говорят они, как это нормальный человек может в нашу эпоху интересоваться
битыми черепками!.. А ведь в керамике, если угодно, выражена вся романтика
человечества! Узор, форма, обжиг...
Мсье Дюпон увлекся и предостерегал, чтобы мсье Эркюля не сбили с толку
псевдоправдоподобные публикации некоего В...! Подтверждал, что поистине
преступно неверное датирование в трудах некого Л...! И настоятельно просил
помнить о том, сколь безнадежно ненаучна стратификация в работах почтенного
Д...! Пуаро торжественно обещал, что его не собьет с толку ни один из трудов
сих ученых мужей! Затем он сказал:
-- Не могло бы пожертвование суммы, скажем, в пять тысяч фунтов...
Мсье Дюпон перегнулся через стол в возбуждении:
-- Вы... вы предлагаете? Нам?! Помочь в исследованиях? Это же
великолепно, изумительно! Самое значительное пожертвование из всех, что мы
когда-либо получали!
-- Я рад, если для вас это помощь..
-- О да, souvenir... Мы сможем найти новые образцы керамики!..
-- Я хотел бы еще...-- перебил археолога Пуа-ро.-- Моя секретарша --
это очаровательная девушка, вы видели ее сегодня вечером,-- было бы
преотлично, если бы она могла нас сопровождать!
Мгновение мсье Дюпон казался ошеломленным.
-- Что ж,--сказал он наконец, дернув себя за ус,--это возможно. Я
посоветуюсь с сыном. С нами поедут мой племянник с женой. Предполагалась
вообще-то семейная поездка. Но я переговорю с Жаном...
-- Мадмуазель Джейн горячо интересуется керамикой. Древность с детских
лет очаровывает ее. Раскопки -- мечта всей ее жизни. А кроме того, она
замечательно штопает носки и пришивает пуговицы.
-- Ценные достоинства!
-- Разве нет? Но, позвольте, что вы рассказывали мне о сузских
гончарных изделиях?..
Счастливый мсье Дюпон увлеченно продолжал монолог о Сузе Первой и Сузе
Второй... Возвратившись в отель, Пуаро застал Джейн в холле.
Она желала доброй ночи Жану Дюпону. Когда они поднимались в лифте,
Пуаро сказал:
-- Я подыскал для вас интересную работу. Весной вы будете сопровождать
Дюпонов в их поездке в Персию.--Джейн ошеломленно глядела на него.-- Вам
будет официально сделано такое предложение, и вы тотчас согласитесь,
выказывая как можно больше восторга!
-- Я решительно отказываюсь! Я ни за что не поеду в Персию! Я
возвращусь на Мюзвелл-Хилл или отправлюсь в Новую Зеландию с Норманом!
Пуаро нежно подмигнул ей.
-- Дитя мое,--сказал он,--до будущего марта еще несколько месяцев.
Выразить восторг еще не значит купить билет! Кстати, я говорил сегодня о
пожертвовании, но чека не выписал. Между прочим, утром я должен достать для
вас руководство или справочник по допотопной керамике Ближнего Востока. Я
сказал Дюпону, что вы страстно интересуетесь... керамикой!
Джейн вздохнула.
-- Быть вашим секретарем -- это не синекура! Что-нибудь еще?
-- Да. Я сказал, что вы превосходно штопаете носки и пришиваете
пуговицы.
-- Представление прикажете устраивать завтра?
-- Наверно, да,--сказал Пуаро,--разумеется, если они учтут словечко,
которое я за вас замолвил!
ГЛАВА XXIII. АННА МОРИСО
В половине одиннадцатого на следующее утро меланхоличный мсье Фурнье
вошел в гостиную и тепло пожал руку коротышке-бельгийцу. Он был оживленнее
обычного.
-- Мсье,--воскликнул он,--я должен вам кое-что сказать. Думаю, я нашел
в трубке ту особенность, о которой вы говорили в Лондоне!
-- А-а! -- произнес Пуаро, просветлев.
-- Да,--сказал Фурнье, присаживаясь на краешек стула.-- Я много
размышлял над вашими словами. И опять, и опять повторял себе: "Невозможно,
чтобы преступление было совершено тем способом, в который мы поверили". И в
конце концов я увидел связь между фразой, которую я повторял, и тем, что вы
сказали о найденной трубке!
Пуаро внимательно слушал, но молчал.
-- Тогда, в Лондоне, вы сказали: "Почему была найдена трубка, если ее
так легко было выбросить в вентилятор?". Теперь, я думаю, у меня есть ответ.
"Трубка была найдена, потому что убийца хотел этого".
-- Браво! -- воскликнул Пуаро.
-- Это вы тогда имели в виду? Хорошо, я до этого додумался. Теперь
дальше. Я спросил себя:
"Почему убийца хотел, чтобы трубку нашли?". И получил ответ: "Потому
что трубка не была использована".
-- Браво! Браво! Таково и мое мнение!
-- Я сказал себе: отравленный дротик-да; но не трубка. Тогда что-то еще
было использовано для того, чтоб послать стрелу,-- нечто такое, что мужчина
или женщина могли бы приложить к губам и чтобы это движение осталось
незамеченным. Тут я вспомнил, как вы настаивали на составлении полного
перечня вещей, которые были у пассажиров. Мое внимание в списке особо
привлекли следующие пункты: у леди Хорбари было два мундштука для сигарет, а
на столе перед Дюпонами лежало множество курдских трубок...
Фурнье умолк и поглядел на Пуаро. Пуаро сидел с непроницаемым видом.
-- Эти предметы вполне естественно можно было приложить к губам, и
никто бы в этом ничего особенного не усмотрел!.. Я прав, не так ли?
Пуаро поколебался, затем сказал:
-- Вы на правильном пути; продолжайте. Но не забудьте об осе.
-- Осе? -- Фурнье казался озадаченным.-- Нет, в этом я не последую за
вами. Не вижу, при чем здесь оса!
-- Не видите? Но я же...
Пуаро прервал телефонный звонок. Он взял трубку.
-- Алло!.. А-а, доброе утро. Да, да, я, Эркюль Пуаро. Это мэтр
Тибо...--сказал Пуаро тихонько, обращаясь к Фурнье.--Да, да, в самом деле.
Очень хорошо. А вы? Мсье Фурнье? Совершенно верно. Приехал. Сейчас здесь.--
Пуаро положил трубку на стол.-- Мэтр Тибо пытался добраться до вас в сыскной
полиции. А там ему сказали, что вы отправились ко мне. Поговорите с ним.
Кажется, он взволнован.
Фурнье взял трубку.
-- Алло... Фурнье вас слушает... Что?.. Не может быть! В самом деле?
Да, уверен, что будет. Мы сейчас же придем.
Он повесил трубку и поглядел на Пуаро:
-- Это дочь. Дочь мадам Жизели приезжала к нему, чтобы заявить о правах
на наследство.
-- Откуда же она приехала?
-- Из Америки, насколько я понял. Тибо пригласил ее для делового
разговора приехать к половине двенадцатого. Он полагает, что и мы зайдем на
минутку.
-- Ну, разумеется. Мы немедленно отправляемся... Я только оставлю
записку для мадмуазель Грей.
Мсье Пуаро торопливо написал:
"Неожиданное событие заставляет меня выйти из дому. Если позвонит или
придет мсье Жан Дюпон, будьте с ним любезны. Говорите пока о носках и
пуговицах, но только не о доисторических гончарных изделиях. Он в восторге
от вас, но он интеллигентен!
До встречи.
ЭРКЮЛЬ ПУАРО".
-- А теперь идемте, мой друг,-- сказал он, вставая.--Это именно то,
чего я ждал: на сцену вышел еще один неясный пока для нас персонаж,
существование которого я все время смутно предчувствовал. Теперь -- очень
скоро -- можно будет разобраться во всем!
Мэтр Тибо встретил Пуаро и Фурнье чрезвычайно приветливо. После обмена
любезностями и вежливыми вопросами и ответами адвокат перешел к беседе о
наследнице мадам Жизели.
-- Вчера я получил письмо,--сказал он,--а сегодня утром увидел эту
молодую леди. Мадмуазель Морисо -- вернее, миссис Ричардс, ибо она
замужем,--двадцать четыре года. У нее есть документы, подтверждающие ее
личность.
Мэтр Тибо открыл лежащее перед ним досье. Показал Пуаро копию
свидетельства о браке Джорджа Лемана и Мари Морисо -- оба были из Квебека.
На бумаге стояла дата --1910 год. Было здесь также свидетельство о рождении
Анны Морисо Леман и некоторые другие документы и бумаги.. Тибо закрыл досье.
-- Насколько я могу составить целое из частей,-- сказал он,-- Мари
Морисо была гувернанткой или портнихой в то время, как встретила этого
самого Лемана. По-моему, он оказался плохим человеком, бросил ее вскоре
после свадьбы; она снова взяла себе свою девичью фамилию... Ребенок был
оставлен в Квебеке, в "Институте Марии", где его и воспитали. Мари Морисо,
или Мари Леман, вскоре покинула Квебек -- я полагаю, не одна, а с
мужчиной,-- и уехала во Францию. Время от времени она присылала оттуда
деньги для дочери и в конце концов перевела крупную сумму наличными для
вручения Анне по достижении двадцати одного года. В то время Мари Морисо,
или Леман, жила, без сомнения, беспорядочной, распутной жизнью и почитала за
лучшее не поддерживать каких бы то ни было родственных отношений.
-- Каким же образом девушка узнала о наследстве?
-- Мы помещали объявления в различных газетах. Одна из газет попала в
руки начальнице "Института Марии", и та написала или телеграфировала миссис
Ричарде, которая находилась в то время в Европе, но собиралась возвратиться
в Штаты.
-- Кто такой этот Ричардс?
-- Я пришел к выводу, что он американец или канадец из Детройта; его
профессия -- производство хирургических инструментов.
-- Он сопровождал жену?
-- Нет, он все еще в Америке.
-- Может ли миссис Ричардс пролить некоторый свет на возможные причины
убийства матери? Адвокат покачал головой.
-- Она ничего о ней не знает. Даже не помнит девичьей фамилии матери,
хотя начальница упоминала об этом.
-- Похоже,-- сказал Фурнье,-- что появление на сцене дочери ничем не
поможет в раскрытии убийства. Должен признать, что я так и полагал. Я сейчас
занят совсем другим. Мои расследования свелись к выбору одного из трех лиц.
-- Четырех,--сказал Пуаро.
-- Вы считаете, что четырех?
-- Не я считаю, что их четыре, а согласно вами же выдвинутой версии, вы
не можете ограничиться тремя.-- Пуаро сделал Несколько быстрых движений
руками: -- Два мундштука, курдские трубки и флейта. Не забывайте о флейте,
мой Друг.
У Фурнье вырвался было возглас, но в это время открылась дверь и
пожилой клерк пробормотал:
-- Леди возвратилась.
-- А-а,-- сказал Тибо. Теперь у вас будет возможность лично увидеть
наследницу. Входите, мадам. Позвольте представить вам мсье Фурнье из сыскной
полиции, который уполномочен вести во Франции следствие по делу о смерти
вашей матери. А это мсье Эркюль Пуаро, чье имя, быть может, знакомо вам, он
также любезно сотрудничает с нами. А это, господа, мадам Ричардс.
Дочь Жизели была смуглой, темноволосой молодой женщиной, одетой изящно,
модно и просто. Она всем по очереди пожала руки, пробормотав при этом
несколько не совсем понятных слов.
-- Боюсь, господа, что я мало чувствую себя дочерью. Я всю жизнь была
сиротой.
Отвечая на вопросы Фурнье, она тепло и с благодарностью отзывалась о
матушке Анжелике, начальнице "Института Марии".
-- По отношению ко мне эта женщина всегда была воплощением доброты.
-- Когда вы покинули "Институт", мадам?
-- Едва мне исполнилось восемнадцать, мсье. Я начала зарабатывать на
жизнь. Одно время была маникюршей. Служила в заведении, где шили дамское
платье. Будущего мужа впервые встретила в Ницце. Он тогда возвращался в
Штаты. Потом он приехал по делам в Голландию, и мы поженились в Роттердаме,
месяц назад. К несчастью, ему нужно было уехать по делам обратно в Канаду. Я
задержалась, но теперь собираюсь присоединиться к нему.
Анна Ричарде говорила по-французски легко и бегло. Она была больше
француженкой, чем англичанкой.
-- Как вы узнали о трагедии?
-- Разумеется, я узнала обо всем из газет, но я даже представить себе
не могла, что жертвой была моя мать. Затем здесь, в Париже, я получила
телеграмму от матушки Анжелики; начальница сообщила мне адрес мэтра Тибо и
напомнила девичью фамилию моей матери.
