времени успеет разойтись по домам, а основная масса учителей - еще нет. У
крыльца топтались стриженые подростки, похожие на кучку окурков; двое
дрались, умело фехтуя сухонькими кулачками, остальные смотрели. Денис
схватил каждого из бойцов за шиворот, двинул лбами друг о дружку и расставил
в стороны.
- У вас что, уроки еще не окончены?.. - спросил он. - Две смены?
- Поцелуй меня в член, - посоветовал ему подросток, который стоял дальше
всех. Он сплюнул и убежал; остальные последовали за ним.
Кабинет директора и учительская находились на втором этаже, в одном
блоке. Едва Денис открыл дверь, раздался звонок. Несколько дам, явно слишком
рано поседевших, гуськом проследовали из учительской на коридор. Одна из
них, глянув на Дениса, бросила через плечо:
- Валерия Михайловна, это наверняка до вас.
- Да, войдите! - раздался высокий ломкий голос.
Денис вошел.
- Добрый день.
Едва увидев невысокую фигурку и большие, с серебряный доллар глаза, Денис
подумал: "Учительница языка и литературы". Потом подумал: "Нет, инглиш или
франсэз". Девушка (или молодая женщина) встала из-за стола, где гудел
компьютер с красным инвентарным номером на корпусе. Вид у нее был
растерянный.
- Извините, я, наверное, не вовремя... Здравствуйте.
- Вы что-то хотели? - спросила девушка.
Денису пришло в голову, что она вообще практикантка.
- Да, конечно. Вообще-то я хотел поговорить с директором.
Девушка присела на край стола одной половинкой, сложила руки на груди.
Покосилась на компьютер. "Сейчас скажет, что она директор", - подумал вдруг
Денис.
- К сожалению, директор больна. У вас что-то срочное?
- Пожалуй.
Денис показал удостоверение.
- В этой школе учился человек по имени Газарос Димирчян. Он закончил ее в
девяносто третьем году. Вы помните его?
- Я тогда еще сама училась, на четвертом курсе, - сказала девушка. -
Возможно, Анна Марьяновна помнит, она здесь с семьдесят второго. Или
Александра Кирилловна. А что случилось... если, конечно, не секрет?
- Димирчян проходит у нас свидетелем по одному делу, - сказал Денис. -
Может, сохранились какие-то старые классные журналы?
- Все старые журналы в конце учебного года сдают в архив роно.
Кстати, сочетание "Валерия Михайловна" ей совсем не подходит. Особенно -
"Михайловна". Денис хотел сказать об этом, но не решился. У нее очень
маленькие розовые уши. Розовые кончики пальцев с отчетливыми папиллярными
линиями. Когда она сидит на одной половинке, край юбки открывает маленькое
узкое колено. Тоже розовое, конечно. Интересно, у нее дома течет сливной
бачок?
- Мгм... - протянул Денис. - Тогда извините. Видно, я просто не оттуда
начал.
- Пожалуйста.
Он повернулся и пошел к двери, но по пути что-то вспомнил.
- Да, чуть не забыл. Еще. Простите мою назойливость, конечно. Чисто
профессиональный интерес: вы преподаете язык и литературу?
- Нет. Я обычный секретарь. А что?
- Промахнулся, - Денис попробовал непринужденно рассмеяться. - Но вот
сейчас точно угадаю: этот компьютер, на который вы все время так
подозрительно коситесь, - он сломался, да?
Девушку нисколько не поразили его дедуктивные способности.
- Кто-то из учеников уничтожил два текстовых файла, - сказала она
поскучневшим тоном. - Доклад директора на областной педагогической
конференции.
- Да он наверняка убьет вас за это, - предположил Денис.
- Наш директор - женщина, - секретарь удивленно подняла глаза. Глаза у
нее просто-таки инопланетянские. Гуманоидные. Огромные. Денис хотел сказать
об этом вслух, но не решился.
- Все равно убьет. Я имею в виду, что моя работа - это не только
расследование преступлений, это еще и их профилактика. Поэтому... позвольте
взглянуть на ваш компьютер.
- Вы тут все равно ничего не сделаете.
Денис уже сидел перед монитором и нажимал на клавиши.
- Преподаватель, который читал у нас информатику, не уставал повторять:
персональный компьютер - это самая снисходительная к человеческой глупости
машина на свете. Простите. Он имел в виду, что здесь всегда есть возможность
отыграть на пару ходов назад - надо только найти в каталоге строчку
Unera-se... Честное слово, это все, что я запомнил со всего курса, это была
единственная лекция по информатике, которую я не прогулял. Больше я ничего
не знаю. Если бы мне сказали: включи компьютер или выключи - я просто
растерялся бы. Честно... Ага, вот она. "Юнрэйз". Та самая волшебная строчка.
Ну-ка посмотрите, Валерия Михайловна, что мы сейчас сделаем... Кстати,
честно вам скажу: это имя-отчество вам совсем не идет.
* * *
В архиве роно ему выдали целую стопку журналов - с первого по десятый
"Б". Знакомая серая обложка формата А-4, обернутая прозрачной клейкой
пленкой. Когда Денис ходил в школу, такая пленка была в страшном дефиците, и
девочка по фамилии Гулько всегда в начале года преподносила классному
руководителю бережно свернутый рулон - специально для журнала. Никто не
знал, откуда она эту пленку брала. В то время к людям, которые умели что-то
доставать, вообще отношение было особое, и все учителя страшно уважали
девочку Гулько. Потом оказалось, что этой пленкой турецкие строители во
время ремонта оклеивают стены и полы в домах, чтобы не пачкать краской или
раствором. Но к тому времени Денис уже закончил школу.
Он оставил перед собой журналы за девятый и десятый классы, остальные
отложил в сторону.
Первым делом переписал себе всех двоечников и троечников: фамилии и
адреса. У Димирчяна, кстати, средний балл 4,2. Четверочников и отличников
Денис решил тоже переписать. И девочек - на всякий случай.
Бокун, Борисова, Витковский, Войтек.
Он работал под мигающим светом люминесцентной лампы, один в
перегороженном полками зале архива, похожем на трюм непотопляемого
"Титаника". Воздух наполнен микроскопической бумажной взвесью, запахом
старых чернил.
Грибова, Грищенко, Гуцул, Далидович, Демидов, Друсь, Есипенко, Журбо.
"Валерия", - думал Денис. Таежная симфония. Сердечный приступ. Соседский
кот, забравшийся в аптечку и пьяно скачущий по занавескам.
Денис сказал, что когда-нибудь позвонит, если она не против. И пригласит
куда-нибудь. Возможно.
Она сказала, что раз он спас ей жизнь, то вполне может рассчитывать.
У нее очень мягкая, нежная кожа - особенно на шее, за ушными раковинами.
Денису очень хотелось дотронуться. К своим двадцати пяти годам он знал не
очень-то много женщин, а главное, он так и не научился гипнотизировать их,
чтобы они со вздохом "я твоя" оседали на кушетку и сбрасывали белье.
Он, наверное, позвонит. Как назовет ее: Валерия Михайловна? Ни в жизнь.
Валерия? Нет. Валя? Лера?..
Денис тщательно изучил школьную характеристику Димирчяна. "Средние
способности... внушаем... легко подпадает под влияние... открытый
характер... неусидчив... активно участвовал в общественной жизни класса".
Ничего конкретного. В этот же день Денис заглянул на место последней работы
Газароса: в кассы Аэрофлота, где тот числился слесарем 3-го разряда.
Переписал в отделе кадров всю бригаду.
Подумал, что на первое время хватит.
Вечером заполнил толстую стопку требований в картотеку ГУВД, чуть рука не
отвалилась. Наверное, его просто пошлют куда подальше. Тридцать четыре
фамилии - среди которых, возможно, окажется предыдущий владелец ракетницы,
промежуточное звено между покойным шофером Старыгиным и покойным лоботрясом
Димирчяном. Очень малая вероятность.
* * *
Агеев обычный мудило. Скот. Наверное, чтобы плодотворно работать в
Управлении, которое только тем и занимается, что выцарапывает засохшее
дерьмо из укромных щелей, его сотрудники сами должны быть дерьмом; у них
наверняка и тестирование есть, анализы в пробирках, которые показывают
содержание фекалий в организме, и у кого оно выше среднего, тот имеет все
шансы шагнуть из капитана в майоры... Сергей, конечно, всех подробностей о
поездке в "Пилот" не рассказывал, но ясно дал Агееву понять: место, в
которое он угодил, - не для него.
- Почему же? - удивился Агеев.
- Да потому, что когда-нибудь мне сунут в руки ломик и скажут: убей
того-то и того-то!
- Стоп. Ты уже кого-то убил? - майор растопырил пятерню, и вид у него был
такой, будто в случае положительного ответа он скажет "ага, сколько?" и,
загнув пальцы, деловито запишет результат себе в блокнот.
- Нет, - сказал Сергей. И уточнил: - Пока нет.
Агеев тяжело вздохнул и скорчил сострадательную мину.
- Я понимаю, что тебе трудно. Но ведь сейчас начата война с
организованной преступностью. Наркорынок растет, идет передел сфер,
централизация влияния... А ты находишься на переднем крае.
- Плевать я хотел на все это! Передел сфер влияния - это их проблема. А
то, что меня втягивают в настоящую уголовку, - это уже моя проблема!
Майор подсел и попытался приобнять за плечи, но Сергей отстранился.
- В ту войну, Великую Отечественную, наши разведчики работали в немецких
штабах, гестапо... Думаешь, что они там делали? Немцам вредили, как в кино?
Нет. Они должны были как можно лучше выполнять ту работу, получать за нее
чины, медали, продвигаться по службе... Только тогда они могли успешно
выполнять свою задачу. Значит, приходилось и операции против Советской Армии
планировать, и партизан расстреливать... Об этом, правда, не говорят, но с
чистыми руками служить в гестапо еще никому не удавалось!
- Да при чем тут гестапо? Сейчас ведь не война! И я не хочу никого
убивать, мать вашу! - почти крикнул Сергей. - Вы что, совсем спятили?..
- Без истерики, - сказал Агеев сухим, как вобла, голосом. - Вспомни:
разве Визбора судили за то, что он в "Семнадцати мгновениях" Бормана играл?
Нет. То же самое и с тобой. У тебя есть роль, ты играешь по нашему заданию,
значит, ты - лицо неподсудное.
"Как же, неподсудное, - мрачно думал он, вспоминая разговор с куратором.
- Чуть жареным запахнет - сдашь ты меня с потрохами..."
Уже перед выездом на "стрелку" Сергей вторично отказался взять протянутый
Дрыном обрез.
- Дубиной отмахаюсь, - он поднял рубаху и показал торчащий за поясом
отпиленный черенок от лопаты.
Дрын презрительно сплюнул.
- Там не отмахиваться надо. Надо тех гадов уделать. А если каждый в штаны
напустит, то ничего не получится.
- Посмотрим, кто в штаны напустит, а кто - нет...
- Посмотрим, - Дрын сплюнул еще раз, прямо Сергею под ноги. Тот сделал
вид, что ничего не заметил.
Поехали на пяти машинах, хотя собралось человек пятнадцать, вполне влезли
бы в три. В двух "Жигулях" разместились Гога, Паша, Сергей и еще пятеро
подсобных рабочих из "Визиря". В трех неновых "БМВ" ехали семеро крепких
парней, которых Курлов никогда раньше не видел. Мрачные, коротко стриженные,
одетые в спортивные костюмы и кроссовки, они мало походили на Дрына, Гогу
или самого Курлова.
"Боевики, профессиональные убийцы, - подумал Сергей. - Наверняка они
вооружены. Когда всех повяжут, им не выкрутиться. Да и Паша спалится со
своим дурацким обрезом..."
За аэропортом начинался большой, изрядно запущенный лесопарк, с восточной
стороны он был превращен в свалку. Свернув с шоссе на неровную дорогу,
кортеж машин повилял между мусорными кучами и выехал на поросшую высохшим
бурьяном поляну.
Их уже ждали. Противная сторона была представлена шестью машинами, среди
которых выделялся черный джип. Вокруг в напряженных позах стояли люди. Тоже
человек пятнадцать.
- Не такие уж они крутые, - с облегчением выдохнул Паша.
Визаревцы остановились метрах в двадцати от джипа.
