импульс... Стартовый вектор...
- Эрих, сиди на месте! - заорал Жикайо, не сообразив, что сигнал
приходит с запаздыванием.
- ...Пошел отсчет, - продолжал, не слыша его, Кениг. - Ожидай
марку-четыре. Конец марки-три. - И добавил, улыбаясь (это было слышно по
голосу): - У спутника Зеркального я, конечно, буду раньше этой марки.
И Жикайо в очередной раз понял, как человек мал и бессилен перед
Вселенной.
Кенига искали - безрезультатно.
Если судить по координатам "марки-два", сама марка должна была прийти
через неделю. Эрих Кениг таким образом стал первым человеком, который
выбрался за границы Солнечной Системы. Однако что толку в этой славе, если
он сгинул где-то в черных небесах?
"Марка-два" пришла в рассчитанное время. Голос Эриха был бодр. Он еще
не подозревал о сбоях в джампере; чуть виновато предположил, что ошибся в
наборе стартовых данных; заявил, что ошибка даже к лучшему: когда бы еще
Адмирал разрешил так далеко забраться в космос?
Других известий от Кенига еще долго не было.
Его искали. Но глайдер - пылинка в бездонном небе. Разумеется, ничего
не нашли. "Неполадки в джампере" - было решено на обсуждении. Какие
неполадки? Кто мог сказать... Теоретики принялись строить математические
модели, конструктора - невесть что дорабатывать в схеме глайдера. Полеты
запретили на год, потом запрет продлили еще на год (Жикайо плевал на
запреты и пользовался в своих передвижениях только глайдером, подавая
дурной пример неокрепшим душам стажеров). Потом тихо-мирно, без особой
помпы опять начали испытания.
А на исходе третьего года пришла "марка-четыре".
- Марка-четыре. Реальные координаты... - Услышали Жикайо и Адмирал
слова, сказанные примерно 146 недель назад. - Джампер сломался, это ясно.
Я сглупил. Надо было мне ждать в точке-три помощи. Теперь думать об этом
поздно. Этот сигнал вы услышите через три года. В глайдере мне столько не
просидеть, сами понимаете; ресурс глайдера небезграничен. Я буду прыгать
еще. Может, удастся нащупать какую-то закономерность в капризах джампера.
А может, я нечаянно запрыгну поближе к Земле. Или отыщу планетку, на
которой можно будет жить. В любом случае поглядывайте, нет ли от меня
"марки"... - Эрих помолчал. - Мне очень хочется быть уже рядом с вами,
когда до Земли дойдет эта "марка", - проговорил он. - Но если так не
получится, прошу тебя, Жикайо, или тебя, Асьян. Передайте мой привет Лидии
и Томасу. - Пауза. - И еще, ребята. "Марки" я буду посылать, если окажусь
в радиусе десятка световых лет от вас, иначе я очень скоро останусь без
энергии. А если поселюсь на пригодной для жизни планете, "марку" вышлю в
любом случае. Ну что ж, ребята, может быть, еще увидимся. Конец
марки-четыре.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Жила-была девочка.
Ничем она не отличалась от своих ровесниц, но все же одно различие
нашлось: отец ее был король, и, значит, была она принцессой.
Правда, за недолгие свои годы (а пока ей исполнилось всего пять лет)
маленькая принцесса отца своего не видела; сразу после рождения ее увезли
далеко на север, во владения принца Карэны, отца ее матери, и девочка
воспитывалась в его замке, совершенно не нужная своим родителям, потому
что король Лаави уже имел двух сыновей.
В замке девочку прозвали Савири, Дама-Льдинка, потому что глаза у нее
синие, как лед, а настоящего имени у нее не было, как и у всех майярских
женщин; в официальных документах ее именовали Оль-Лааву, дочь Лаави, так
как других дочерей у короля не было.
Но хоть и росла Савири никому не нужная, без охраны ей обходиться
было неприлично, и поэтому было у нее два телохранителя-хокарэма. Два
хокарэма - это большая роскошь, но король Майяра мог позволить такую
роскошь для своей единственной дочери (для сыновей, впрочем, он отрядил по
три хокарэма). И пока маленькая вельможная дама пачкала пеленки или
капризничала, отказываясь от молочной кашки, около нее неотступно несли
дежурство два человека, умеющих голыми руками победить вооруженного до
зубов всадника.
Богам благодарение, никто не покушался на жизнь принцессы; и
хокарэмы, которых звали Стенхе и Маву, не имели возможности показать себя
на деле.
Маву был очень молод, почти мальчик, очень красив и франтоват. Вид у
него был несколько легкомысленный, но весьма привлекательный для
хорошеньких горничных.
Стенхе по хокарэмским понятиям был стариком, ему было уже далеко за
сорок, но держался он молодцевато. Если он чем-то и щеголял, то это
книжной ученостью: в молодости ему пришлось вместе с хозяином провести
несколько лет в монастыре, там он поднабрался знаний и до сих пор сохранил
любознательность, получая удовольствие от любой попавшей в его руки книги.
И пока малолетняя принцесса понемногу росла, Стенхе почти все свое
время посвящал обучению Маву, а тот, в свою очередь, предпочитал общество
уже упомянутых молоденьких служанок, которые в нем души не чаяли.
В ту пору, когда Савири минуло пять лет, из далекого Гертвира пришла
весть о смерти молодого принца Таррау, одного из ее старших братьев.
Известие подняло малолетнюю принцессу на ранг выше; это еще не означало,
что она может унаследовать престол, но шансы Савири стать королевой
значительно увеличились: ее брат, наследный принц Аррин, с рождения был
слабым, болезненным ребенком, и все сомневались, доживет ли принц до того
времени, когда на его голову возложат корону.
Король в специальном послании своему тестю, принцу Карэне, просил
того обратить внимание на воспитание маленькой принцессы, но Карэна и сам
уже не мог не думать об этом: шутка ли, получить возможность сделать
Верховной правительницей женщину из рода Карэна! Пока Савири отделяли от
трона два сына короля от первого брака, об этом не приходилось и мечтать,
теперь же, когда преграда внезапно уменьшилась вдвое, Карэна уже видел
себя регентом при юной королеве.
Он немедленно вызвал Стенхе и истомил того подробной инструкцией о
воспитании принцессы. Стенхе покорно поддакивал, имея на эту проблему свою
точку зрения; он уже соображал, как совместить требования Карэны с
собственными воззрениями.
- Ну ладно, ступай, - проворчал наконец Карэна, и Стенхе пошел
разыскивать принцессу.
Он нашел ее во дворе замка; они с Маву сидели, склонившись над
выбитыми в каменной плите лунками для ртанавэ. Чуть поодаль на скамье у
колодца дремала принцессина нянька.
Маву и Савири поочередно степенно раскладывали свои фишки по лункам.
Маву игрок был плохой, Стенхе с ним и играть никогда не садился, но он не
ожидал, что Маву такой простак, который не может обыграть пятилетнюю
девочку. Савири выигрывала с большим преимуществом; в ее "копилке" уже
собралось около двух третей всех фишек, Маву же тщетно пытался оберечь
свои лунки от посягательств принцессы.
- А ты попробуй сам, - возразил Маву на подтрунивания старшего
хокарэма, сгребая фишки с плиты.
- Нечестно! - закричала девочка. - Ты не доиграл!
- Да что там, - молвил Маву. - Все равно уж не выиграю. - Он уступил
свое место Стенхе. Тот сел, разложил фишки в начальную позицию и посмотрел
на принцессу. Савири сказала:
- Начинай, пожалуйста.
Начинающий партию игрок имеет незначительное преимущество над
соперником; получалось, что девочка давала ему (ему!) небольшую фору.
Улыбнувшись этому, Стенхе начал игру. Он не собирался нянчиться с
принцессой, решил сразу показать ей свое умение, но неожиданно для себя
обнаружил, что имеет равноценного себе партнера.
Девочка играла быстро, не затягивая пауз, но при этом ухитрялась
как-то выстраивать сложнейшие комбинации. У нее не было привычки
пересчитывать фишки в своих лунках, но она точно знала их количество, в
этом Стенхе убедился, когда она, не давая походить ему, сделала
шестнадцать ходов подряд, в заключение забрав две дюжины фишек из лунки
Стенхе.
- А? - воскликнул над ухом Стенхе Маву, довольный так, будто сам
провернул эту комбинацию. Стенхе молча отодвинул его подальше, чтоб не
висел над душой.
Теперь он проигрывал. Это было ясно. Но очень, очень стыдно было
Стенхе потерпеть поражение от малолетней девочки.
- Маву, - сказал тогда Стенхе. - Сбегай-ка в мой покой, принеси сюда
доску для ирранхо.
- И тебя задело... - торжествующе протянул Маву. Он исчез и вернулся
очень скоро, таща под мышкой доску и размахивая увесистым мешочком с
фигурами. Стенхе, чтоб не лишать девочку удовольствия, до самого конца
доигрывал уже проигранную партию.
Причудливо расчерченную доску для игры в ирранхо принцесса уже видела
не раз; фигуры неизменно ее забавляли - она относилась к ним, как к
куклам. Теперь же Стенхе расставил все фигуры по местам и стал объяснять
правила. Он говорил так, как говорил бы взрослому, не сюсюкая; правила в
его изложении больше напоминали какой-то высокоученый трактат.
- Ну, Стенхе, - сказал Маву укоризненно. - Она же ничего не поймет.
Савири как будто понимала. Иногда она спрашивала, что означает то или
другое слово, но Стенхе знал, что она вовсе не запоминает всего того
обилия терминов, которое он вывалил на нее.
- Впрочем, лучше давай попробуем играть. На доске тебе будет яснее...
Первую партию Стенхе, в сущности, играл и за себя, и за принцессу. Он
показывал, рассказывал, объяснял, ничуть не сомневаясь, что Савири почти
ничего не запоминает.
Он ошибся. Савири, правда, то и дело спрашивала, верно ли поступает,
но все же в общем запомнила хорошо. Эту партию она, конечно, проиграла, но
когда они взялись за другую, Стенхе опять почувствовал странную сильную
манеру игры. Девочка, в точности следуя первому правилу ирранхо, которое
гласило: "Не думай долго, не томи противника ожиданием", - очень быстро
позагоняла фигуры Стенхе в умело подготовленные капканы.
Маву, чтоб не раздражать Стенхе, отошел и присел в сторонке; успехи
малолетней принцессы его уже не веселили. Маву уловил, что Стенхе в
растерянности, а растерянного Стенхе юноше никогда не доводилось видеть.
Сбитый с толку старый хокарэм стал понемногу нарушать первое правило,
задумываясь все чаще и надолго. Маву нетерпеливо ерзал; Савири же эти
паузы ничуть не мешали: она рассматривала фигуры, водила пальчиком по
узорам доски и вдруг спросила:
- А кто это - Альео Тавра Ану Сим? - произнесла она, старательно
выговаривая имя.
- Богиня удачи, - машинально ответил Стенхе. Он оторвался от
размышлений. - А где ты услышала ее имя? - спросил он с интересом. - В
этих местах ее не почитают; она из гортуских поверий.
- Я не слышала, - отвечала Савири и указала на надпись по краю доски:
"Не досаждай просьбами Альео Тавре Ану Сим, игрок, надейся на холодную
голову и горячее сердце". - Вот тут нарисовано, правда?
- Правда, - отозвался Стенхе, но привычка к наставлениям и тут дала о
себе знать: - Написано, а не нарисовано, - поправил он. - А ты что, разве
читать умеешь?
- Умею, наверно, - неуверенно ответила девочка.
- Ну-ка, - он протянул ей свой нож, - что тут написано?
- "Верен, как пес", - бойко прочитала Савири надпись на рукояти. -
Правильно, да?
- Да, - отозвался удивленный Стенхе. - Кто ж тебе буквы показал?
- Никто, - на этот раз удивилась девочка. - И я не буквы читаю. Я
просто смотрю и вижу, как говорить.
Стенхе перевел взгляд на Маву. Маву привстал, готовый куда-то бежать
и что-то делать. А что же делать, мальчик? Пользы от Маву никакой не было.
