знатью; по мнению принцев, одного этого было бы достаточно.
И они оказались правы. Каковы бы ни были соображения Руттула, на это
предложение он согласился. Всю зиму велись оживленные переговоры на этот
счет, а с наступлением тепла окончательно было решено отправлять принцессу
в далекий путь.
Вроде бы никто не торопился, просто обычай в Майяре был такой -
сговаривать девочек замуж чуть ли не с рождения; их и вверяли будущим
мужьям совсем крошками; пусть уж супруг воспитывает свою малолетнюю
супругу, как ему больше нравится.
И с принцессой Савири не стали медлить; Карэна собрал в путь и
отправил несколько повозок с принцессиным добром; сама же принцесса должна
была присоединиться по дороге - Карэна так никому и не открыл
местопребывание принцессы.
Стенхе получил распоряжения через своего брата Логри, имевшего
прозвище Старик; Логри был наставником в замке Ралло, и обычно все общение
с внешним миром происходило через него: при его посредничестве выбирали
себе службу, постоянную или временную, хокарэмы, он вел контроль за
снабжением замка припасами и в конце-концов именно через его руки
проходила вся переписка обитателей замка и долины Горячих ключей.
- Мне понадобятся еще два хокарэма, - сказал Стенхе, ознакомившись с
письмом, - кроме Маву. До Сургары путь далек.
- Кто будет платить? - осведомился Логри.
- Карэна, конечно, - ответил Стенхе.
- Нуатхо подойдет?
- Вполне.
- Тогда возьми с собой Нуатхо и Тааре. Нуатхо необходимы деньги, а
Тааре пора размяться - засиделся.
- Хорошо, - согласился Стенхе. - Предупреди их, завтра выезжаем.
Маленькой принцессе очень нравилось у Горячих ключей, но съездить в
далекий Гертвир ей захотелось сильнее (о еще более далекой Сургаре Стенхе
умолчал; Руттулом и сургарцами в Майяре детей пугают; зачем же заранее
приводить девочку в ужас; и в Сургаре люди живут, потом привыкнет).
Маву же мысль о Сургаре совсем не понравилась. Как может хокарэм жить
в этом краю мятежников?
- Не беспокойся, - хмуро сказал Стенхе, собирая принцессины одежки. -
Девки в Сургаре есть, и совсем не недотроги.
Маву отвечал, что это не самая главная причина его недовольства.
Гораздо больше его беспокоило то, что в Сургаре хокарэмы будут иметь
совсем другое положение.
- Какой ты мнительный, - отозвался Стенхе. - Любой хокарэм в любой
точке поднебесного мира занимает именно то положение, которое сам для себя
создает.
- А мне не нравится мысль, что я поступаю под руку Руттула, - упрямо
проговорил Маву. - Ты думаешь, он будет использовать нас как
телохранителей принцессы?
- Тебе повторить то, что я только что сказал? - сухо спросил Стенхе.
Маву вовсе не нужно было повторять. Он замолчал и с остервенением
затянул завязки своего мешка.
- А в Сургаре не так уж и плохо, - вдруг заметил Стенхе. - Руттулу,
видимо, хочется прослыть просвещенным государем. Говорят, он поощряет
алхимиков...
- Я не алхимик, - процедил Маву.
- А я не прочь заняться алхимией, - продолжал Стенхе, не обращая
внимания на реплику Маву. - Говорят, пару десятков лет назад алхимик
Триману, изыскивая Магическое Первовещество, достиг цели.
- Да ну? - усомнился Маву. - И каково оно, это Первовещество?
- Этого никто не знает, - усмехнулся Стенхе. - Дело в том, что оно
взорвалось и всю лабораторию Триману превратили в груду хлама.
- От алхимика, надо полагать, тоже мало что осталось?
- Разумеется.
- Я знаю более безопасный способ добывать золото, - сказал Маву. -
Берешь заступ и лопатишь песочек в устье Кравист.
Догоняя обоз, тянущийся к Гертвиру, Стенхе на капризы принцессы не
отвлекался. "Нас ждут", - говорил он, когда Савири просила его свернуть с
пути, чтобы рассмотреть какую-нибудь очередную диковину: огромное дерево,
причудливое скопление камней, цветы на лугу, рыб в ручье...
Но когда их маленький отряд прибыл в назначенное место, а обоза все
не было, Стенхе разрешил принцессе развлекаться, как ей заблагорассудится.
Савири была недовольна: как раз здесь ничего интересного не было: с одной
стороны дороги кочковатый луг, с другой - и вовсе болото; место
малопривлекательное и сырое, если не считать кургана, на котором Стенхе
расположился, поджидая обоз. Савири стояла на камне и, скучая, веткой
дробила комок лягушачьей икры. Разворошив один такой комок, Савири
переходила на другой камень и принималась за следующий. Маву, стоя над
ней, глубокомысленно следил за концом ее прутика. Нуатхо развел костер и
пристроил на нем котелок. Тааре лег на сухие, нагретые солнцем камни,
прикрыл лицо шапкой и притворился спящим. Стенхе зашивал дырку в теплом
вэрмаа принцессы и поглядывал на дорогу. Дорога была пуста; ничто не
предвещало появления принцессиного обоза.
Когда Савири надоело тревожить лягушачье потомство, он присела к
костру и начала мешать Нуатхо, то подсовывая в огонь клочки полусырой
прошлогодней соломы, то теребя палкой тлеющие головешки. Нуатхо, разведший
костер по всем правилам, без заметного дыма, сгреб девочку в охапку и
вручил скучающему Маву. Маву посадил принцессу на плечо и, балансируя на
кочках, пошел по болоту, показывая ей разные растения и рассказывая о их
свойствах, полезных или вредных. Он вовсе не думал, что это будет
интересно принцессе, просто другого способа занять принцессу он не нашел,
но Савири действительно увлеклась его объяснениями.
- Эй, аптекарь! - крикнул наконец Нуатхо. - Иди-ка горяченького
похлебай.
Маву вернулся к кургану. Стенхе расстелил вэрмаа, усадил Савири и дал
ей в руки кружку с обжигающим питьем. Савири зажала кружку между колен и
сунула нос в пар.
- О-ой, вкусно, - протянула она.
- Не разлей, - строго сказал Стенхе. Кружка Савири угрожающе
накренилась. Девочка выровняла ее и нагнулась к краю.
- Зачем ей такую тяжелую даешь, - вмешался Маву.
- Где ж меньшую возьму? - пожал плечами Стенхе. Он присматривал, как
бы Савири не опрокинула кружку. - Что ж ты позавчера не уследил?
- Обоз идет, - проговорил Нуатхо, вглядываясь вдаль. Стенхе ловко
поймал кружку, чуть не опрокинутую вскочившей Савири. Маву силком усадил
девочку на место.
- Что же это ты, госпожа? - попенял он. - Сказали тебе, не урони, а
ты нарочно бросаешь.
Савири, усевшись, взяла в руки кружку и быстро выпила уже остывающий
напиток. Потом она вернула кружку Стенхе.
- Теперь можно? - вскочила она.
Маву поднял ее на плечи.
- Ох, - сказал он. - Ты уже тяжелая, госпожа.
- Это ты потяжелел, как полдника! - рассмеялась Савири.
Она с интересом всматривалась в ползущие по дороге повозки, махала
руками, узнавая знакомые лица.
Стенхе подозвал Нуатхо и Тааре.
- Предупредите, чтоб никто не болтал о Сургаре и Руттуле, -
проговорил он одними губами.
Нуатхо кивнул. Тааре с любопытством посмотрел на обоих. Вдвоем они
сели на коней и помчались к обозу.
- А мы, а мы? - заволновалась Савири.
- А мы подождем, - сказал Стенхе. - Пусть они сами к нам едут.
Как только обоз подъехал, Маву усадил маленькую принцессу в крытую
повозку и камеристка принялась наряжать девочку достойным образом. Ее
нарядили в душное, сплошь расшитое бисером и оттого негнущееся, как
панцирь, платье. Платье было заметно велико, но камеристка туго затянула
шнуровку узорчатого лифа и с помощью булавок уложила юбку в затейливые
складки. После этого она принялась за прическу.
- Она ей колтунов набьет, - проговорил Маву, прислушиваясь к сопению
принцессы, ее вскрикиваниям и негромким уговорам камеристки. Косой
принцессы Маву гордился не меньше, чем гривой своего коня; мыть чесать и
заплетать косу принцессе было исключительно его занятием, и он относился к
этому делу ревностно. Пусть у других барышень волосы будут редкие от
рахита, посеченные да спутанные - коса принцессы Савири, опекаемая
хокарэмом, была длинная, густая и нежная, как шелк. Маву подыскивал
травки, и темная коса девочки отливала медью и пахла полынью.
Стенхе посмеивался над Маву. Кощунство, совершаемое сейчас над
волосами принцессы, было таким пустяком по сравнению с тем, что предстояло
ей впоследствии. Шутка ли подумать: Сургара, мятежная Сургара, бывшая
провинция Майяра, где правил таинственный Герикке Руттул, которого в
последний год невесть почему стали именовать принцем.
Хокарэмов Руттул озадачивал. Насколько Стенхе знал, лет десять назад,
когда Руттул стал одним из руководителей мятежа, была предпринята попытка
устроить на него покушение. Посланы были два хокарэма. Один пропал без
вести, другой вернулся совершенно сбитым с толку, краснеющий от стыда и
унижения; однако же он и слова не проронил даже собратьям-хокарэмам о
причинах столь постыдного возвращения. Все, что добились от него - это
предложение считать Руттула хокарэмом.
- Но почему, на каком основании?
- Ну считайте тогда магом, волшебником, - раздраженно ответил парень.
- Только оставьте его в покое. Вам же хуже будет...
После такого заявления личность Руттула всерьез заинтересовала
обитателей Ралло, но в поведении его не обнаружилось абсолютно ничего, что
подтверждало бы его сверхъестественные способности. Некоторое подозрение
вызывал его неснашиваемый костюм, но Руттул его никогда не снимал,
ощупывать же одежду на человеке хокарэмы, если это не вызвано
необходимостью, считали совершенно неприличным.
Поэтому догадаться, что это за одежда такая, которая под дождем
остается сухой и в огне не горит, было очень трудно. И если бы Руттул
таскал на себе одежду из обычной ткани, она бы уже давно провоняла потом,
но Руттул всегда был чист и свеж, как будто только что вышел из бани.
Правда, однажды хокарэмы все же подсмотрели, Как Руттул снял костюм,
но дело осложнялось тем, что он предусмотрительно заперся. Унизившись до
подсматривания в щели, хокарэмы обнаружили, что Руттул разложил костюм на
полу, положил на него какой-то коробок, а затем, выждав около часа, убрал
коробок и не торопясь оделся. Смысл этой операции остался для хокарэмов
тайной, и единственное, что дала подсмотренная сцена - наблюдение, что
костюм вовсе не преувеличивает отличное строение тела.
Несмелое предположение, что костюм сделан из пряжи, аналогичной
горному льну, объясняло несгораемость ткани, но вовсе не помогало понять
остальные ее свойства.
4
В окрестностях Таруна принцессин караван оставил повозки и перебрался
в лодки. По течению ладьи шли быстро, а потом, когда река растеклась
вширь, и скорость замедлилась, выручал попутный ветер, так что гребцам
работы было мало.
Маву едва успевал следить за принцессой. Непоседливая девочка бегала
по ладье, и хокарэм должен был оберегать ее, чтобы она не свалилась в
воду, не защемила руку в ржавой уключине, чтобы не выпачкала нарядное
платье в смолу.
- Загоняла, - жаловался Маву старшему хокарэму. - Сколько можно!
- Следить за тем, что человек делает, порой куда труднее, чем что-то
делать самому, - отозвался Стенхе. Он бросил взгляд на принцессу. -
Погляди-ка, сейчас она на себя корзину опрокинет...
Маву, не дослушав, метнулся к девочке, поймал накренившуюся корзину
обнаружил что в ней лежит только что пойманная корабельщиками рыба, а
Савири тянет руки к еще трепещущему окуню.
- Госпожа моя, - сказал Маву, - сдерживаясь. - Ты сейчас вся
перемажешься, и нам с тобой даст нагоняй твоя нянька.
