И Сергей торопливо начал писать: "Поздравляю сыном Антоном
родная..."
Так появился на свете ещё один Антон.
- А что дальше? - спросил Тоник.
- Всё. Конец.
Тоник, не оборачиваясь, пожал плечами и протянул:
- Ну-у... Я думал, что-нибудь интересное.
- Что поделаешь... - сказал папа.
Тоник молчал. Он приклонил голову к нагретому солнцем косяку и
крепко зажмурил глаза. Ему хотелось представить, какая бывает
темнота в степи, когда опускается августовская ночь.
И ещё Тонику вдруг стало обидно, что ему никогда не приходилось
зажечь огонёк, который бы помог кому-нибудь.
Когда стемнело, он украдкой взял свой фонарик и вышел на улицу.
В переулке горела на столбе лампочка и светились окна. За рекой
переливалась целая тысяча огней. Красные и зелёные огни горел у
причалов, где стояли буксиры, катера и самоходки. Далёкий самолёт
пронёс над городом три цветные сигнальные лампочки... У каждого был
свой огонёк, и никому, видно, не нужен был фонарик мальчишки.
И вдруг сразу исчезли все огоньки, потому что глаза Тоника
закрыли чьи-то маленькие тёплые ладони. Тоник мотнул головой и
сердито обернулся. Рядом стояли Римка и маленький Петька, и в руках
у Римки был небольшой узелок.
- А мы картошку печь будем, - сказал Петька. Тоник толкнул
ногой с обрыва обломок кирпича и слушал, как он, падая, шуршит в
бурьяне.
- Ну и пеките, - ответил Тоник.
- Антон-горемыка, - вздохнула Римка. - Ты, что, сильно тогда
брякнулся, да?
- Тебе бы так, - сказал Тоник.
Римка покачала узелком.
- Мы на костре будем картошку печь. Из сухой травы огонь
разведём.
- Из травы! Там щепки есть на берегу...
- А тебя отпустят? - спросила Римка.
- Маленький я, что ли...
Они уже стали спускаться по тропинке, когда Тоник всё-таки
решил спросить:
- А он чего не пошёл?
- Тимка-то? Дома его нет, - объяснил Петька.
- Мы проходили мимо, - сказал Римка, - да у него в окне темно.
Может, спит уже.
- Ну и что же, что темно, - пробормотал Тоник. Он подумал, что,
наверное, Тимка лежит на кровати и смотрит в синее окно на далёкие
заречные огоньки. Всё-таки плохо, если поссоришься, да ещё зря.
- Может, он и дома, - вздохнула Римка. - Вы не помирились, да?
- Мириться ещё... - сказал Тоник. Он остановился, подумал
немного и полез наверх.
Скоро все трое были у Тимкиного дома.
- Постучи в окно, - велел Тоник Петьке.
- Ну да, - сказал Петька. - Лезьте сами. Там крапива в
палисаднике во какая.
Тогда Тоник вытащил из кармана фонарик. Он включил его и так
повернул стекло, что свет падал узким лучом. Тоник направил луч в
окошко и стал нажимать кнопку: три вспышки и перерыв, три вспышки и
перерыв...
Свет жёлтым кружком ложится на занавеску за стеклом и золотил
листья герани на подоконнике.
И вот, наконец, ярко вспыхнуло в ответ Тимкино окно.
АЙСБЕРГИ ПРОПЛЫВАЮТ РЯДОМ
О том, что к ним кто-то приехал, Тоник узнал ещё в коридоре. На
вешалке висела рыжая собачья доха в бисеринках растаявшего снега, на
полу лежал брезентовый тюк и стоял большой потёртый чемодан.
Тоник всегда радовался гостям. Но сегодня ни гость, ни даже
мысль о том, что завтра воскресенье, не улучшили настроения Тоника.
Поэтому он равнодушно поздоровался с высоким лысоватым человеком в
сером свитере и даже не стал никого спрашивать, кто этот человек, и
зачем приехал.
- Отметки, что ли плохие принёс? - поинтересовался папа, когда
Тоник нехотя сел к столу и начал царапать вилкой клеёнку.
- Отметки-то хорошие... - вздохнул Тоник и положил вилку.
- А что нехорошее? - сразу встревожилась мама. - Антон, отвечай
сию же минуту!
- Да понимаешь... самолётик. Бумажный. Я его на уроке выпустил
случайно. А она сразу в дневник записала.
- Кто она? Ах, Галина Викторовна! Так, - деревянным голосом
сказала мама. - Ну-ка, покажи дневник.
Тоник медленно слез со стула. Он знал, что оправдываться не
стоит.
А дело было так. Пока весь третий "Б" умирал со скуки, слушая,
как Лилька Басова объясняет у доски пустяковую задачку, Тоник
мастерил из тетрадного листа маленький аэроплан.
Клочки бумаги упали на тетрадную обложку. "Будто льдины в
голубой воде, если смотреть на них с самолёта", - подумал Тоник.
Летать и смотреть с высоты на льдины ему не приходилось, но это было
неважно.
На одном из клочков он поставил несколько чернильных точек: на
льдине оказались люди. Они терпели бедствие. С северо-запада и
востока на льдину двигались громадные, ослепительно сверкающие
голубоватым льдом айсберги. Тоник сделал их из самых больших
обрывков бумаги. Он читал недавно об айсбергах, и знал, что шутить с
ними опасно. Сейчас они сойдуся, сплющат льдину, и люди погибнут в
ледяной воде. Спасти их может только самолёт. Скорей!
Но пилот не рассчитал силы мотора. Самолёт ударился бумажным
крылом о чернильницу, взмыл вверх и упал в проходе между парт...
- Да-а, - сказал папа, прочитав запись учительницы. А мама
обратилась к гостю:
- Хорош, а? Беда с ним. - Затем она повернулась к сыну. -
Спроси-ка у Германа Ивановича, пускал ли он на уроках самолёты.
Тоник исподлобья взглянул на приезжего, но тот спрятал лицо за
большой кружкой и торопливо глотал горячий чай. "Факт, пускал", -
решил Тоник, но промолчал.
- Мы ещё с тобой поговорим, предупредила мама, но было ясно,
что гроза прошла.
В соседней комнате кто-то стал царапать дверь. Герман Иванович
поднялся, и впустил крупного серого щенка. Одно ухо у щенка
наполовину висело, другое было острым, как стрелка.
- Барс проснулся. Знакомьтесь.
Тоник тихо чмокнул губами. Щенок подбежал, ухватил Тоника за
штанину и весело замотал головой. Он решил, наверно, что так надо
знакомиться.
- У него какая порода? - спросил Тоник. - Лайка? А вы с Севера
приехали? Я догадался сразу. А вы... видели айсберги?
Герман Иванович серьёзно посмотрел на Тоника.
- Нет, айсберги я не видел, - ответил он. - Очень хотелось
увидеть, но до сих пор не приходилось.
Вечером Тоник, Тимка и Петька, сосед Тоника по квартире, сидели
в палисаднике перед Тимкиным окном. Тоник рассказывал про Германа
Ивановича.
- Весёлый такой. Он с папой в одном институте учился.
Биолог-охотовед. Сейчас из экспедиции в Москву возвращается и решил
нас навестить.
- Так, на Севере, наверно, полярная ночь, - с завистью сказал
Петька.
- Нет, он говорит, что солнце бывает. Только оно низко стоит.
Красное и большое. Когда летишь, солнце ниже самолёта.
- А он на самолёте прилетел?
Тимка с сожалением взглянул на Петьку:
- Чему вас учат в первом классе? Пароходы по льду не плавают.
Петька понял, что ляпнул глупость и от досады стал сбивать с
веток мелкие сосульки.
- А тебе повезло, Антон, - вспомнил вдруг Тимка. - Если бы не
этот ваш знакомый, влетело бы за твой самолёт.
- Тоже уж... Про всякий пустяк в дневнике писать, - сказал
Тоник.
- Конечно. Вот у нас Лёнька Кораблёв живого воробья на уроке
выпустил, и то ничего. Только из класса выгнали.
- Воробья? - спросил Петька.
- Ну, и Лёньку, конечно. А в дневник не писали.
- Хорошо вам, пятиклассникам, - вздохнул Тоник.
- Ага... Только пришлось Лёньке брать пальто в раздевалке и
полчаса по улицам ходить, чтобы завуч не поймал в коридоре. А
знаешь, какой мороз был!
- Подумаешь, мороз! Герман Иванович недавно прямо в снегу
ночевал. В тайге. У него и спальный мешок есть, большущий. Сверху
брезентовый, а внутри меховой.
Петька оставил в покое сосульки и придвинулся ближе. У Тимки
заблестели глаза.
- Настоящий?
Тоник презрительно промолчал.
- Поспать бы в нём, а?
- Я и так весь день про это думаю, - соврал Тоник, удивляясь,
как такая мысль раньше не пришла ему в голову. Иметь под боком
настоящий спальный мешок и не переночевать в нём!
Тимка мечтательно продолжал:
- Мы бы вдвоём в него залезли. Будто ночёвка на льдине... Не
разрешат?
- Где там! - Тоник уныло махнул варежкой. - Да тут ещё этот
дурацкий дневник...
Тимка наморщил лоб так, что брови уползли под шапку.
- Головы у нас есть?
- Есть.
- Значит, надо думать.
В девять часов Тимка пришёл к Тонику. Он сказал, что отец у
него работает во вторую смену, сестра Зинаида ночует у Подруги, а
спать одному в пустой квартире ему как-то скучновато.
- Где же тебя устроить? - задумалась мама. - На диване будет
спать Герман Иванович. На раскладушке вдвоём с Тоником вы не
поместитесь. Может быть, на полу?
- А знаешь, - Тоник с серьёзным видом почесал затылок, - если
так сделать: Тимку - на раскладушку, а для меня попросить у Германа
Ивановича этот... как его... спальный мешок?
- Ещё новости! - воскликнула мама.
- Да вы не бойтесь, Зоя Петровна, - сказал Герман Иванович и
подмигнул Тонику. - Блох в мешке нет.
Мама сделала вид, что совсем не думала про блох и пошла за
простынями, чтобы постелить их внутрь мешка.
Ребят поместили в маленькой комнатке, дверь которой выходила
прямо на лестницу.
- Пора, - прошептал Тимка, едва был погашен свет и в квартире
наступила тишина. - Ну-ка, подвинься.
Печально скрипнула покинутая раскладушка, и Тимка штопором
ввинтился в спальный мешок.
- Простыни выкинуть, - заявил он. - В снегу с простынями не
ночуют.
Они выкинули простыни и несколько минут прислушивались к
тишине. Вдруг в коридоре раздалось осторожное шлёпанье босых ног.
Кто-то сказал свистящим шёпотом в замочную скважину:
- Тоник, открой, а?
- Петька. Чего ему надо?
Тоник скользнул к двери и открыл, стараясь не скрипнуть. В
полумраке он увидел две маленькие фигурки, завёрнутые в одеяла.
- Вам чего?
- В мешок, - сказал Петька.
- Дубина! Марш домой! - прошептал из мешка Тимка.
- Я тоже хочу в мешок, - хнычущим голосом сказала вторая
фигурка. Это был пятилетний Петькин брат Владик, прозванный Кляксой
за постоянное нытьё.
- Не влезем же! А Клякса-то ещё зачем?
- Не отстаёт, рёва.
В соседней комнате раздались тяжёлые шаги. Тимка молнией
вылетел из мешка на раскладушку.
- Лезьте, черти, - выдохнул Тоник и захлопнул дверь. Они с
Петькой ухватили Кляксу и затолкнули его в мешок. Петька тоже
укрылся в мешке. Тоник остался стоять посреди комнаты.
Герман Иванович осторожно приоткрыл дверь.
- Хлопцы, пусть Барс у вас переночует. Можно?
- Можно, - сказал Тоник. - А вы уже легли? А я вот... тоже...
ложусь.
Теперь в мешке было очень тесно.
- Звали вас? - зашептал Тимка. - Мне Клякса коленкой
позвоночник сверлит. А ну, лежи тихо!
Клякса попробовал заныть.
- Заткнись, - сказал Петька так сурово, что Клякса сразу
замолчал.
- Ну и достанется нам утром, - вздохнул Тоник.
- Мы рано уйдём. Не заметят, - успокоил Петька.
Минуты три они молчали. Клякса начал мирно посапывать носом.
Где-то в углу тихонько скулил во сне Барс.
- Знаете что? - начал Тимка. - Просыпать нам нельзя. Попадёт,
если увидят. Давайте дежурить по очереди. Каждый час меняться будем.
Вон и часы.
В темноте светился циферблат будильника.
- Здорово, - сказал Петька. - Будто мы в походе.
- Давайте, будто наш пароход налетел на айсберг, и мы
высадились на льдину, - предложил Тоник.
- На что налетел? - не понял Петька.
- На айсберг, на ледяную гору. Такие в северных морях плавают.
Тимка не согласился высаживаться на льдину.
