на собрании в Управлении. Одновременно обдумайте законность своих действий.
Все-таки прокуратура - это орган надзора за законностью, а не вражеский
вертеп.
- ...Я много раз задавал себе эти вопросы, - продолжал Денис. - Я тоже
хотел бороться с предательством. Не как сексот, которому позарез нужно сдать
план по разоблаченным коррупционерам, а как следователь, которому мешают
работать. Как человек, который тоже отвечает за смерти проходящих по его
делам людей...
Степанцов метнул быстрый взгляд в сторону Курбатова. Курбатов кивнул.
- Слушай, ты, - негромко сказал важняк, поднимаясь навстречу Денису. -
Ты, правдоискатель... Посмотри на себя со стороны! Ты оформлен следователем,
ты получаешь зарплату, ты улыбаешься товарищам. Но они пашут, а ты ищешь
соринки у них в глазу, а сам ничего не делаешь. Работничек... Все это время
ты реально вел два дела - а остальные тянули по пять-шесть. Для Кравченко и
Снетко, которые за полгода передали в суд двенадцать дел, это была работа,
настоящая работа, а для тебя, который не сделал ничего, - это только хобби.
Основное для тебя - это слежка, ты ищешь упущения, а они всегда есть у тех,
кто трудится. А ты не хотел пахать, как все. В этом вся причина. Не надо
кивать на дядю и обвинять коллег. Лучше сядь. Петровский, а еще лучше -
выйди и не мешай работать остальным. У нас нет времени утирать твои сопли.
Курбатов встал напротив Дениса, достал руки из карманов. Казалось, еще
секунда - и он вытолкнет его за дверь. Но Денис даже глазом не моргнул.
- Я выйду отсюда лишь когда закончу, - сказал Петровский. - Здесь сидят
люди, которых я считал своими если не друзьями, то хотя бы хорошими
знакомыми. Меня обвинили перед ними, я должен...
- Упаси Боже, - удивился Степанцов. - Что за дикость, Петровский? Кто вас
обвинял? Мы все работаем на одно большое дело, какие тут могут быть
обвинения?
- Могут. Потому что не все. И не на одно... Меня предупреждали, что
кое-кто из проходящих по делу Берсенева - Старыгина находится под
покровительством крупного чина в прокуратуре...
- Что-о?..
Степанцов быстро взял себя в руки. Посмотрел на часы, взял ручку и
записал что-то на настольном календаре.
- Я полагаю, вы закончили, Петровский, - сказал он будничным тоном. - И
сейчас можете идти. У нас масса нерешенных дел. Татьяна Леонардовна, -
прокурор повернулся к Лопатко, - что у вас слышно по Пешнеру?
Прежде чем выйти, Денис еще раз оглянулся, попытался поймать Танины
глаза. Она курила третью по счету сигарету и, разговаривая со Степанцовым,
смотрела на заснеженные тополя за окном.
Глава третья
ПРАВО НА САМООБОРОНУ
- Ты как в воду опущенный. Что-нибудь случилось?
- Много работы. Только и всего.
Это правда. В "Елочке" несколько человек прокололись. Когда в документах
обнаружились нарушения, подставные фигуры не захотели отвечать и дали
показания на Байдака. Очень аккуратно: дескать, Дмитрий Павлович в курсе
всех дел, в основном он руководил, они только выполняли указания... И пошла
раскрутка. Слово там, фраза там, подпись там... Разбросанные по разным
местам, они ни о чем не говорят, но собранные вместе говорят о многом. В
университете Дениса учили, что косвенные доказательства не изобличают
виновного так наглядно, как прямые, но если они замыкаются в кольцо, то
выскочить из него куда труднее, чем при прямых показаниях очевидцев. Теперь
он убедился, что это действительно так. Дмитрий Павлович уже обложен со всех
сторон. Осталось добавить два-три штриха...
Прачечная "Эстер-Люкс" на Московской, куда мать с огромным трудом взяла
годовой абонемент, - это всего лишь просторный подвал с влажным тропическим
климатом, пятнадцатью металлическими утробами-барабанами и вечной очередью.
Место, где лучше всего думается о тщете всего сущего.
- Не забудь добавить синьки перед полосканием, - сказала мама. - И
крахмалу. Я выйду подышу воздухом.
На самом деле она тайком курила - с тех самых пор, как умер отец. И
первой сигаретой, которую Денис попробовал в жизни, был ее ментоловый
"Салем", украденный из косметички.
После стрельбы в подъезде она стала "дышать воздухом" гораздо чаще. Порез
на ноге Денис от нее скрыл.
- Ладно, иди, я управлюсь, - сказал Денис. - Только оденься.
Белье стучалось в стеклянную крышку барабана, воскрешая в памяти сцену из
"Тайны двух океанов", где врачиху подводной лодки коварный враг утопил в
погружном отсеке. Вниз по бетонной стойке с желтым размашистым номером "14"
сползала пена: видно, бак где-то протекал, или крышка неплотно закрывалась.
Денис подергал ручку, толкнул крышку бедром - вроде стало лучше.
Ему тоже хотелось курить. Сегодняшний поход в прачечную был для него
пыткой. Лучше бы поехал к Валерии, выпил с ней шампанского, лежа на широком
диване. Без одежды... Но семейный мир надо укреплять. Да и Валерия ведет
себя как-то странно: не подпускает его к себе... То один придумает предлог,
то другой. Раньше такого не было.
В "Тайне двух океанов" врага искали вдумчиво и серьезно. Мудрые и
преданные делу чекисты не оставляли без внимания ни одного факта, ни одного
подозрения. Если бы сейчас так работали, врагов у государства было бы
гораздо меньше. Телефон Агеева не отвечал, ни с кем из руководства
Управления дежурный не соединял, хотя псевдоним Холмс должен был служить
паролем для доступа на любой уровень. Во всяком случае, раньше ему говорили
именно так. Но то было раньше. Похоже, операция "Чистые руки" никого больше
не интересовала - а сколько было хороших слов, сколько решимости в голосах,
сколько обещаний!..
В дальнем конце прачечной стояли чугунные ванны - с синькой и крахмалом.
Плитка вокруг скользкая, настоящий кисельный гололед. Денис взял два ведра,
осторожно пошаркал туда. Вернулся с полными ведрами, смотрит - симпатичная
девушка, в свитере и короткой юбке, пыхтит у его барабана, крышку
придерживает, на ноги ей целая мыльная Ниагара прет.
- Открылась, - коротко сказала девушка, поднимая к Денису раскрасневшееся
лицо.
Красивое лицо. И ноги красивые, тонкие... правда, в пене все. Пушистые
белые клочья на тонких колготках, на изящных ботиночках. Но это ей даже
идет. Почему-то она не разделась. В свитере здесь запаришься... Денис молча
отстранил девушку, вынул из ручки металлический штырек, врезал по крышке
бедром. Есть такой старый танец "бамп", когда-то считался страшно фривольным
- там тоже бедрами надо было работать: бамп-бамп друг о дружку. Конечно,
гораздо приятнее станцевать его с этой девушкой, чем со стиральным
агрегатом.
Но крышка, слава Богу, встала на место без вопросов.
- Вы не обварились? - спросил Денис.
- Нет, ничего, - она улыбнулась. Как в рекламе: парень в прачечной ищет
свой носок, а находит его в соседней машине в девичьем лифчике. И хозяйка
лифчика обещающе улыбается ему. Но тут в улыбке никакого обещания не было.
Скорее проглядывала преодолеваемая скованность или напряжение...
- Извините, мне следовало сразу закрыть ее плотнее.
- Очень много воды на пол вытекло, вам нужно будет добавить.
- Непременно.
Девушка отошла в сторону, оперлась о батарею и стала ладонями вытирать
колготки. Сверху вниз - любовно так, бережно, с полным уважением к
собственному телу. Денис на себе почувствовал, насколько такое уважение
заразительно. Он смотрел, смотрел, а потом вспомнил, что надо синьку
добавлять. И крахмал, конечно.
Включил воду, включил машину, вылил оба ведра в специальный паз.
"Кажется, надо было слить воду вообще и набрать свежую, - рассеянно подумал
он. - Или наоборот?.." Черт бы побрал это дело. Но хороший сын должен
полностью выполнять свой сыновний долг.
Клубился пар, белье летало в барабане из стороны в сторону, отбойными
молотками звучали нервные голоса из очереди: опять кому-то не хватило
порошка. А девушка-соседка куда-то исчезла вместе со своими стройными
ногами. И Валерия отстранилась и отдалилась. И Таня Лопатко уже не
напрашивается ни на легкий флирт, ни на что-то большее. Как-то так
случилось, что в последнее время он оказался в изоляции.
Его нарочно выставили предателем перед своими. Это психологический
прессинг, чтобы выжить Холмса из прокуратуры. Человек не может работать,
когда он враг для" всех окружающих. Но если он проявит слабость, то не
вернет к себе расположения бывших товарищей. А вот если засадит все-таки
Байдака, Хоя и всю их банду за решетку - тогда другое дело... Полюбить не
полюбят, но уважать станут. Байдак явился-таки на допрос, не стал дожидаться
привода, хотя теперь-то уж точно это ему не грозило. Держался он важно, но
когда Денис показал ему несколько документов, сразу изменился в лице. И
сразу побежал к своему другу Степанцову - советоваться...
- ...Эй, кто-нибудь!
Денис обернулся на крик. Мужчина в поношенном пальто с редкими
взъерошенными волосами, похожими на воробьиный хохолок, стоял в дверях,
рупором приставив руки к губам.
- Эй! Там женщине плохо! Кто с ней пришел - скорее на выход!
"Мама", - подумал Денис. И опрометью бросился к дверям. Люди из очереди
расступились, у них лица цвета яичного белка, точками намалеваны глаза.
"Точка, точка, запятая". Одна ступенька, две, три, четыре...
Мама лежала на утлой скамейке метрах в двадцати от входа, голову ей
поддерживала какая-то тетка в фуфайке и шерстяном платке. Накинутое на плечи
пальто сползло, глаза закрыты, лоб в испарине, на щеке - грязный след.
- Что с ней? - крикнул Денис.
Он присел на колени, взял в ладони ее руку. Рука показались холодной, как
рыба.
- Не знаю, - пробормотала тетка, отворачиваясь. - Сидела, курила,
молчала, а потом вдруг смотрю: на землю - хлоп, и рот открылся. Ты ее сын,
что ли? Держи тогда, мне некогда.
- Сейчас, сейчас, подождите...
Денис натянул на мать пальто, нащупал пальцами аорту на шее. Пульс
частый, какой-то горячечный. Через секунду до Дениса дошло, что это его
собственный пульс. У матери биение крови не прощупывалось.
- "Скорую" вызывал кто-нибудь? - крикнул он в самое ухо тетке.
- Не-е, кажется... Не знаю.
Он вскочил на ноги, оглянулся, ища глазами телефонную будку. Видел же
где-то рядом, точно - видел, еще хотел позвонить на обратной дороге Агееву
домой. Но где?..
Вместо телефона-автомата глаза Дениса уперлись в спину его новой
знакомой. Девушка уходила вдаль по улице в чем была: короткая юбка, свитер,
ни куртки, ни головного убора. Она шла спортивной походкой, уверенно
переставляя тонкие ноги в блестящих колготках и изящных ботиночках. Ни
сумки, ни чемодана, с какими люди обычно отправляются в прачечную.
"А как же ее белье?.. - мелькнула удивленная мысль. - Она же стирала
где-то рядом со мной..."
Но мысль эта промелькнула по краю сознания, и тут же он вспомнил:
телефон!.. он видел телефон в самой прачечной, рядом с фанерным стендом
"Информация для клиентов". Точно!
- Не опускайте ей голову, держите как можно выше, - сказал он недовольной
тетке в фуфайке, со всех ног припуская обратно, к высокому бетонному
крыльцу, на котором уже толпились зеваки.
- "Скорую"! - крикнул Денис на ходу. - Там автомат! Наберите скорее!..
Никто не пошевелился. Люди не любят отрываться от бесплатных зрелищ.
Денис понял, что, кроме него, никто ничего не сделает, и замолчал, хватая
распаленным ртом холодный воздух.
И вдруг зеваки полетели с крыльца. Раздался нечеловеческий вопль,
какой-то звук, напоминающий вздох великана, потом ударил гром. Земля под
ногами Дениса мелко задрожала, будто усилитель бас-гитары. Створка дверей с
