- Я хотел сбежать этой ночью, - сказал Маву в темноте.
- Как же ты? - поразилась Сава. - Ведь тебя бы все равно нашли. Ты же
говорил...
- А кто искать-то будет? Стенхе? Но его не отпустят далеко от тебя.
Остальных я не боюсь; ведь больше в Сургаре хокарэмов нет, а майярские
сюда не сунутся...
- А зачем ты это говоришь мне?
- Интересно, - объяснил Маву. - Интересно, как ты к этому отнесешься.
- Маву, - сказала Савири. - Прости меня. Я вела себя как дура.
- Вовсе нет, - возразил Маву. - Задумано было хорошо. Хотя Стенхе бы
тебя раскусил.
- Конечно, - согласилась Сава. - Он любую каверзу за лигу чует.
- Он-то неладное и заподозрил...
- Маву, - сказала Савири. - Ты можешь научить меня драться?
- Что???
- Драться, - повторила Сава. - Ведь ты учил меня прятаться и
двигаться бесшумно. А драки что - в перечне запретов?
- Хм...
- Маву, не притворяйся, что ты озадачен. Ведь если б на моем месте
была хокарэми, все было бы иначе, правда?
- Ты никогда не станешь хокарэми, - возразил Маву. - Ты упустила
возраст; к совершенству ты не приблизишься.
- Не надо мне совершенства! - сказала горячо Сава. - Я просто не хочу
больше быть беспомощной.
- Руттул не позволит.
- Я попрошу его, - сказала Сава после нескольких минут молчания.
Пауза. Потом Маву наконец сказал:
- Вот Стенхе удивится...
...Руттул сел за обеденный стол и спросил, не обращаясь ни к кому в
отдельности:
- Сава сегодня завтракать не будет?
- Я думаю, - нет, - поспешно ответила Хаби. - Она уснула от силы два
часа назад.
Но оказалось, она ошиблась; Сава стремительно вошла в трапезную и
присела перед Руттулом в церемонном поклоне:
- Прошу простить мое опоздание.
- Можешь сесть, - сказал Руттул сурово.
Сава присела еще раз и заняла свое кресло рядом с принцем.
За столом полагалось вести приятную беседу, а поддерживать и
направлять ее должна была, по обычаю, Сава, но сегодня она была задумчива
и молчалива. За весь завтрак она сказала только слуге: "Достаточно", а
когда трапеза подходила к концу, спросила Руттула, не может ли он уделить
ей несколько минут для разговора.
- Это невозможно, - ответил Руттул. - Сразу после завтрака я уезжаю в
Тавин.
- Это будут действительно несколько минут, - настаивала Сава. - Я не
задержу вас.
- Хорошо, - сказал Руттул. - Я выслушаю тебя.
Сава почтительно склонила голову; после завтрака она последовала за
Руттулом во двор и, когда он сказал сухо: "Слушаю тебя", с трудом
удержалась, чтобы не выпалить все то, что она хотела сказать.
- Господин мой, - проговорила она медленно. - Вчерашний день кое-чему
научил меня; выводы, которые я сделала, боюсь, покажутся вам
неприемлемыми.
- Ну-ну, - сказал Руттул с усмешкой. - Что ты там придумала?
- Я прошу вашего разрешения посвятить часть моего обучения некоторым
хокарэмским приемам.
Руттул удивился.
- Я не хочу зависеть от слуг, - продолжала Сава, - когда моей жизни
или чести будет угрожать опасность. - Саве прискучило уже говорить
длинными тщательно обдуманными фразами, но позволить себе бросить
высокопарный стиль она уже не могла.
- А как ваши занятия геральдикой? - спросил Руттул. - Я слышал жалобы
учителя.
- Он больше не будет жаловаться, - твердо сказала Сава.
- Звучит зловеще, - усмехнулся Руттул. Он оглянулся, поманил Стенхе:
- Пусть попробует, - сказал Руттул. - Только осторожно, чтоб с ней не дай
бог что-нибудь не случилась.
Стенхе поклонился, а когда Руттул уехал, сказал Саве тихо:
- Госпожа моя, я не знаю науки боя для благородных дам.
- Значит, придется ее выдумать, - легкомысленно ответила Сава.
Руттул полагал, что Сава, внезапно загоревшись новой идеей, так же
быстро и остынет, едва набьет десяток синяков. Но Сава взялась за дело
рьяно, и первые несколько уроков, которые преподал ей Стенхе, хотя и
вымотали ее до изнеможения, отказаться от затеи заняться мужским делом, не
заставили.
Надо сказать, высокие требования, которые сразу предъявил Стенхе
принцессе, и имели целью отвадить Саву от неженских дел; неодобрение
Стенхе Сава уловила и поддаваться ему не собиралась. Волей-неволей, но
Стенхе до сих пор воспитывал Саву вовсе не как изнеженную барышню; она
хорошо плавала и ездила верхом и большую часть дня проводила под открытым
небом, лазая по деревьям и карабкаясь на высокие курганы.
Все это сейчас помогало ей, и еще помогал Маву - бесценными советами,
на которые скупился теперь рассерженный Стенхе.
- Ну нет, - говорила принцесса Маву. - Он меня не переупрямит.
- Упрямство? - удивился Маву. - Против хокарэма? Ты меня удивляешь,
госпожа.
- А что нужно, чтобы победить хокарэма? - с живым интересом спросила
Сава.
- Хокарэмы непобедимы, - заявил Маву.
- Такого не бывает, - возразила Сава. - И на хокарэмов должна быть
управа.
- Что-нибудь сверхъестественное, - ответил Маву. - Вроде Руттуловых
фокусов.
Сава удивилась:
- Ни разу не видела, чтобы Руттул делал что-то сверхъестественное.
- Я тоже, - кивнул Маву. - Но зато наслышан о его способностях.
- А, - небрежно произнесла Сава. - Все это сплетни...
Маву не стал вдаваться в подробности.
- Чтоб победить хокарэма, - сказал он глубокомысленно, - надо вызвать
его симпатию и заставить его желать тебе победы.
- Хм, - не менее глубокомысленно отозвалась Сава. - По-моему, Стенхе
вовсе не питает ко мне неприязни.
- Со Стенхе это не пройдет, - возразил Маву. - Он тебя как
облупленного знает. - Так что или сдавайся, и более об этой глупости не
вспоминай, или терпи, пока терпится, а там глядишь - легче станет.
Обнадеживающая сентенция хокарэма Савири мало утешила, но что было
делать? И Сава, стиснув зубы, как могла выполняла требования Стенхе. Уж и
погонял он ее! Сава заметно осунулась, измотанная бесконечными пробежками,
заплывами и прочими упражнениями, а до нужных ей приемов драки дело еще не
доходило. Спрашивать же у Стенхе, когда дело наконец дойдет до вожделенных
приемов, было бесполезно; Сава это отлично понимала. Маву же на ее
расспросы только пожимал плечами:
- Где же твоя выдержка, госпожа? Ты же хочешь стать хокарэми...
Сава перестала спрашивать и его.
Руттул, присматривавшийся к методам обучения с интересом, не выдержал
раньше, хотя, конечно, из воспитательных соображений вида Саве не показал.
- Послушай-ка, Стенхе, - заявил он старшему хокарэму четыре месяца
спустя, когда увидел, что Сава бегом возвращается с купания под назойливым
осенним дождем. - Что это ты вытворяешь, старик? Был у меня в доме
сорванец в юбке, а теперь уж и юбки больше не осталось... Ты куда гнешь?
Замечание Руттула относительно юбки было вызвано следующим: в
последнее время Сава оценила удобство коротких хокарэмских штанов и стала
щеголять в них даже тогда, когда необходимости в них не было.
Руттул пару раз стерпел, пока она разгуливала перед ним в
полюбившемся ей наряде, потом сделал замечание и потребовал, чтобы Сава не
смела показываться перед ним в этих дурацких куцых штанах и вспомнила о
том, что она принцесса.
- Ну почему я должен оплачивать твои расходы на платья, если ты все
равно их не носишь?
Расходы на Савины наряды были значительной из статей расходов
Руттула. Сава очень любила носить яркие платья, а еще больше любила
сочинять немыслимые покрои и цветовые сочетания; каждое ее платье было
совершенно фантастическим, ни на что не похожим.
Сургарские дамы и девицы считали Саву в вопросах моды недосягаемым
авторитетом, настолько высоким, что даже и не пытались перенять покрой ее
платьев, довольствуясь только заимствованиями отдельных деталей, а
ланарские купцы, торгующие тканями, заказывали сургарским художникам
рисунки с красочных Савиных нарядов.
Последний год "сургарский" стиль начал проникать за границы Сургары,
пока только в Ланар, где зажиточные модницы пытались поразить воображение
кавалеров самыми невозможными нарядами. Ранее "сургарский" стиль был
представлен в Ланаре только в мужской моде; законодателем тут был Малтэр,
на которого, в свою очередь, произвели впечатление илартауские наряды.
Петушиная пестрота костюмов Малтэра и вдохновила Саву выдумывать свои
платья, не считаясь с традициями; сейчас Сава вела с Малтэром оживленную
переписку, посвященную вопросам моды; они соревновались во все более
абсурдных затеях: Малтэр, например, предлагал укоротить юбку до колена,
как у ирауских крестьянок, но носить ее с бесчисленным множеством пышных
нижних юбочек, из которых только одна, самая нижняя и довольно тонкая,
должна была спускаться до пяток, защищая врожденную стыдливость прекрасных
дам. Сава же предлагала для верховой езды просторную запашную юбку с
надеваемыми под нее штанами.
Как ухитрялась Сава совмещать изматывающие тренировки у Стенхе с
руководством швеями, непонятно, но в последние времена идеи, которые она
пыталась воплотить в ткань, приближались к функциональным. Так, например,
она напрочь ликвидировала волочащиеся шлейфы, укоротила подол на четверть
локтя, чтобы "предотвратить случайное наступание на юбку", и стала
задумываться о дальнейшем укорачивании юбки, чтобы не вспоминать о ней,
когда бегаешь по лестницам. Взамен тонких туфелек, у которых постоянно
протирались подошвы, Савири ввела башмаки и сапоги на плотной кожаной
подметке, наподобие мужских, а чтобы довести сходство с мужской обувью до
максимума, позаимствовала и каблуки. Но Руттул тут же запретил ей носить
высокий каблук, а она, убедившись, что это не очень удобно, покорно с ним
согласилась, умерив высоту.
И еще она ввела разрезы на юбках. Пока длина разреза подползала к
колену, Руттул помалкивал, однако обнаружив однажды, что разрез открывает
почти все Савино бедро, Руттул вскинул брови, ничего не сказав, но через
час разрез был зашит.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Место для сургарской заставы было выбрано исключительно удачно:
долина, заросшая редким кустарником, просматривалась на несколько лиг
вперед; ее невозможно миновать, есть уж вы решились совершить путешествие
из Майяра в Сургару по суше. В этой долине становились видны тайные тропы
контрабандистов; обойдя майярскую заставу по головокружительным тропам,
контрабандисты шли к Воротам великой и запретной Сургары вопреки обычаям в
открытую.
Но отряд, приближающийся сейчас со стороны Майяра, менее всего
напоминал караван контрабандистов, да и двигался он не по какой-либо из
троп, а по старинному тракту, ныне заброшенному.
- Майярцы, - доложил один из сургарцев начальнику заставы,
немолодому, седому уже сотнику.
- Да-а? - отозвался тот. Время было обеденное, сотник только что
хорошо закусил, полный желудок и дневная жара размаривали его. - Вечно
майярцы не вовремя, - заметил сотник.
Команд приготовиться к бою он не давал: каждый на заставе и так знал,
что надлежит делать в случае приближения неприятеля; стражи разошлись по
своим местам: лучники и пращники заняли позиции в скалах, четверо с мечами
встали в Воротах, прикрытые огромными щитами из тройной бычьей кожи; щиты
эти перегораживали проход надежно, но не мешали стражам заставы.
- У них посольские вымпелы, - доложил дозорный.
- Посольские? - удивился начальник стражи. - С чего бы это?
Он стоял перед щитами, глядел на приближающийся отряд и ковырял в
зубах выструганной из веточки зубочисткой. Посольских вымпелов начальник
