ров на сорок вниз коридор был заплетен паутиной. Или это тонкая бечевка,
образующая правильный геометрический узор? Нет, ни одно живое существо
не способно так искусно заплести бечеву. Только паук, выпускающий жид-
кие, затвердевающие на воздухе нити из собственного тела и руководимый
вековыми инстинктами, природа которых не разгадана до сих пор. Но какого
же размера должен быть этот зверь!
Лучом фонаря капитан тщательно обшарил бетонные плиты потолка и стен.
Ствол пистолета следовал синхронно с желтым пятном, хотя сам Васильев не
смог бы сказать, когда он извлек оружие. Сработал инстинкт, заложенный
глубоко-глубоко, на уровне подкорки.
Хозяина паутины видно не было. В левой стене, под провисающим темпе-
ратурным напуском проводов и жил, раскрошился стык бетонных плит, обра-
зовав глубокую расщелину. Самое подходящее место, чтоб спрятаться. Ва-
сильев наклонился, но свет туда не проникал. Можно попробовать потрясти
паутину, он должен выбраться и проверить: кто попался в ловчую сеть...
Но у капитана не было желания искать или выманивать чудовищного пау-
ка. Он с трудом подавил порыв, идущий от сердца: пригнуться, поднырнуть
под паутину и уйти своим путем. Вместо этого контрразведчик ножом распо-
лосовал преграду, держа пистолет наготове. Нити достигали двухтрех мил-
лиметров в диаметре, пружинили и плохо поддавались клинку. Наконец лох-
мотья ловчей сети повисли вдоль стен. Васильев медленно двинулся дальше.
Несколько раз он оборачивался, что было плохим признаком.
Шахта эвакуатора номер двадцать шесть относилась к коротким и обходи-
лась без лифта. Васильев поднялся по крутой винтовой лестнице к стальной
двери и вдруг замер: за ней слышались какие-то звуки. Подвергшиеся испы-
таниям нервы сыграли с капитаном дурную шутку: ему померещилось, что в
эвакуатор забрались крысы. Но, постояв, вслушиваясь, несколько минут, он
понял, что ошибся. Сдвинув узкую полоску металла, он заглянул в щель и
увидел двуногих особей с уголовными физиономиями. Васильев облегченно
вздохнул.
Помещение эвакуатора номер двадцать шесть представляло собой бетонную
коробку с квадратным стальным ящиком посередине. Вдоль одной из стен
подвала располагались панели приборов, упрятанные в узкие стальные шка-
фы. При определенной направленности воображения и полном скудоумии их
можно было принять за хранилища денег или ценностей. Поскольку Скокарь
вот уже полчаса безуспешно возился с замками, его заблуждение заметно
укрепилось.
- На хрен такие запоры ставить, если там ничего нет, - вытирая пот со
лба, внушал он Дури. - Только я все равно открою... Перекурю немного...
- Дать огонька? - доброжелательно предложил сзади незнакомый голос.
От неожиданности "быки" шарахнулись в разные стороны.
- Тю, черт, напугал!
Повернувшись, они рассматривали неизвестно откуда взявшегося мужика в
черном комбинезоне и каске с фонариком.
- Мы с тебя за испуг имеем, - сказал Дурь.
Но минутный испуг прошел. Не милиция, работяга какой-то. А хоть и ми-
лиция... ничего не взломано, ничего не украдено. Подумаешь, в подвал
зашли, так тут открыто было...
Проникновение в спецсооружение являлось серьезнейшим посягательством
на режим секретности и допускало использование любых мер, вплоть до при-
менения оружия. Но Скокарь и Дурь этого не знали.
- Станьте в угол, руки за голову! - скомандовал Васильев.
Пистолета он не доставал, поэтому они не приняли команду всерьез.
Легкий наркотический кайф способствовал мгновенному переходу от добро-
душной расслабленности к дикой злобе.
- Ах ты, сука!
Скокарь сунул руку за пазуху, Дурь, растопырив пальцы, устремился к
горлу оборзевшего мужика.
В следующую секунду мир для них перестал существовать.
Шампанское закончилось, и ликер подходил к концу. Супруги Платоновы
находились в расслабленном умиротворении. Настя уже спала, и глава се-
мейства подумал, что если бы не нездоровье супруги, то было бы очень
своевременно заняться любовью. В конце двадцатого века препятствия по-
добного рода легко обходятся, но консервативная Наталья с предубеждением
относилась к нетрадиционным, хотя и получившим широкое распространение
способам и соответствующее предложение с большой долей вероятности могло
обернуться обидой и слезами.
С другой стороны, количество выпитого и общее настроение оставляли
значительные шансы на успех, тем более что прецеденты изредка случались.
- Давай еще выпьем.
В рюмки булькнули остатки ликера.
- Давай. Как думаешь, Ваня, квартиру за нами закрепят?
Сейчас две небольшие комнатки в цоколе считались служебной жилпло-
щадью, но, если хорошо жить с начальником и районной властью, вполне ре-
ально получить ордер.
- Обязательно!
Ваня Платонов придвинулся к разрумянившейся Наталье, обнял за плечи,
скользнул рукой по груди. Она не воспротивилась, а прижалась теснее, что
было хорошим знаком. Рука скользнула под халат...
В это время в дверь постучали - сильно, уверенно, так стучит власть.
И лейтенант Платонов много раз стучал так же в двери чужих квартир.
"Видно, происшествие на участке или общая тревога, - подумал он. -
Черт, как не вовремя! Ладно, скажу - чуть позже приеду..."
Но вместо внештатника, милиционера-шофера или сержанта - помощника
дежурного на пороге стояли трое сугубо официального вида мужчин, причем
помнил он лицо только одного, да и то смутно.
- Отдел по борьбе с коррупцией ГУВД. - Его оттеснили в комнату, и он
уже четко вспомнил майора с Петровки, работавшего по личному составу и
курирующего их отделение.
- Госбезопасность, - представился второй вошедший.
- Военная прокуратура, - отрекомендовался третий.
"Почему военная?" - мелькнула отстраненная мысль. Время остановилось,
и он видел собственную квартиру глазами вошедших: жалкий, потерявший
речь предатель и обязательные атрибуты предательства - стол, бутылки,
рюмки, раскрасневшаяся симпатичная баба в расстегнутом на верхнюю пуго-
вицу халате. Во всех отечественных поучительных фильмах предательство
всегда шло рука об руку с пьянством и развратом. Но надо было объяснить,
что это только видимость, совпадающая с привычным штампом, что на самом
деле нет ни пьянства, ни разврата - обычная семейная вечеринка, отдых
после работы и как непоколебимое свидетельство чистоты и правомерности
происходящего - вот, в кроватке, девочка, дочь - Настенька...
Лейтенант Платонов гулко, навзрыд, заплакал. Испуганно вскочила На-
талья, до сих пор не понимавшая, что это не обычный визит сослуживцев, и
мгновенно вспомнившая все, что рассказывают в милицейской среде про от-
дел по борьбе с коррупцией, госбезопасность и прокуратуру.
- Раньше надо было плакать, иуда! - сказал майор с Петровки, и хотя в
голосе звучало презрение, но и обыденность проскальзывала: не впервые
задерживал и слова такие произносил много раз.
- Постановление о производстве обыска.
Ему дали бумагу, текст он был осознавать не в состоянии, только
"санкционирую" в левом верхнем углу разобрал и на оттиске гербовой печа-
ти прочел: "Военный прокурор".
"Почему военный?"
Наталья дала ему воды, зубы лязгали о чашку, как в плохих фильмах и в
действительной жизни.
- Предлагаю вам добровольно выдать деньги, ценности и документы, до-
бытые преступным путем...
В комнате появились тетя Вера и Александр Михайлович из третьей квар-
тиры.
"Понятые", - сквозь туман дошло до него.
Подойдя к серванту, он засунул в глубину руку.
- Только без глупостей! - рыкнул майор и настороженно стал рядом.
Вынул деньги, теперь они лежали в полиэтиленовом пакете вместе -
грязные зонтиковские восемьсот пятьдесят тысяч и чистые, свои пятьдесят,
сложил вместе для "крутости", чтоб сумма была внушительней и приятней.
Надо бы это объяснить, да какая разница...
Бухнул пакет на стол, майор с чекистом переглянулись.
- Еще что-нибудь есть?
Он покачал головой.
- Посмотрим!
Они быстро и сноровисто прошерстили квартиру: мебели-то всего - сер-
вант да шкаф. В Настину кроватку не полезли, будить не стали. Платонов
знал, что тем они нарушили правила, и был благодарен за это нарушение:
значит, доверяют, не считают закоренелым, который под ребенка улики пря-
чет.
Чекист нашел на подоконнике папку, развязал тесемки, перебрал стопку
бумаг.
- "Муж меня избивает каждый день... ", "Когда я пришел, брюк на ве-
ревке не было... ", "Прошу принять меры к соседу..." - на выборку прочи-
тал он и хотел бросить папку на место, но майор не дал.
- Подожди, подожди, - оживившись, он осмотрел содержимое папки и ак-
куратно положил на стол, рядом с деньгами.
- Это заявления, укрытые от учета, - весело пояснил он. - Еще одна
статья.
И, повернувшись к Платонову, укорил:
- А говорил, ничего нет!
Тот хотел объяснить: заявления укрывают все участковые, это мелочев-
ка, не убийства, не изнасилования, не грабежи... Нарушение, конечно, но
мелкое, на него обычно закрывают глаза, в крайнем случае выговор влепят
- и все! Зачем же их к уголовному делу приобщать?
Но ничего объяснять не стал. Никому здесь его объяснения не были ин-
тересны: майор на часы смотрит, понятые зевают... Им скорей оформить,
подписать - и по своим делам. Сколько раз он сам бросал задержанных в
клетку, писал рапорт - и в детский сад за Настей или дальше по участку.
Кому нужно слушать, что тот бормочет, с ним другие разбираться будут.
Когда протокол обыска был оформлен. Платонова вывели из дома и поса-
дил в машину. Зажимая на груди халат, Наталья стояла на промерзшей земле
в тапках на босу ногу. Машина резко взяла с места.
Работать надо издали и наверняка - охранникпорученец Седого Гена Сы-
соев размещал очередной "заказ". Как всегда, обстоятельно, подробно ого-
варивая детали.
- По первоначальным прикидкам, с трехсот метров, через окно, на пря-
мой линии.
- Куда выходит окно - запад, восток?
Гена почесал затылок и сразу потерял важный вид.
- Не знаю... А зачем это?
- Если против солнца, стекло будет отсвечивать и ничего не увидишь, -
пояснил низкорослый щуплый человечек, глубоко утонувший в огромном кожа-
ном кресле. - Нужно еще знать время и толщину стекла. Кстати, у вас есть
оружие? Малокалиберка здесь не подойдет.
- Автомат?
Человек в кресле качнул головой.
- "Сайга"?
- Это же не охота...
- Может, гранатомет?
Человек сморщил и без того морщинистое лицо.
- Придется работать своим. Это будет стоить дороже. Но зато отпадают
проблемы с толщиной стекла. Кстати, вы делаете поправки на инфляцию?
- Доллар только растет.
- Неважно. Жизнь дорожает. И... смерть тоже.
На бледном лице промелькнула улыбка.
- Я думаю, что сумма составит... Как сейчас принято говорить - от пя-
ти тысяч "зеленых". Конкретно - в зависимости от всего комплекса условий
и обстоятельств. Кстати, о ком идет речь?
- Это приезжий.
- Кто?
- Резо Ментешашвили, кличка Очкарик.
Если исполнителю это имя что-то и говорило, то вида он не подал.
Впрочем, Гена был уверен - через день-два он разузнает об Очкарике все и
учтет его авторитет и вес в криминальном мире при определении конечной
суммы. Значит, связи у него действительно крутые... И специалист отлич-
ный.
С этим мнением согласился бы и подполковник Голубовский. Хотя он и
недолюбливал начальника подотдела физических воздействий, но отдавал
должное его профессионализму.
- План операции я хотел бы получить за два дня, - сказал майор Плес-
ко.
Он слыл педантом.
Глава шестнадцатая
Каймаков уже столько раз рассказывал свою историю, что выучил наи-
зусть и употреблял одни и те же слова и обороты.
Частные сыщики слушали внимательно, но без особой заинтересованности.
Их было двое - мрачноватые мужики с крупными головами, широкоплечие и
ширококостные. К их облику подошла бы военная форма или диверсионный ка-
