Спытек не обращал уже больше внимания на дочь, а Марта, подведя ее к
Вшебору, хотела, по старому обычаю, скрепить обручение пожатием руки и
поцелуем. Но Кася, как прикованная, стояла на месте, а когда мать потянула
ее за собою, она вырвала руку и отступила на несколько шагов.
Вшебор и не настаивал на соблюдении обычая; он решил про себя, что в
будущем сумеет подавить этот девичий стыд, а пока ограничился почтительным
целованием рук отца и матери в знак благодарности.
Трепка направился к выходу.
- Ну, пойду к королю с доброй вестью, - сказал он.
Спытек кивнул ему головой и, уже не обращая внимания на присутствие
будущего зятя, на жену и дочь, упал на подушки, приказывая слуге:
- Собек, закутай мне ноги.
Закрыл глаза и закутался с головой...
Марта неслышно выскользнула из горницы, за нею шла бледная с горящим
взглядом Кася. Когда они очутились на дворе, и Вшебор решился в
присутствии матери приблизиться к девушке, Кася отскочила от него и бегом,
даже не оглядываясь назад, бросилась на свою половину.
- Да она же еще ребенок, - с улыбкой сказала мать, подавая руку
Вшебору, - молодая пташка... что тут удивительного. Приласкаешь ее потом,
когда будет твоя. Времени будет довольно.
И начала тихо разговаривать с ним.
На верхней половине послышался громкий плач, стоны и гневные голоса.
Двери неожиданно открылись, из них выбежала Здана, которая, минуя Марту,
бросила на нее гневный взгляд и исчезла.
Старый Белина, Томко и Ганна - все сошлись вместе на женской половине
и о чем-то тихо совещались... Потом Томко с сестрой отошли в сторону и
тоже о чем-то долго шептались между собой, а когда Вшебор ушел, провели и
Мшщуя на общий совет.
Группа эта то расходилась, то снова собиралась вместе и беседовала до
поздней ночи, а когда Мшщуй вернулся на ночь к себе, то, против
обыкновения, не обменялся с братом ни одним словом, а тотчас же лег спать,
укрывшись с головой.
Вшебор почувствовал, что он сердится на него, и даже не решился
поговорить с ним о своем счастье.
5
Весна пришла в том году рано, что только жаворонки не удивились ей, а
люди верили в зиму; пришла она неожиданно в одну темную ночь, прилетела с
юга на теплых крыльях ветра. Еще вчера лежал повсюду белый снег, блестя на
морозе заиндевевшим покровом, на реках трещал лед, и тяжелые облака,
словно мешки, наполненные снегом, тянулись синею полосою с севера. Пропели
беспокойные петухи, ветер прижался к земле и заснул, настала полная
тишина. Вдруг вдали что-то зашумело, налетел ветер с юга, влажный,
стремительный и упорный, и к утру начал таять почерневший снег, потекла
вода поверх ледяной коры, и, как невеста, сбрасывающая с себя снежные
покровы, обнажилась земля, взвился кверху жаворонок, откуда-то явился
измученный перелетом аист, и засуетилась хлопотливая ласточка.
Те, что спали зимой, пробудились испуганные шумом ручьев, которые,
журча, пробивали повсюду дорогу, разрыхляя черные пласты, а к вечеру
только кое-где виднелся еще ломкий лед. Из-под зимнего покрова выглянули
зеленеющие травы и посевы. В воздухе запахло весной, влагорастворенной
землей, набухшими почками, теплым дождем и водяными испарениями. На
берегах рек образовались озера, на реках вода вздулась, и лед трещал,
разламываясь в куски, но еще упорно борясь с действием солнца и тепла. И
те, что ждали оттепели и не хотели верить в приход весны, должны были
принять победительницу... Аист нес ее на крыльях, жаворонок распевал в
облаках, верба приветствовала ее бархатными почками, волчьи ягоды -
розовыми цветами, а небо - лазуревой одеждой.
И с каждым днем укреплялась власть весны, не той благовонной и
спокойной, что приходит позднее исцелять раны, одевать изрытую землю,
взращивать цветы, светить горячим солнцем и поливать теплыми слезами, а
весны воинственной, вступающей в поединок со старой зимой и борющейся до
тех пор, пока не победить ее.
Горячий ветер пролетел вверху среди разорванных облаков, град
рассыпался стеклянным горохом, в небесах грохотало, на земле шумело,
стремительно неслись освобожденные воды, сталкивались разорванные льдины,
ручьи вырывали посевы, буря ломала деревья.
Страшная была эта весна, опередившая весну зеленую; от нее прятались
звери, запирались люди в своих жилищах, а птицы, слишком ранние гости,
погибали от холода и голода.
В один из таких вечеров молодой весны после пронесшейся только что
грозы над Вислой выглянуло солнце и осветило закатными лучами военный
лагерь.
Громадное пространство кверху от разлившейся реки было завалено
грудами человеческих тел. На пригорке с одной стороны виден был почти
опустевший лагерь, а внизу на лугу и полях длительная борьба оставила
следы смерти и разрушения. С левой стороны виднелись беспорядочные группы
людей, с криком убегавших от гнавшихся за ними конных рыцарей.
В некоторых местах бой еще продолжался. За убегавшим Маславом, у
которого шлем слетел с головы, и красноватые волосы развевались по ветру,
гнался неукротимый Вшебор. Беглец иногда оглядывался назад, конь его
устал, товарищи оставили его. На поле битвы их было только двое:
побежденный мазурь и разгоряченный победой Долива. Левую ногу с острой
шпорой он прижимал к брюху коня, чтобы заставить его бежать скорее. Но и
конь Доливы напрягал последние усилия, догоняя убегавшего. Они готовились
сразиться смертным боем, когда неожиданно из зарослей выскочила
притаившаяся там кучка людей и бросилась на помощь убегавшему.
Вшебор очутился один лицом к лицу с несколькими нападавшими.
Убегавший остановился, а догонявший его, видимо, колебался, не зная,
какое выбрать направление; теперь роли их переменились. Маслав,
воспользовавшись своим положением, бросился на него, а Вшебор принужден
был спасаться от него; лицо его покрылось краской, глаза заблестели.
Убегать от побежденного, побитого, от изменника! Убегать, чтобы
спасти свою жизнь!
Он оглянулся вокруг, но не увидел никого из своих. Все разъехались в
разные стороны, преследуя бежавших - он был один. Оставалось только одно:
или пожертвовать жизнью, или позорно спасать ее!
- Убегать от Маслава...
Но взбешенный неудачей мазурь был не один, к нему присоединилось
подкрепление, и они гнались за ним все сразу.
Вшебор держал в руке сломанное копье, сбоку висел погнутый щит,
панцирь его был весь исколот, и сам он был сильно утомлен боем,
продолжавшимся весь день.
В нескольких шагах показался Белина с небольшим отрядом и смотрел на
него... Мстительное чувство загорелось в его душе. Маслав должен был
наказать Вшебора за него. Для этого достаточно было, чтобы Томко отступил
назад и не торопился с помощью... Долива пал бы от руки Мазура, а невеста
его была бы свободна...
Черная мысль, как молния, промелькнула в его голове и пронзила его в
самое сердце. Пусть гибнет тот, кто хотел отнять у него... Пусть гибнет!
Вшебор все оглядывался, не пошлет ли ему судьба помощи. Он заметил
неподвижно стоявшего Томка и в душе сказал самому себе:
- Этот скорее добьет меня, чем спасет.
Белина все стоял, чувствуя, как вся кровь загорается в нем, а в
голове назойливо повторяется:
- Пусть гибнет!
Маслав со своими людьми уж настигал Вшебора. И в тот же миг черная с
кровавым завеса спала с глаз Томка, и он бросился на помощь Вшебору с
криком:
- За мной!
Мазуры, окружив Вшебора, старались поранить его коня, потому что сам
он еще оборонялся обломком копья, но вдруг, как гром и буря, налетел на
них Томко... Маслав уже готовившийся нанести удар противнику, зашатался
сам от удара меча, и все его воины тотчас же разбежались в разные стороны.
Вшебор был спасен, но, ослабев от полученной в бою раны, упал с коня.
Все это происходило на поле сражения, в месте, где убегавшие пруссаки
и поморяне могли, вернувшись, окружить их или добить; надо было поспешно
уходить отсюда к своим.
Белина слез с коня и с помощью двух вооруженных воинов, которые были
с ним, подняли Доливу и снова посадили на коня... Пришедший в чувство
Вшебор молча приглядывался к своему спасителю, словно не веря, что видит
его перед собой. Белина не говорил ничего и только указал рукой по
направлению к лагерю.
В эту минуту подъехали еще воины, намереваясь броситься в погоню за
убегавшими. Мшщуй заметил бледного и окровавленного брата. Они давно уже
не разговаривали друг с другом. Он увидел также рядом с ним Томка и
остановился удивленный, вопросительно глядя на него.
Белина взглядом же отвечал ему.
- Где король? Не знаете ли, где король? - стали спрашивать
подъехавшие. - Где наш государь?
- Я не знаю, - отвечал Белина. - Сначала я сражался рядом с ним, но
потом нас разделили. Он бросился в самую гущу!
- Где Маслав? Маслав убит... А кто видел его труп?.. - говорили
другие.
- Он спасся с небольшой горстью людей, некому было гнаться за ним! -
слабым голосом отозвался Вшебор. - Я последний бился с ним. Он уже был без
шлема и весь в крови.
- А в какую сторону он ушел?
Им показали рукой направление, и несколько наиболее ретивых пустилось
в погоню.
- Где король? - кричали другие, подбегая к группе приостановившихся
всадников. - Что нам победа, если его не будет у нас...
- Где король? - раздавались крики по всему полю битвы.
Но никто не мог сказать, что случилось с королем.
Солнце заходило в таком кровавом зареве, как будто облака отразили в
себе эту битву, во время которой ручьями лилась кровь. Чернь, находившаяся
при лагере, как хищные птицы, сбегались со всех сторон и грабила трупы. Из
лагеря доносились торжествующие и насмешливые возгласы.
То и дело подъезжали всадники и спрашивали:
- Где король?
- Маслав убит?
Вшебор медленно ехал по направлению к лагерю, поддерживаемый двумя
воинами. За ним с понуренными головами ехали Мшщуй с Белиной. Что толку
было в этой победе, если король заплатил за нее своей жизнью. Навстречу им
показались вдали старый Трепка, граф Герберт и русский воевода Иеловита.
Кони их ехали шагом, и они, сидя в понуром молчании, с опущенными
головами поглядывали на трупы, устилавшие поле битвы. Их молчание и весь
вид говорили о том, что они искали короля и нигде не находили его.
- Он бился, как лев! - сказал Иеловита. - Я видел это собственными
глазами... Он геройски рубил врагов, и там, где он показывался, все
разбегались перед ним.
- Я видел его раненым! Из его руки текла кровь, - сказал граф
Герберт.
- Кто же был с ним? Как могли оставить его? - спросил Трепка. -
Верная дружина ни на шаг не должна была отходить от него!
Старик был в сильном волнении.
Мимо них проезжали раненые, проходили пешие, потерявшие в битве
коней.
- Не видели ли вы короля?
Все видели его в начале битвы, когда он еще молился, стоя на пригорке
и измеряя взглядом все эти полчища в три раза сильнейшего врага: диких
поморян, в крепких железных доспехах, пруссаков с палками для метанья за
поясом, мазуров с огромными щитами и всю эту страшную, крикливую, дикую
орду, которая рассчитывала окружить королевские войска и уничтожить их,
видели также многие, как он, помолившись, бросился навстречу войскам
Маслава и долго гнался за самим вождем, которого легко можно было узнать.
К концу сражения, когда победа явно клонилось на сторону поляков,
русских и императорских полков, когда дрогнули и начали отступать даже
непоколебимо и стойко державшиеся пруссаки, когда все пришли в
