Армейский газик притормозил рядом. Офицер выпрыгнул из
машины и подошел к водителю автобуса. Тот ошарашено стоял на
коленях возле лежащего.
-- Сбил? -- коротко спросил офицер.
Водитель поднял расширенные глаза.
-- Ей-богу, нет! Даже не задел. Черт знает что такое.
Попробуйте пощупать пульс. Я уже попробовал. -- Он затрясся и
нервно хихикнул.
Военный сочувственно и слегка брезгливо посмотрел на
водителя и нагнулся над пострадавшим. Тот лежал вниз лицом, и
что-то в его позе было ненормальное. Как тряпичная кукла,
промелькнуло в голове офицера. Он потянулся к запястью и замер
на полпути. Рука была закручена на полтора оборота.
-- Ничего себе не зацепил! -- сказал он и пощупал руку. --
Мать твою! Она мягкая, как кисель! Там нет ни одной кости! Что
тут случилось?
-- Вы же видели? -- водителя трясло. Он схватил офицера за
рукав. -- Вы видели? Товарищ капитан! Он лежит не на дороге. Он
упал сам. Господи, посмотрите на его ногу!
Сперва могло показаться, что одну ногу пострадавший,
падая, подогнул под себя, но на самом деле она была изогнута,
как отстойник под раковиной.
Капитан отцепил от себя водителя и потрогал место
странного изгиба.
-- Черт возьми! -- воскликнул он. -- Ничего подобного не
видел. Похоже, все кости у него раздроблены.
-- А голова! -- водитель автобуса уже пускал пену. -- Она
плоская и мягкая, как подушка.
Офицер выпрямился и оттащил новоиспеченного сумасшедшего
на пару метров от трупа:
-- Спокойно. Я все видел. Как он упал, и как собака
побежала. Ты не виноват. Успокойся. Но милицию нужно вызвать.
-- Да, конечно. Обязательно. -- Безумие стало проходить.
Пассажиры автобуса не выдержали и вылезли наружу. Из
газика высовывался шофер-ефрейтор. Капитан обратился к народу:
-- Все в порядке, граждане. Маленькое дорожное
происшествие. Скоро сюда приедет милиция. Но автобус вынужден
сойти с маршрута. Тех, кто торопится, я посажу в первую же
попутную машину. К месту происшествия подходить запрещается.
Маленькая толпа никуда не торопилась и подходить пока не
собиралась. Зрители таращили глаза на тело и негромко делились
впечатлениями. Офицер подошел к своей машине.
-- Нужно съездить на пост ГАИ. Это минут двадцать. И сразу
обратно. Впрочем, уже не нужно, -- из-за поворота показался
грузовик. -- Лучше побудем здесь. Мало ли что.
Он вышел на середину дороги и поднял руку. Грузовик
остановился. Жуликоватый шофер оценил обстановку.
-- И кто ж его, сердешного? Надеюсь, не ваше благородие?
-- Твое дело маленькое. Поедешь мимо поста ГАИ.
Остановишься и скажешь, что на сто девяносто третьем километре
ЧП. Вернее ДТП. И свободен.
-- Э, нет, командир. Мимо поста я не ездок. -- Он шмыгнул
в кабину. Офицер вспрыгнул на подножку и сжал ему руку.
-- Несообщение о происшествии? А что везешь? -- Глаза
шофера забегали. -- Делай, что тебе говорят. Рядом с этим
никому ты не нужен.
-- Твоя взяла, ваше благородие.
-- Ой ли?
-- Мамой клянусь.
Грузовик тронулся. Ефрейтор презрительно посмотрел ему
вслед и сплюнул.
-- Через час доберется. -- Он вылез из машины, сел на
обочину и закурил.
К капитану подошел старичок из автобуса.
-- Товарищ капитан, объясните все-таки, что случилось? Его
ведь не сбили?
-- Я не следователь. Сейчас приедет милиция и разберется.
-- Я бы сказал, что разбираться здесь -- дело военных.
Капитан посмотрел старичку в глаза.
-- Товарищ капитан! -- раздался голос ефрейтора. --
Поглядите-ка!
Офицер был рад отвязаться от дедка, но тот засеменил
следом. Ефрейтор стоял под ближайшими к дороге деревьями. Он
принялся объяснять:
-- Сижу, покуриваю, вдруг гляжу -- какая-то странная
черная куча. Присмотрелся, подошел -- так это та самая собака.
И тоже дохлая. Зацепил, наверно, автобус и ее.
Офицер уже догадывался, какую картину он увидит, но все
оказалось еще нереальнее. Собака походила на старые
тренировочные штаны, которые использовали как половую тряпку и
отшвырнули в угол. Не нужно было прикасаться, чтобы понять, что
у нее тоже нет ни одной целой кости. Капитан все же потрогал ее
в том месте, где должны были быть ребра. Собака уже остыла, но
оставалась мягкой, как студень.
-- Пойдем, -- сказал он своему подчиненному. --
Присматривай, чтобы гражданские сюда не лезли.
-- И все-таки, товарищ капитан, что это значит? -- подал
голос дедок.
-- Это значит, -- капитан остановился и повернулся к нему.
Надо было припугнуть этого назойливого старика. -- Это значит,
что происходят серьезные вещи. И я, как единственный
представитель власти, объявляю здесь чрезвычайное положение, а
это уже значит, что всякое невыполнение моих приказов будет
караться заключением под стражу. Ефрейтор! Проследи за этим
особенно.
-- Так точно, товарищ капитан.
Дедок попятился и проковылял к своим. Тем уже наскучило
происшествие. Сумчатые тетки втянули городскую по виду женщину
в обсуждение каких-то проблем, похоже, мало связанных с
сегодняшним трупом. Дети, мальчик и девочка почти одного
возраста, перекидывались летающей тарелочкой. Водитель автобуса
осматривал свою машину.
-- Ничего нет. Ни единого пятнышка, ни вмятинки. Я ничего
не протирал. Вон, пыль на месте.
-- Я вижу. Присмотри лучше, чтобы к трупу никто не
подходил.
*
Недавно заступивший на дежурство лейтенант автоинспекции
устроился в комнатенке отдыха вздремнуть, наказав напарнику
сержанту будить только если произойдет что-то из ряда вон
выходящее. Сержант слегка боролся со сном в "стакане" --
застекленной будке высоко над дорогой. Движение было скудным и,
благодаря предупреждающим знакам, совершенно безупречным.
Потрепанный грузовичок, фыркая, сбросил скорость. Рефлекс,
подумалось сержанту. Эта телега и в свободном полете не
превысит скорость. Но он, вроде, собрался остановиться. Нет,
проехал. И все-таки остановился. Дал задний ход и заглох в
десяти метрах от стеклянной будки.
Сержант рассматривал допотопного уродца. Водитель вылез из
кабины. И человек, и машина были такими, что еще встречаются в
полузаброшенных деревнях. Наверняка мужичок пробавляется чем-то
левым. Например, эти бревнышки в кузове... Сержанту было
наплевать на все это, но что заставило мужичка искать разговора
с ним? Он нехотя спустился из "стакана".
-- Начальник, -- помялся мужичок, -- там авария. Человека
сбили. На сто девяносто третьем километре. И еще километров
пять по дороге к воинской части.
-- Кто сбил?
-- Не знаю, мимо проезжал. Автобус стоит, народ высыпал.
Газик армейский. Летчик командует. Велел вам сообщить.
-- Ранен кто?
-- Может, ранен, может насмерть -- не видел. Лежит на
обочине. Я не разглядывал, начальник. Летчик сказал
поторопиться. Но врачей вызывать не просил, так что, думаю,
жмурик.
-- Подожди здесь.
-- Начальник! Тороплюсь очень! И так крюка дал. Ни в жисть
бы в ваши края не сунулся. Войди в положение, начальник!
Сержант попытался поймать взгляд бегающих глазок.
-- Ладно, гуляй. Но номер я запомнил. Если пошутил, лучше
сейчас извинись.
-- Какие шутки, начальник. Поторопитесь. Уж больно этот
военный нервничает.
Грузовичок с трудом завелся, развернулся и затарахтел
обратно. Сержант прошел в заднюю комнатенку и разбудил
напарника. Тот вскочил.
-- Ну что еще случилось?
-- Происшествие, шеф. Похоже, сбили человека.
-- Кто сбил? Где?
-- На дороге к воинской части. Мужик проезжал мимо,
сообщил.
-- Где он?
-- Отпустил я его. Толку с него никакого. Деревенщина в
старой колымаге. Сам ничего не видел. Какой-то летчик погнал
его сюда. На всякий случай я номер записал.
-- Тьфу, черт! Ладно, придется смотаться. Будешь за
старшего. Да, вызови туда врача, мало ли что. В любом случае,
хотя бы констатирует смерть.
-- Слушаюсь, шеф.
Лейтенант сел в патрульную машину и поехал, не включая
мигалки. Шоссе было пустынным.
*
Патрульная машина остановилась в нескольких метрах от
трупа. Милиционер козырнул военному и подошел к телу. Водитель
автобуса порывался начать свои объяснения, но лейтенант жестом
остановил его.
-- Сначала осмотрим место происшествия, потом соберу
показания.
Пассажиры автобуса снова начали проявлять любопытство.
-- Никто ничего не трогал. Я проследил, -- заметил летчик.
Лейтенант кивнул, склонился над трупом и свистнул. Затем
попробовал повернуть его голову, но тут же отдернул руки, будто
коснулся огромного паука. Он обвел взглядом всю публику.
-- Нет, -- произнес он бесцветным голосом, -- сначала,
все-таки, показания.
Были опрошены все, кроме детей. Все сходилось, и картина
получалась предельно простой. Но совершенно невероятной.
Человек расшибся в лепешку, но ни на нем, ни на автобусе не
было никаких внешних повреждений. То же самое с собакой. Хозяин
и собака погибли одновременно и одинаково. Мистика какая-то.
Оба офицера отошли в сторонку.
-- Честно говоря, я ничего не понимаю.
-- Я тоже, -- серьезно ответил летчик.
-- С другой стороны, это вообще не мое дело. Автобус его
не сбивал, это очевидно. Как и собаку.
-- Я это видел собственными глазами.
-- У вас в части случайно не проводятся какие-нибудь
эксперименты?
Военный покачал головой:
-- Исключено. Нас сокращают и расформировывают.
Милиционер пожал плечами:
-- Ладно, посмотрим, что скажет медицина. "Скорая" должна
бы уже подъехать.
Машина "скорой помощи" появилась минут через двадцать.
Врач попросил милиционера и военных отодвинуть толпу подальше и
осмотрел труп.
-- Ничего не могу сказать, а еще меньше -- понять, --
обратился он к лейтенанту. -- Его можно забрать?
-- Нет, лучше не надо. Я сейчас вызову специальную
бригаду. Вероятно, будет расследование. А что хоть с ним
случилось? На что похоже?
-- Похоже... похоже, что его выпотрошили, сделали фарш и
набили обратно. На ощупь все внутри совершенно однородной
консистенции. Это и есть причина смерти, -- доктор цинично
осклабился. -- А что явилось причиной этих изменений, без
вскрытия сказать не могу. Думаю, понадобятся серьезные
исследования.
Лейтенант поблагодарил врача и пошел к своей машине.
Связался с постом.
-- Сержант?
-- Да, шеф.
-- Не называй меня шефом хотя бы в эфире. И слушай
внимательно. Вызывай сюда парней из госбезопасности. С хорошей
лабораторией. С лучшими учеными страны.
-- Что с вами, товарищ лейтенант?
-- Ты мне не поверишь.
-- Тогда мне никто не поверит подавно.
-- Пусть спросят военных. Думаю, те быстренько прискачут.
Очень похоже на то, что нагадили здесь именно они. Больше
некому. Действуй, сержант.
-- Слушаюсь, шеф, -- с сомнением ответил тот.
Лейтенант вылез из машины. Мимо проезжала иномарка. Парень
сбросил скорость до минимума, огибая препятствия, девушка рядом
с ним прильнула к стеклу. Они оживленно переговаривались.
Милиционер сделал знак рукой, чтобы парень поторопился. Не
хватало тут еще зевак.
Возле автобуса что-то происходило. Дети осаждали водителя,
тот сердился, а мать выговаривала детям. Прочие тоже говорили
одновременно. Милиционер приблизился.
-- Что еще случилось?
Все повернулись к нему. Шофер ответил:
-- Забросили свою игрушку на крышу автобуса. Там ей теперь
и оставаться.
Дети были готовы заплакать.
-- Сними, -- попросил лейтенант. -- Трудно, что ли?
