головой; Спытек вытянулся во всю длину, скрестил руки на груди, закрыл
глаза, и прежде чем занялся день, он лежал уже холодный и окостенелый.
Прибежала Марта, распустив по плечам волосы, ломая руки, громко
причитая и страшно плача, так что голос ее слышался по всему замку. Пришла
заплаканная Кася, а за нею все остальные женщины; - послали за плачеями,
чтобы причитали над телом.
В тот же день начались приготовления к христианскому погребению.
Дубовый гроб, по всей вероятности, заготовленный Белиной для самого себя,
- он отдал старику; крышку забили, гроб перенесли на пригорок в лесу,
ксендзь Гедеон совершил обряд похорон, и все обитатели замка отдали
покойному последний долг.
В городище никто не почувствовал горечи утраты, напротив, без него
всем стало спокойнее, плакал только старый Собек.
Госпожа, которая накануне так кричала и разливалась слезами, сидела
теперь в раздумье и вздыхала. На третий день она уже смеялась, но,
опомнившись и сама себя устыдившись, тотчас же всплакнула.
Кася ходила печальная.
Все ждали вестей от своих, Белина от сына, Спыткова от будущего зятя.
В течение нескольких следующих дней в голове Марты Спытковой
зародились новые мысли: ей стало казаться, что было бы жестокостью выдать
Касю за Вшебора.
- Что же, если девушке полюбился другой, и тот другой тоже ее любит и
сам человек хороший, да и родители - почтенные люди! Какое дело королю до
моей дочери? Покойник мог дать слово за нее, потому что мужчины ведь
ничего не понимают в этих вещах! А почему бы мне самой не выйти за
Вшебора? Он так жал мне руки, что в жар кидало, и смотрел такими глазами,
словно съесть хотел. Это он за Касей из ревности приволокнулся. Не было бы
Каси, так он непременно женился бы на мне.
Так рассуждала сама с собой пани Спыткова, а однажды вечером, когда
Ганна Белинова подсела к ней, она заговорила с ней по душе:
- Пошли Бог вечный мир моему покойному мужу, - тихо сказала она
Ганне, - но при жизни тяжело мне с ним было. Ой, рука у него была
железная! Да и Касю мне жаль, что он так легко отдал по первому слову
короля. Девчонка не любит Вшебора, хотя я ничего не могу сказать против
него, но я-то знаю, что ей нравится кто-то другой.
И она как-то странно покачала головой.
- Вы думаете, что я ничего не вижу? Хе, хе! Кася худеет, плачет по
ночам, а кто виноват? Я знаю, я-то знаю...
Она улыбнулась и сказала на ухо Ганне:
- Это все Томко ее очаровал! Дай ему Бог здоровья!
- Но ведь все кончено, вы дали слово королю, - шепнула Ганна.
Спыткова отрицательно покачала головой.
- Эх, все бы это устроилось, - сказала она, - только я не смею вам
признаться.
- Ну, ничего, говорите, - спокойно сказала Ганна, глядя ей прямо в
глаза, - говорите, пожалуйста, ведь вы знаете, что я ваша приятельница...
- Только, чтобы об этом никто не знал, - беспокойно оглядываясь,
говорила Спыткова. - Знаете ли вы, что, когда Доливы спасли нас с Касей в
лесу, то ведь мы все думали, что мужа моего нет на свете. И я была, как
будто, вдова. Всю дорогу до городища Вшебор шел подле моего коня и глядел
мне в глаза. Да если бы вы только видели, как смотрел! А когда помогал мне
слезать с коня, так сжимал мне руку, что я вся обливалась румянцем. Он
никогда не был влюблен в Каську, а только - в меня. Он просто хотел через
нее приблизиться ко мне...
Ганна все еще с недоверием качала головой.
- И даже потом, моя Ганна, - продолжала рассказывать вдова, - никогда
не старался увидеть Касю, а всегда вызывал меня, и, как бывало, станет
внизу, а я наверху, да как начнет говорить, а сам с меня глаз не сводит!
Мне иной раз, как молоденькой девочке, стыдно было! Ну, что тут еще
говорить! Что же делать, милая Ганна, когда он такой упрямый и так
влюблен! Уж пошла бы я за него, чтобы только человек не мучился!
Удивилась Белинова, а Марта шепнула ей на ухо:
- Пусть бы только ваш женился на Касе!
У матери, крепко любившей сына, даже лицо просветлело, и она молча
обняла Марту за шею.
Между семьей Белинов и Спытковой завязалась самая горячая дружба.
С того времени, как войска ушли из Ольшовской долины, о них не было
почти никаких известий. Иногда заезжал какой-нибудь заблудившийся по
дороге шляхтич, ехавший к королю, и приносил с собой услышанную где-нибудь
новость. Белина мало надеялся на успех и очень тревожился. Повсюду шли
разговоры о больших силах Маслава, и хотя русские обещали прислать помощь,
но нельзя было рассчитывать, что она подоспеет вовремя.
Каждое утро старик хозяин поднимался на возвышение над воротами,
смотрел в долину и слушал.
Не едет ли кто-нибудь? Не раздается ли топот копыт? Нет! Все тихо
вокруг! Только лес угрюмо шумел, да плывут в небе облака; иногда из леса
выбежит дикая коза, осмотрится вокруг черными глазами, топнет сухой ножкой
и умчится.
Однажды утром старик спустился с вышки над воротами и, медленно
перебирая ногами, пошел к дому. Теперь около рогаток почти не было стражи;
девушки, стиравшие белье, как раз собирались развесить его на солнце,
потому что весенний ветер и солнце покрылось загаром человеческие лица, но
белят полотно. В это время старая Эля взглянула в сторону леса.
- Ай! - крикнула она. - Смотрите-ка, смотрите, вон скачет, как
бешеный, какой-то всадник прямо к городищу! Смотрите, он пригнулся в шее
коня и гонит его во всю прыть. Ой, ох, наверное, бежал из боя - наши
разбиты!
И все женщины крикнули в ужасе:
- Ай, наши разбиты! - разносилось по всему городищу, и девушки,
бросив мокрое полотно, побежали на женскую половину, крича:
- Наши разбиты!
Одни бежали к воротам, другие - на вышку над воротами, все смотрели в
долину.
А там скакал, что есть дух, всадник, то и дело подгоняя коня. Заметив
стоявших на валах, он стал знаками что-то объяснять им. Всадник летит во
весь опор, вот он уж близко. Старый Белина узнал в нем сына и
возблагодарил Бога за то, что он остался жив.
- Ганна! Томко жив! Это он едет! - крикнул он.
Мать молитвенно сложила руки. Оба затаили дыхание. Вот уж слышен
топот коня, вон он под воротами, на мосту... Въехал и, на ходу соскочив с
коня, бросился к ногам родителей.
Поодаль стояла бледная Кася; он взглянул не нее, дыхание у него
перехватило, схватился рукою за грудь. Молчание его, казалось,
подтверждало догадку о поражении.
Но вдруг из уст его вырвались первые слова:
- Маслав разбит на голову!
- А король?
- Король тяжело ранен! Все поле усеяно трупами! Бой был упорный,
долгий, жестокий, смертельный, но в конце концов чернь не выдержала -
бросилась в бегство.
Все стали на колени и, сложив руки, поблагодарили Бога.
- Осанна! - подняв руки кверху, возгласил отец Гедеон.
Великий страх сменился столь же великою радостью. Все плача, обнимали
друг друга, а ксендз тотчас же повел всех к алтарю.
Когда он окончил молитву, все окружили Томка; сестра так и повисла у
него на шее, мать гладила его по голове, а Кася тайком от людей
переговаривалась с ним взглядом, значение которого он только один понимал.
Спыткова никогда еще не была с ним так нежна, как сегодня, и все
закидывала его вопросами, слушали внимательно и не могли наслушаться...
Весь день с утра и до вечера он рассказывал, но и этого было мало, и
как только он поднимался с места, его удерживали и упрашивали: говори еще!
И только вечером Здана завладела им: выбежала к нему во двор и обняла
его руками.
- А Мшщуй? - тихо спросила она.
- Мшщуй здоров и храбро бился, - отвечал Томко. - Посылает тебе
шелковый платок; уж не знаю, где он его раздобыл, и прилично ли тебе
принять его. Если он не взял его у убитого мазура, но, верно, купил у
русина.
Платок был очень красив, но не ради него зарумянилось лицо Зданы. Она
быстро схватила его, спрятала, чтобы не увидели люди. Слезы выступили у
нее на глазах.
Томко тяжело вздохнул.
- Послушай, Здана! Я знаю, что Кася обручена с другим, и мне не
следует думать о ней, но я не могу перестать любить ее... Вот здесь нитка
жемчуга для нее, - отдай ей тихонько, чтобы мать не заметила. Слез моих
прольется в десять раз больше, чем здесь жемчужин!
Он не мог продолжать и помолчал, стараясь овладеть собой.
- Что же делать? Видно не судьба, - закончил он. - Если бы не я,
Вшебор грыз бы теперь песок, а Кася была бы моя. Я спас его из рук
Маслава!
И Томко поник головой, как бы сожалея о своем добром поступке.
- Он мне и спасибо не сказал! Только поглядел на меня таким взглядом,
словно съесть хотел.
Здана слушала одним ухом, а сама все любовалась своим платком и
прижимала его к груди.
- А знаешь ли, что Спытек умер? - сказала она.
Днем как-то не довелось спросить о нем, да и супруга его не вспомнила
о покойнике, и теперь Томко вскрикнул от удивления.
- Да неужели?
- Умер, бедняга! Спыткова теперь вдова. И кто знает? Еще многое может
измениться... Такая стала с нами ласковая, так с мамой подружилась!
Луч надежды проник в душу молодого воина. Здана пожала ему руку и,
зажав жемчуг в руке, побежала к Касе.
Прошло несколько недель; на деревьях распускались почки, над ручкой
зазеленели лозы, и черемуха уже развертывала свои листочки, когда однажды
к воротам замка подъехали братья Долины.
Томко, стоявший случайно в воротах, приветливо поздоровался с Мшщуем,
а на Вшебора даже не взглянул. Зато Спыткова, узнав о его приезде,
оделась, как на праздник, и вышла к нему. Касе она позволила остаться в
горнице, и та со слезами заперлась у себя.
Прекрасная вдова встретилась с будущим зятем на втором дворе. Он
кинул взглядом позади нее, нет ли где ее дочери, но его приветливой
улыбкой встретила только мать...
- Знаешь ли ты о моем несчастье? - сказал она, тотчас же сделав
печальное лицо. - Умер мой муженек! Осталась я сиротой! Не знаю, что
делать, не знаю, кто позаботится о бедной женщине!
И, говоря это, она взглянула прямо ему в глаза и взяла его за руку,
словно забывшись от великого горя.
Вшебор все еще высматривал Касю; но он не смел спросить о ней, а
вдова совсем не упоминала о дочери.
- Если бы вы видели, как он умирал, - рассказывала она о покойном
муже, - так тяжело ему было умереть... И перед смертью хоть бы сказал мне
доброе слово!.. Пусть Бог мне простит, но жизнь моя с ним была тяжелая...
Мшщуй с Томком пошли искать Здану. Ее не трудно было найти. Как будто
случайно, она пошла на валы с девушками, которые расстилали на траву
пряжу. Она стояла среди них, вся зарумянившаяся, засунув в рот конец
фартучка, головку опустила, а глаза из-под опущенных ресниц уже издали
выследили Мшщуя. Маленький уголок шелкового платка выглядывал из-под белой
рубашки.
А когда он подошел к ней, то в первую минуту ни он, ни она не могли
вымолвить ни слова, и Томко, стоявший поблизости, отчетливо слышал биение
их сердец, а потом тихий смех - Здана убежала к девушкам.
Кася, сидя в темном чулане, горько плакала, прижавшись головой к
стене.
Между тем Вшебор должен был выслушивать излияния вдовы. Наконец, он
решился спросить о Касе.
Мать опустила глаза, - видно, ей было неприятен этот вопрос.
- Да ведь она еще ребенок, - сказал она, - и что-то плохо себя
чувствует. Даже не знаю, что с нею.
И так вышло, что в этот день Вшебор не видел Каси и был очень этим
встревожен и зол прежде всего на мать.
Отсюда братья Доливы предполагали ехать на свои земли; в стране
наступило спокойствие, и все спешили к своим домам, хотя они и были
