"отвало на полкило", еще раз изменит ему, деваться ей некуда.
- Ладно, - говорю. - Сейчас ты возьмешь трубку - но с одним условием.
Скажешь Петровскому, что он гнусное насекомое и что он тебе больше
неинтересен. Скажи: "отвало тебе на полкило". Поняла? Болтнешь лишнее, я
утоплю тебя в ванне. Поняла?
Она посмотрела на меня. Глаза огромные, откуда у нее такие? В кого?
Наверное, мама тоже была красивая, здесь наверняка где-то есть семейные
фотографии, надо будет сказать ей, пусть покажет. Потом.
- Нет. Я лучше вообще не подойду к телефону.
- Как хочешь. Но лучше подойти. А то он сам заявится сюда. И тогда мне
ничего больше не останется, как прикончить его обрезком какой-нибудь трубы.
Или арматуриной. Она еще валяется в прихожей...
Валерия покачала головой.
- Ты мерзкий тип, - тихо сказала она. И отправилась к телефону. И сделала
все так, как я велел. Только насчет "отвало на полкило" не повторила. Но мне
и так было хорошо. Не то чтобы прямо-таки расплывался от счастья, но
какое-то грубое животное удовлетворение имело место, это правда.
Только когда она сказала: "Я все равно тебе не открою, прощай", - что-то
вдруг случилось со мной.
Какое-то узнавание всплыло в мозгу, странная такая аналогия: будто все
это сон, я сплю до сих пор, и не телефон все утро звонил у меня над ухом, а
будильник, он тормошил меня, не давал покоя: вставай, дурило! - но я так и
не смог проснуться, злился, шарил рукой у кровати, чтобы сбросить будильник
на пол. А встать-то мне ох как надо было, до зарезу надо, я уже опоздал на
зачет, или на работу, или еще куда-то, и вся моя дальнейшая жизнь теперь
пойдет насмарку.
Меня будто молнией пронзило. Я вдруг все понял. Понял, что я последний
идиот тупорылый, даун, дебил, недоносок. Что из-за идиотской своей ревности
я сжег все мосты между собой и остальным миром. Петровский, Петровский, да
хрен с ним, с Петровским! Пусть это будет он, тысячу раз он - потому что
никто, кроме Петровского, гнуса этого, помочь мне не сможет!
Я открыл рот, чтобы сказать: "Не клади трубку!" - но Валерия ее уже
положила и, глядя мимо меня, направилась обратно в гостиную.
- Стой, - сказал я. - Набери его номер. Быстро.
- Чей номер? - произнесла она равнодушно.
- Его. У меня поменялись планы.
...Но телефон Петровского молчал.
* * *
Еще звонок. Тишина.
Денис Петровский убрал руку, спрятал в карман. Он не знал, что ему
делать. Вообще-то знал: уходить. Не надо было сюда появляться, ему же ясно
сказали.
Но тишина была относительной, Денис слышал приглушенные голоса из-за
двери. Женский и мужской. Из-за этой двери или другой, неясно. Кто говорит,
о чем - непонятно. Это если не хотеть никакой ясности и не желать ничего
понимать. И вдобавок не знать про "другого мужчину". Неужели она такая же
блядь, как все остальные?!
Позвонить еще раз? Клавиша звонка с вертикальными бороздками похожа на
аккуратный мазок белкового крема. Дотронуться, просто дотронуться. Денис сам
себе казался занудой. Третьи лишние всегда стоят под дверью, они все такие
зануды... В квартире никого нет - или ему просто не хотят открывать, какое
его дело, в конце концов?
Всего несколько минут назад, когда Денис работал в доме напротив, рядом с
вздувшимся трупом Заметалина, - он был уверен, что в случае чего просто
возьмет и взломает эту дверь. В мозгу пульсировало: НЕ БЫВАЕТ НИКАКИХ
"ДРУГИХ МУЖЧИН", СЛУЧИЛАСЬ НАСТОЯЩАЯ БЕДА!
Сейчас он не был в этом уверен. Он будто покинул зону активного излучения
и оказался один на один со старой, как мир, нелепой, дурацкой проблемой: что
делать, когда твоя девушка уходит от тебя? Орать благим матом? Ломать дверь
и выбрасывать соперника из окна?
- Блядь, - сказал наконец Денис.
Он развернулся и пошел вниз по лестнице, скользя взглядом вдоль грязных
перил.
За спиной раздался щелчок и тихий шорох дерматина.
- Денис...
Валерия стояла на пороге в какой-то неловкой позе, лицо белее мела,
пушистые золотистые волосы рассыпаны по плечам. Сзади, выше нее на целую
голову, темнела шкафоподобная фигура. Огромная рука крепко обхватила Валерию
под грудью, холодные спокойные глаза смотрели на Дениса.
- Поднимись сюда. Петровский, - раздался негромкий голос. - Дело есть.
- Ты... - только и вымолвил пораженный Денис.
- Да. Заходи быстро. Только руки из карманов... И тихо.
Денис все понял. Он достал руки из карманов, повернул ладонями наружу и
без лишних слов поднялся в квартиру.
- Захлопни дверь, - сказал Сергей.
Сердечник замка громко клацнул, войдя в паз. Курлов с Валерией отошли к
кухне, Денису из залитой светом прихожей почти не были видны их лица -
только странноватый сдвоенный силуэт на фоне сумеречного окна.
- Выворачивай карманы, Петровский. Спокойно и размеренно, без суеты и
резких движений. Если есть оружие, лучше говори сразу.
- У меня ничего нет, - сказал Денис.
- Ладно, давай показывай...
Денис быстро освободил карманы: бумажник, платок, сигареты, зажигалка.
Слава Богу, все вешдоки и бумаги, собранные в четырнадцатом доме, он
упаковал в сумку и передал капитану.
- Сними куртку и пуловер, - скомандовал Сергей. - Повернись... Так. Брюки
расстегни. Хорошо... Можешь одеваться.
Он отошел еще дальше, в глубь кухни. Даже будь у Дениса пистолет, он
ничего не смог бы сделать: Курлов на три четверти прикрыт телом Валерии.
Мысли черной пчелиной тучей роились в голове. Как давно здесь этот подонок,
каким образом он вышел на Валерию, бил ли он ее, что он вообще с ней делал,
что собирается делать сейчас...
- Отпусти, - сказал Денис. - Ей больно.
- Заткнись, - мотнул головой Сергей. - А то будет еще больнее. Мне даже
не надо напрягаться, чтобы ахнуть четыре ее сахарных ребра, разорвать
селезенку, а затем сломать шейные позвонки. Ты знаешь это. Поэтому будешь
стоять смирно и говорить со мной столько, сколько мне понадобится.
- Что ты хочешь?
Курлов не торопился отвечать. На миг Денису показалось, что он немного
растерян. Сергей сел на табурет, рывком усадил Валерию к себе на колени,
обхватив ее руки и живот. "Извини, Денис, - одними губами сказала девушка. -
Я не хотела открывать". Рядом с ее виском темнел угол навесного шкафчика.
- Я хочу выбраться, - произнес Сергей. - Из всех обязаловок. Из города.
Возможно, из страны. Не знаю... Но чтобы за спиной у меня было чисто. Мне
нужны материалы моего дела. Все до единой бумажки, где так или иначе
упоминается моя фамилия. Ты принесешь их сюда, сложишь в эмалированный тазик
и подожжешь. Когда пепел окажется в унитазе и ты нажмешь на смыв - получишь
назад свою девчонку. Если она захочет возвращаться к тебе.
Расхожий сюжет из полицейского фильма, подумал Денис. Полтора часа погонь
и перестрелок, главного героя ранят, героиню едва не изнасилуют, но в конце
концов все будет о'кей и они уплывут на белом пароходе. Какое идиотство. Но
в жизни реже случаются счастливые совпадения и хеппи-энды. Почему он сказал:
если она захочет? И почему он так по-хозяйски обнимает ее?
- В деле восемь томов, - соврал Денис. - Их под пиджаком не спрячешь.
- Возьми тогда спортивную сумку, дурак! - неожиданно заорал на него
Курлов. - Хочешь, чтобы я тебе еще нарисовал, каким транспортом доехать и с
какой полки папки взять? Я поставил задачу - а дальше твои проблемы. Можешь
вызывать оперативную бригаду, можешь поджечь всю прокуратуру вместе с
прокурором, можешь сесть тут на пол и лопнуть, мне плевать!
Курлов врезал кулаком по столу, сахарница подпрыгнула, перевернулась и
описала незаконченную окружность из белого песка. Валерия сжалась от страха.
- Хорошо, успокойся... - сказал Денис. - Я пойду и принесу то, что ты
просишь. Мне нужно только время, чтобы...
- Чтобы отксерить по две копии с каждой бумаги, - перебил его Сергей, -
поднять на ноги спецназ и перекинуться парой слов со своими начальничками из
Конторы. Так, верно? Нет, гнусы, наигрались со мной - хватит... Я даю тебе
ровно полчаса, чтобы обернуться. Ради такого дела раскошелишься на такси, не
умрешь. В тринадцать минут восьмого, если не объявишься, соседи услышат
крики - ты знаешь, кто это будет кричать. Давай, Петровский... На крыльях
любви. Мы ждем тебя. Правда, малышка?
Курлов не собирался делать никаких жестов в стиле Рэмбо, но, видно, ему в
самом деле не хватало уверенности-а может, просто не везло, - потому что он
наклонился к Валерии и потрепал ее по щеке. А для этого ему понадобилось на
какое-то мгновение ослабить хватку.
Денис вдруг увидел лицо девушки - белее бумаги. И огромные глаза, которые
спрашивали его о... о чем?
"Я не знаю, правильно ли я делаю, Денис, в какую дурацкую историю угодили
мы оба, никогда не думала, что..."
Тонкие пальцы Валерии метнулись к сахарнице, уцепили ее за открывшуюся
горловину. Курлов вздрогнул, повернулся на шум, губы мгновенно собрались в
точку, его огромная ладонь впилась в предплечье девушки.
- Эй, не понял?!
Она ударила его локтем в живот. Все равно что в стену.
Денис обнаружил, что летит навстречу им или катится, как мячик с горки.
Он не чувствовал своих ног.
Только правый кулак - тяжелый, набухший страхом и первобытной злобой.
Только лицо Курлова - с точкой губ посередине. Расшибу этот арбуз.
Курлов легко вскочил на ноги, Валерия оказалась на полу у плиты, среди
фарфоровых осколков, перемешанных с поблескивающими кристалликами сахара.
Денис нырнул под метнувшуюся навстречу руку, ударил снизу в челюсть.
Раздался неожиданно громкий деревянный треск, на голову Курлова просыпалась
сухая штукатурка, навесной шкафчик качнулся назад, опасно завис на одном
креплении. К нижнему углу дверцы прилипли несколько мокрых волосков.
Он расшиб голову об угол, этот ублюдок.
Сергей стоял, держась за стену, широко расставив ноги. Глаза его
округлились, зрачки упрямо ползли под брови. Он был в нокауте - и только
чудом держался в вертикальном положении. Левая рука бессмысленно шарила по
стене, сбрасывая на пол с крючков доски, черпаки и ножи. Железо нервно
гремело: трень-трень.
Денис выпрямился и провел еще один короткий удар в корпус. Голова Курлова
мотнулась, с волос на стену слетела капля крови, повисла восклицательным
знаком. Он коротко переступил, шаркнул ногой и стал заваливаться на Дениса.
Денис отступил. Но гора мускулов со звероподобным лицом не падала, она
надвигалась как злой рок, как судьба... Он отступил еще на полшага... Еще на
шаг... Ну падай же, падай, сволочь!
В руке Курлова блеснул большой кухонный нож.
Кирпич бы разделал Холмса, как мясник разделывает свиную тушу, никакой бы
бокс не помог, но удар затылком об угол шкафчика сделал свое дело: силы
уходили, координация движений нарушена, выброшенная вперед рука описала
полукруг довольно вяло, Холмс пнул его в колено, и наконец Кирпич тяжело
рухнул на пол. Денис отбросил нож в сторону.
- У тебя кровь! - закричала Валерия. - Смотри, кровь!
- Погоди, погоди... Какой гад, подумать только, - морщась от боли, сказал
Денис. - Настоящий убийца...
Он будто вынырнул из страшного сна и постепенно приходил в себя, стараясь
разделить явь и ночной кошмар.
Валерия попыталась пристроить смоченный марганцовкой тампон из ваты и
марли под разорванную на бедре брючину. В конце концов она сильным рывком
оторвала брючину напрочь, быстро промыла рану и наложила сухую повязку;
золотистые волосы, вымытые только сегодня утром, были перепачканы в крови. И
руки, и тенниска тоже - в крови Дениса.
- Он мне говорил, что убил кого-то... И меня угрожал убить... И тебя чуть
не убил... Это счастье, что только кожу порезал...
Валерия посмотрела на Курлова. Тот неподвижно лежал поперек прихожей,
