не помнил точно, идет ли этот трамвай до цирка.
Кондукторша, ворча, оторвала билет:
- Возьми. А то пойдет контролер...
Мальчик взял билет мокрыми пальцами. Он не сказал спасибо: наверно,
забыл. А может быть, не хотел. Он стоял и, прищурившись, смотрел, как
за окном плещется дождь. Мальчик не боялся дождя и в трамвай сел толь-
ко для того, чтобы дальше уехать от дома.
Куда? Хоть куда. Его гнала обида.
Вагон дернулся и пошел.
Кондукторша снова опустила на грудь подбородок. И снова стало казать-
ся, что она рассматривает сумку с голубыми роликами билетов.
Трамвайные лампочки горели дрожащим светом. Во время дождя лампочки
всегда светят слабее. А по мокрым стеклам пролетали разноцветные пятна
- от зеленых и красных букв на горящих вывесках магазинов. Это было
красиво. Но мальчик совсем не думал о разноцветных пятнах. Он смотрел,
все так же прищурившись и опустив уголки губ. И думал совсем о другом.
Потом ему захотелось сесть. Он почувствовал, что устал. Человек быстро
устает, если у него обида. Она оттягивает плечи в сто раз сильнее, чем
тяжелая намокшая куртка. Куртку, в конце концов, можно снять и выжать.
А что делать с обидой?
Мальчик решил ехать. Просто сидеть и просто ехать, пока идет трамвай.
А что будет потом, он и сам не знал.
В вагоне было много свободных мест, но мальчик не хотел садиться рядом
со взрослыми. Они будут сердито поджимать губы, хмуриться и отодви-
гаться от промокшего насквозь мальчишки.
На одной из скамеек устроилась у окна девчонка.
Мальчик видел светлые завитки на ее затылке, маленькие косы с растре-
панными концами и откинутый серый капюшон, усыпанный темными крапинка-
ми дождя.
Мальчик шагнул к скамейке и мельком глянул на девчонку. Она оторвалась
от окна, чтобы тоже взглянуть на незваного мокрого соседа. И от неожи-
данности мальчик чуть не сказал "здравствуй".
Это была знакомая девчонка.
Правда, не очень знакомая. Мальчик ее знал, а она его, наверно, не
знала.
Осенью, зимой и весной он встречал ее почти каждый день.
Он учился в двадцать первой школе, а она, видимо, в тридцать второй.
И, наверно, тоже в шестом классе. По крайней мере, уроки у них всегда
кончались в одно время. Домой мальчик шел по Садовой, а девочка - по
Чехова. На Первомайской они попадались навстречу друг другу.
Мальчик сначала не обращал внимания. Обыкновенная девчонка. И запомнил
ее он только потому, что у нее была черная меховая шапка, похожая на
свернувшуюся кошку. И было немножко смешно смотреть, как большая шапка
наползала на лоб, когда девочка спешила. А она почти всегда спешила:
ходила быстро, чуть наклонялась вперед и нетерпеливо глядела на под-
руг. И куда торопилась? Из-под шапки маленькими соломенными кольцами
выбивались волосы и перепутывались с длинным черным мехом. В общем,
самая обыкновенная девчонка. Мальчик просто привык видеть ее по дороге
из школы. Так же, как привык видеть, например, милиционера в стеклян-
ной будке на углу или часы на здании сельхозтехникума. А может быть, и
не так... По крайней мере, когда сняли часы, он не чувствовал никакого
беспокойства, а когда целую неделю не встречал на Первомайской эту
девчонку, шевелилась какая-то тревога. А когда встретил снова, поче-
му-то стало весело. И тогда он разозлился, покраснел и украдкой глянул
на Серегу Дерябина, который вышагивал рядом. И решил с тех пор на дев-
чонку ни разу больше не смотреть. Больно ему надо таращить глаза на
встречных девчонок!
Но человеческий характер устроен очень глупо. Только что-нибудь решишь
- сразу же хочется сделать наоборот.
А однажды в конце марта, когда была уже настоящая весна, вдруг юго-за-
падный тяжелый ветер забил небо серыми облаками, и начал падать липкий
снег. Падал и падал, гнул тополя, затягивал черные лужи, цеплялся за
провода. Сам просился в ладони, которые ловко лепят скрипучие шарики
снежки.
- Полундр-ра! - процедил Серега, когда шли из школы. - Прямо по курсу
противник!
Противник в черной шапке шел навстречу. Он, как всегда, торопился и о
коварных дерябинских планах не догадывался.
Серега нагнулся за снегом. Нагнулся и мальчик. Взять да и засадить по
мохнатой шапке! Тогда узнает... А Дерябин уже щурил левый глаз и отво-
дил назад руку со снежком. Рука у него была точная, глаз тоже точный.
И как это получилось? Мальчик вмиг распрямился и, будто случайно, зак-
рыл девчонку.
А потом, повернув к Сереге заляпанное снегом лицо, сказал сквозь зубы:
- Глядеть надо!
Ничего не ответил раздосадованный и смущенный Дерябин. Разве он мог
догадаться?..
Пришло лето, и мальчик перестал ее встречать. И забыл. Но сейчас он
сразу узнал ее, хотя не было шапки, похожей на лохматую кошку.
Мальчик сел рядом. Он садился осторожно и все-таки зацепил ногой зонт,
который лежал на коленях у девочки. Нахмурился, отвернулся и неловко
мазнул ее мокрым рукавом по плащу.
- Не бойся, он непромокаемый, - сказала девочка, потому что мальчик
суетливо прижал свой локоть и отодвинулся на самый краешек.
- Никто и не боится, - пробормотал он и стал рассматривать пол трам-
вая.
Пол был покрыт решеткой из тонких реек. К рейкам прилипли намокшие би-
летики.
- Плохо, когда без зонта, - негромко сказала девочка.
В ее словах не было девчоночьей жалости. Было только скуповатое со-
чувствие. И мальчик, подумав, ответил:
- Чего ж хорошего...
- А дождь все хлещет.
Это было уже лишнее. Видно, ей просто хотелось поговорить. И, кроме
того, дождь не хлестал. Он сыпал частые капли. Мальчик так и сказал:
- Ой, "хлещет"... Не сочиняй.
- Это я сочиняю? - обиделась она. - Ну и пусть. На небе ни облачка, на
улице сухо. И ты совсем сухой.
- Тебе хорошо, - сердито усмехнулся мальчик. - В плаще да еще под зон-
том. Как под крышей.
- Мне хорошо, - сразу согласилась девочка и почему-то вздохнула. Потом
сказала: - Зонтик не мой. Мамин. Она впереди сидит, вон там... А ты
почему без зонтика?
- У меня нет зонта, - отчетливо произнес мальчик. - А если бы он был,
я сейчас сидел бы дома. В том-то и дело.
Он с удовольствием увидел, что девочка удивилась.
- Без зонта ходишь под дождем, а с зонтом... дома?
- Да, - сказал мальчик. Сжал губы и прищурился. - Что, непонятно?
- Ты вообще каклй-то... - немного обиженно сказала она.
- Какой? - хмуро спросил он и добавил: - Что я, виноват? Раз так полу-
чилось...
- Как?
Это слово девочка произнесла очень равнодушно. Будто просто из вежли-
вости. Но мальчик видел, что ей интересно. Он перестал сердито щурить-
ся.
Все-таки это была немного знакомая девчонка и разговаривала с ним, как
со знакомым. И однажды он спас ее от прямого попадания снежком. А сне-
жок был крепкий. Правда, она ничего не знала, но это, подумал мальчик,
даже лучше. А рассказать про свою неудачу хотелось. Ведь даже самым
сильным и гордым людям хочется иногда поделиться с кем-нибудь своей
горечью. От этого делается легче.
- Понимаешь... - вздохнул мальчик и пошевелил раскисшим ботинком. -
Понимаешь, - повторил он уже решительнее, - я сделал открытие.
Он хотел сказать "изобретение", но получилось не так. Слово "открытие"
само спрыгнуло с языка. И, может быть, мальчик был прав.
Для него это и в самом деле было открытием. Оно случилось три дня на-
зад. Тогда еще не было дождя, а было яркое солнце. Мальчик стоял на
крыше сарая и держал над собой зонт.
- Прыгай! - кричали внизу мальчишки.
Мальчик не прыгал.
- Забоялся, - сказал самый маленький и толстый из приятелей и презри-
тельно оттопырил губу.
Мальчик молчал.
С земли сарай казался очень обыкновенным: старым и невысоким. До ниж-
ней кромки пологой крыши всего три метра. Обыкновенным был и мальчик.
Невысокий, тонкорукий, с выгоревшими волосами, по которым уже скучали
ножницы. Загорелый, как и все мальчишки в августе. В майке, которая
выбилась из-под ремня. Конечно, он не очень походил на героя. Но ведь
и трусом до сих под, кажется, не был.
А сейчас стоит и не прыгает.
- Забраться да как дать ему! - предложила тощая белобрысая девчонка,
одна из тех девчонок, которые всегда вместе с мальчишками участвуют во
всех опасных делах. - Тебе говорят! Прыгай давай! Или съезжай на брю-
хе! А других не задерживай.
Мальчик не отвечал.
В небе двигались облака. Большие, круглые, как желтые аэростаты. И са-
рай, который казался с земли очень обыкновенным, плыл навстречу обла-
кам, будто поднятый в небо корабль.
А двор напоминал поверхность планеты, увиденную с космической высоты.
Островки пыльной травы, пересыпанной седыми шариками одуванчиков, были
похожи на зеленый архипелаг, а дождевая вода в бочке у сарая, словно
круглое озеро в отвесных берегах, светилось голубой синевой.
Мальчик любил всему на свете давать имена и названия. Они всегда при-
думывались сразу. Зеркальце воды в бочке он назвал Озером Синего Све-
та, а пятна травы Архипелагом Неизведанных Лесов...
- Да прыгай же! - Это изо всех сил крикнула белобрысая девчонка.
Мальчик наконец спохватился: да, пора.
И поднял зонт.
Черный зонт был похож на купол цирка, уменьшенный в сотни раз. Только
под куполом всегда сверкали лампы, а здесь было темно. Лишь одиноко
светилось крошечное отверстие. Как прокол иголки. Микроскопическая
капля неба горела в нем, словно синяя звезда на темном небосводе.
- Синий Сириус, - шепотом сказал мальчик, и в нем шевелььнулось пред-
чувствие близкой радости.
Он опустил зонт совсем низко, так что волосы на макушке коснулись шур-
шащего полотна. Теперь мальчик видел только землю, а вместо неба везде
была черная материя, насквозь прогретая солнцем и почему-то пахнущая
клеем. Лишь в звездном проколе по-прежнему горела яркая синева. Потом
в него попало солнце. Звезда вспыхнула ослепительным огнем и рассыпа-
лась на тонкие лучи и радужные кольца.
- Вспышка сверхновой, - прошептал мальчик.
- Ха, он, кажется, шепчет "господи, спаси!" - съязвила внизу тощая
девчонка и отвернулась в знак негодования.
- Какой толк, что он знает наизусть звездную карту? - пожал плечами
самый старший и рассудительный из мальчишек. - Он не может прыгнуть с
высоты трех метров. Видали мы таких космонавтов!
- Что? - спросил с крыши мальчик. Он понял наконец: они решили, что он
боится!
Мальчик неторопливо закрыл зонт: его нужно было теперь беречь.
- Я и так могу!
Он прыгнул без всякого зонта-парашюта! Перелетел через поленницу и
упал руками и коленями на траву - прямо на самый большой остров Архи-
пелага Неизведанных Лесов...
- Подумаешь... - сказала тощая белобрысая девчонка. Когда нечего ска-
зать, девчонки всегда говорят "подумаешь".
Самый толстый и самый маленький из приятелей закусил свою большую гу-
бу.
- Думаешь, другие не могут? - спросил он. И, пыхтя, стал карабкаться
по шаткой поленнице на крышу.
Мальчик не ответил. Раскрыл зонт и снова поймал отверстием солнце. На
матерчатом небе заиграла звезда. Мальчик подмигнул ей и тихо засмеял-
ся.
Так родилось открытие.
Он не мог все это рассказать девочке. Было бы долго и непонятно. Он
только объяснил:
- Я хотел сделать планетарий. Маленький планетарий, складной. Надо на
зонт нанести все созвездия. Понимаешь? Раскрыл зонт - и над тобой
звезды. Надо только на месте звезд сделать иголкой проколы. И можно
будет днем узнавать, где какие звезды, хоть их и не видно. Только нуж-
но заранее высчитать, как установить зонт...
- А ты знаешь все звезды? - удивленно спросила девочка. - И высчитал,
да?
- Да. Я проверял ночью.
Ночь пахла травами, речным туманом и остывающим асфальтом тротуаров.
Мальчик сошел с крыльца. Три этажа погасших окон тускло блестели. От
нагретых за день стен веяло теплом. Дом был похож на большой пароход,
приплывший из жарких стран, и уснувший у знакомого причала. А старый
сарай в глубине двора выступал, как большая темная скала.
