Как жить на свете, если не помогать друг другу? Втроём они
закатывали на дорогу брёвна. Мост был готов за пятнадцать минут.
Машина прошла.
Ребята начали разбирать переправу. Но тут подошёл и остановился
тяжеловесный "МАЗ".
- Вы что... Головы у вас нет?! - загремел водитель. - Люди
старались, а вы переправу губите!
- Это наши брёвна, - удивлённо возразил Гарик. - Мы их дали
шофёру. Он буксовал.
- Я вам дам "ваши". Сейчас забуксуете... - Тяжело дыша, грузный
водитель в промасленном пиджаке выбрался из кабины. Растерянно
переглянувшись, ребята отступили.
Шофёр ногой закатил на старое место вытащенное бревно и провёл
машину, ещё глубже утопив в глине остатки "Ориона". Подождав, когда
отъедет "МАЗ", ребята снова принялись выковыривать брёвна. Когда, с
ног до головы перемазавшись глиной, выпрямились они, чтобы
передохнуть, Гарик сообрахил:
- Мачтой надо подковырнуть.
Скользя по глине босыми ногами, они подошли к воде, где лежала
мачта. С реки продолжал дуть сырой плотный ветер. Маленькие крутые
волны коротко хлестали о берег. В небе, жёлтом от низкого солнца и
влажного тумана, проносились серые рваные облака.
Скользнув взглядом вдоль берега, Серёжка увидел далеко-далеко, у
поворота, где река теряла свинцовый блеск и зелёной ниткой казался
береговой тальник, колонну автомашин.
- Колонна идёт, - сказал он.
- Колонна? - переспросил Гарик. - Много? - И тут же определил
сам: - Машин двенадцать... Но мы до них успеем ещё...
Он замолчал вдруг. Дальше нужно был сказать слова: "...вытащить
брёвна", но это было всё равно, что сказать "разрушить мост".
Далеко-далеко шла колонна грузовиков.
- Потом ещё будут машины. Бкз конца, - сказал Гарик. - Ну, как?
Серёжка думал. Уже стал слышен гул моторов. Но ещё можно было
успеть скатить брёвна к воде. Серёжка взял мачту и двумя руками, как
тяжёлый гарпун, кинул её в реку. Гарик вздохнул и промолчал.
Потом они вымылись в реке. Вода оказалась тёплой, но ветер
обжигал мокрое тело. Ребята оделись.
- Пошли?
Они двинулись в путь, держа в руках ботинки.
Впереди было семь километров размытой дороги и пять километров
асфальтового шоссе. В мокрых кустах шумел ветер. Солнце клонилось к
горизонту где-то за облаками.
В трёх километрах от города, когда уже стемнело, их взяла на борт
попутная машина.
Владислав Крапивин
ВОСЬМАЯ ЗВЕЗДА
Рассказ
Поезд шел из Ленинграда в Свердловск. Ярко-желтый кленовый лист
прилип к мокрому стеклу где-то у Тихвина и был теперь так далеко от
родного дерева, как не занес бы его ни один осенний ветер. Лишь
вечером поезд вырвался из-под низкого облачного свода. Впереди синело
чистое небо, и первые звезды дрожали над черными кронами тополей.
Через несколько минут поезд остановился на маленькой станции.
Красный огонь семафора светился впереди. Узнав, что путь не откроют,
пока не пройдет встречный состав, я вышел на перрон. Это была обычная
маленькая станция, каких сотни встречает на своем пути пассажир.
Коричневый домик, желтый свет в окнах, палисадник с кустами акаций и
высокие, нависшие над крышей тополя. Влажный ветер изредка пробегал по
их вершинам, и тогда одинокие листья падали на дощатый перрон.
Я вынул папиросы и, достав из коробки последнюю спичку, закурил.
- Дяденька, у вас коробка пустая? - раздался позади мальчишеский
голос. Я обернулся. Двое ребят стояли передо мной: один в школьной
форме, только фуражка на нем не обычная, серая, а наползающая на уши
мичманка с "крабом"; другой, поменьше, оделся в громадный, видимо,
отцовский, ватник и завернулся в него, как в тулуп. Должно быть,
ребята лишь на минуту вышли из дома.
Оба выжидающе смотрели на меня.
- Какая коробка? - удивился я.
- Ну, спичечная. Мы наклейки собираем, - пояснил старший.
Я отдал им коробку. При свете, падающем из окна вагона, мальчишки
разглядывали этикетку. На ней вокруг улыбающегося земного шара мчался
спутник.
- Есть у нас такая, - вздохнул обладатель мичманки. - Ну, все
равно. Спасибо... - Он обхватил малыша в ватнике за плечи. - Айда
домой, Васек.
- Подождите, - остановил я их и нашарил в кармане другой коробок.
- А такая у вас есть?
Васек смущенно почесал веснущатую переносицу. - Есть... Нам бы с
космической ракетой...
Я развел руками. Коробки с ракетой у меня не было.
- Нечего им спички давать, - раздался вдруг сердитый голос
проводницы. Она стояла в тамбуре и с неприязнью разглядывала
ребятишек. - Подожгут еще чего.
- Нам спичек вовсе и не надо, - удивленно сказал Васек. - Нам
коробку. Пустую...
- Пустую, - проворчала проводница, скрываясь в вагоне. - Знаем...
Васек запахнул поплотней телогрейку, и мальчики пошли, не
оглядываясь, с перрона. Мне не хотелось, чтобы они думали, будто я
заодно с проводницей. Как-то обидно стало.
- Послушайте, - окликнул я ребят. - А разве бывают с космической
ракетой? Я таких наклеек и не видел.
Санька обернулся, и вдруг шагнул назад. Мне показалось, что у
него промелькнула хитроватая улыбка.
- Мало ли кто чего не видел, - сказал Санька. - А вы знаете,
сколько звезд в Большой Медведице?
Я без колебания ответил, что в ковше Медведицы семь звезд, и по
торжествующим лицам мальчишек понял, что совершил какую-то ошибку.
- Смотрите, - сказал Санька, показывая в небо. Там уже ярко
проступали созвездия. - Видите среднюю звезду в ручке ковша? Так рядом
с ней, чуть влево и вверх, еще одна, восьмая...
Старательно вглядываясь, я увидел еле заметную звездочку.
- Видите? - обрадовался мальчик. - Ее не каждый видит. В древнем
Египте воины проверяли по ней свое зрение.
- Это ты откуда знаешь?
Он пожал плечами.
- Так, читал...
Я еще раз отыскал глазами восьмую звезду, и представил вдруг
теплую ночь, согретую дыханием близкой пустыни. На загадочном лице
сфинкса метались красные отблески жертвенных огней. Лунный свет
струился по склонам пирамид, и тускло блестели бронзовые щиты.
Молчаливые люди стояли неподвижно и смотрели в темно-зеленое небо, где
над самым горизонтом висел, опрокинувшись, бледнозвездный ковш
Медведицы. И была тишина, лишь трещало в жертвенниках пламя, да
изредка тихо звенел щит, коснувшись копейного древка.
- Слушай, - спросил я, - в небе столько больших, ярких звезд.
Почему же вы собрались на такую тусклую и маленькую?
Ребята переглянулись, словно советуясь.
- Откуда вы знаете? - резко ответил Санька. - Может, она больше и
ярче в сто раз, чем Полярная звезда. Она, может, просто очень далеко.
Васек беспокойно потянул его за рукав:
- Пойдем домой, Сань.
Больше я ни о чем не спрашивал у ребят. Видимо, у них была
какая-то своя тайна.
- Может быть... - только и сказал я.
Семафор вспыхнул зеленым светом, и я вскочил на подножку.
- Ну, прощайте, космонавты!
Они кивнули и пошли к маленькому домику, желтые окна которого
ярко светились за кустами акации. Я долго смотрел вслед мальчишкам и
забыл прочитать название станции, когда вокзал медленно проплывал мимо
вагона.
Так и не знаю, что это была за станция. Помню только, что шумели
там высокие тополя и неяркие огни робко мигали на стрелке...
Черные деревья набирали скорость за окном. Летели мимо едва
различимые столбы, тихо плыли далекие огоньки. Лишь звезды висели
неподвижно, и среди них восьмизвездная Медведица.
Если бы кто-нибудь рассказал суровым воинам древнего Египта, что
через тысячи лет двенадцатилетний мальчишка решит лететь к далекой
звезде, по которой они проверяли свою зоркость! Они посмеялись бы,
наверное, покачивая тяжелыми шлемами, и сказали бы, что все это
сказка, если только мальчик не будет сыном богов.
Владислав Крапивин
НАСТОЯЩЕЕ
Рассказ
Ревёт ветер...
Юрка, лёжа на диване, видит в окно деревянный забор и
приколоченный к доскам самодельный флюгерок. Забор вздрагивает под
напором ветра. Захлёбываясь в стремительном потоке воздуха, отчаянно
вращается на флюгере вертушка. Стрелка флюгера мечется по жестяной
шкале между буквами S и W: с зюйд-веста ударил циклон...
Юркины плечи зябко вздрагивают. Он давно уже снял промокшую
рубашку, но до сих пор не согрелся.
- Дрожишь? - хмуро спрашивает, войдя в комнату, отец. - Носит
тебя под дождём, а потом болеть будешь.
Юрка молчит, хотя мог бы возразить. Нигде его не носило. Целый
день пробыл он в одном месте. Там и вымок под бурным коротким
ливнем...
Юрке до зарезу нужна была доска для самоката. Утром он пошёл на
соседнюю улицу, где студенты строили общежитие. Здесь подходящих досок
было сколько угодно. Облюбовав одну, Юрка направился к парням, которые
разравнивали лопатками каменную щебенку.
- Можно мне доску взять? - спросил Юрка у невысокого круглолицего
студента в синей майке. Тот бросил работу, согнулся, упёрся
подбородком в черенок лопаты и задумчиво произнёс:
- Доску? Это смотря зачем...
- На самокат.
- Бери, - великодушно разрешил Валька. - Бери и исчезни, пока
прораб Васильич не увидел.
- Валентин! - закричал длинный черноволосый парень. - Кирпичи
надо перегрузить! Побросали, не видя куда, а кран не достаёт! И машины
не пройдут!
Валька бросил лопату, помянул чёрта и принялся руководить.
- В цепь вставайте! - орал он. - А то до вечера провозимся!
Генка, где девчата?
Девчат пришло мало. Цепь получилась редкой, и кирпичи не
передавали, а кидали друг другу.
О Юрке забыли. Он взял доску и пошёл было со стройки. Но девушка,
мимо которой он проходил, не сумела поймать брошенный кирпич. Решив
помочь, Юрка поднял его и вдруг увидел, что стоит в общей цепи.
- Держи, товарищ! - озорно крикнули ему. И Юрка поймал новый
кирпич. Потом ещё. И ещё.
- Ноги береги, - предупредил его черноволосый, которого звали
Германом.
- Лови!
И пошло! Теперь уже Юрка никак не мог уйти. Порвалась бы цепь,
нарушилась слаженная работа. И тогда, наверное, круглолицый Валька
плюнул бы и сказал: "Слаб ещё". Впрочем, уходить Юрке и не хотелось.
Он перебрасывал кирпичи, захваченный ритмом работы, и сначала даже не
чувствовал усталости.
Сначала было весело. Потом закружилась голова от одинаковых
движений. Потом устали как-то сразу руки и спина. Иногда Юрка ронял
кирпичи, но никто ему не сказал ни слова.
Несколько раз отдыхали, и Юрка мог бы уйти. Он и ушёл бы, может
быть, но Герман сказал ему между прочим:
- Это тебе не самокат! Тут дело серьёзное. Стройка.
Юрка посмотрел на красное недостроенное здание, на громадный
кран, движущийся вдоль стены, на людей, у каждого из которых была своя
работа. Люди строили большой дом. Ясное дело, это не самокат.
И Юрка каждый раз после отдыха становился в цепь.
Кончили к часу дня. Сели отдыхать на штабель досок.
- Обед! - провозгласил Валька, потрясая кульком с пряниками. Он
принялся пересчитывать людей, в каждого тыча пальцем. Юрка замер,
ожидая своей очереди.
- Восемь, - равнодушно произнёс Валька, указав на Юрку, и тот
получил два с половиной пряника, как и все. Есть не хотелось. Юрка
сунул пряники в карман и лёг на спину. Он чувствовал себя почему-то
очень счастливым.
