом, имея темой подбор учителей для Савири.
Девочка бесцеремонно вклинилась между ними:
- Смотрите, я нарисовала! Похоже, да?
Руттул согласился. Стенхе сделал замечание: некрасиво встревать в
разговор старших.
- Ну-ка вернись и подойди, как полагается, - строго сказал он.
- Он не сердится, - возразила Савири, ткнув пальчиком в Руттула.
Стенхе, взяв из рук девочки доску, бросил ее на землю, а саму принцессу
отвел в сторону и заявил, что если она будет нарушать приличия, он не
пустит ее ужинать вместе со всеми. Есть же в одиночестве Савири не любила
совершенно.
- Что я такого натворила? - уныло спросила она.
- Ты подошла, не поприветствовав господина, - начал перечислять
Стенхе. Ты не спросила, желает ли он смотреть твои рисунки, а сразу сунула
нам под нос свою мазню. Ты в присутствии господина назвала его "он", а это
неуважение к старшему. И тем более нельзя тыкать в господина пальцем: это
для него оскорбление, и он вправе наказать тебя розгами.
Савири дернула плечом, высвобождаясь от руки Стенхе, и подбежала к
Руттулу:
- Извини, пожалуйста, я вела себя неправильно, я больше не буду
так... - заговорила она скороговоркой.
- Чудесно, - улыбнулся Руттул. - Я надеюсь, ты и в самом деле больше
не будешь. Стенхе, - обернулся он к подошедшему хокарэму, - если госпожа
принцесса еще раз сделает что-то неподобающее, не надо отчитывать
