Данил Корецкий
Пешка в большой игре
Изд. МОСКВА, "ЭКСМО-ПРЕСС", 1998 г.
OCR Палек & Alligator, 1998 г.
Глава первая
Убийцей мог оказаться любой. Когда плотная фигура в коричневом плаще
стремительно вышагнула из встречного потока прохожих, сердце Каймакова
сжалось и он шарахнулся в сторону, чувствуя, как холодеют наиболее уяз-
вимые места: шея, живот, пах... Человек ощутимо зацепил его корпусом,
невнятно ругнулся и бросился бежать, как сделавший свое дело киллер. Те-
перь должна была прийти боль, она слегка запаздывает, пока нервные во-
локна сопротивляются первому травмирующему организм натиску, но потом
ударяет в мозг безжалостно и беспощадно, лишая сил, надежды, а если по-
везет - сознания.
- Чего стоишь на дороге? - Каймакова толкнули в спину. - Лучше места
не нашел!
Боли не было, только ноги промокли, и мелкомелко дрожало что-то под
солнечным сплетением. Каймаков обернулся. Коричневый плащ пробивался
сквозь штурмовавшую автобус толпу. Каймаков перевел дух, вышел из запол-
ненной мокрым снегом лужи и тяжело зашагал вперед.
"Дурдом какой-то... Так и сдвигаются по фазе! Седуксена, что ли, по-
пить... ".
В пять часов было уже совсем темно, шел мелкий колючий снежок, кото-
рый тут же таял, мертво светили ртутные фонари, в крестообразных башнях
украшавших "Юго-Западную" высоток горели почти все окна. Плотные челове-
ческие потоки тянулись из метро к автобусным остановкам, ярким витринам
универсама, окрестным домам, все было привычно и обыденно, кроме мгно-
венного взаправдашнего ужаса, от которого Каймаков никак не мог отойти.
Позавчера его пригрозили убить и дали сроку два дня. Хотя он стара-
тельно успокаивал себя - мол, это глупая шутка, или какое-то идиотское
недоразумение, или не менее идиотский розыгрыш, но пережитый страх наг-
лядно продемонстрировал, что угроза оказалась убедительной. Хотя выгля-
дела она, как фарс.
Его остановил на улице крепкий парень с уверенными манерами и реши-
тельным лицом, придержал за рукав и спокойненько так сказал: "Брось это
говенное мыло! Тут не шутками пахнет, ты мафии на хвост наступаешь. Не
успокоишься - тебя уберут".
- Что? - переспросил Каймаков не своим, каким-то писклявым голосом. -
Вы кто такой, гражданин?..
Парень криво усмехнулся. У него был расплющенный нос и золотая корон-
ка.
- Я и есть мафия, - проникновенно сказал он. - Два дня сроку, а потом
ты покойник! Засадят маслину в башку, и все дела... Понял?
Парень повернулся и неторопливо пошел к красной "девятке" без номе-
ров. Каймаков оцепенело смотрел, как автомобиль плавно тронулся с мес-
та...
"Ерунда! Так не угрожают... И мафия себя так не называет..."
Каймаков втиснулся в троллейбус, проехал две остановки и, изжеванный,
вывалился опять в изморось и слякоть.
"Черт, забыл в универсам зайти! Пельмени сварю, полпачки осталось...
Может, кто-то из ребят решил "на пушку" взять... А может, торгаши, имто
действительно огласка ни к чему..."
Он обошел магазин "Союзпечать" и побрел вдоль верениц иностранных ма-
шин - слева располагался консульский дом - в глубь квартала, к своей де-
вятиэтажке.
Залепленные снегом "Вольво", "Ниссаны" и "Мерседесы" выглядели бес-
хозными и заброшенными. У некоторых из пустых глазниц фар торчали обрыв-
ки проводов, щеголеватый "ФольксвагенПассат" заметно накренился: вместо
колес с одного борта его подпирали столбики кирпичей.
Милицейский пост функционировал, как и всегда: один сержант стоял в
тесной стеклянной будочке, другой, тяжело переставляя обутые в валенки
ноги, прохаживался по дороге. Но если раньше вид внушительных, затянутых
в форму фигур вызывал у Каймакова чувство защищенности, то сейчас беспо-
койство ничуть не уменьшилось.
Наверное, оттого, что раньше не грабили столь нагло и безбоязненно
охраняемые автомобили и не грозили убийством прямо на оживленной улице.
"Что захотят, то и сделают, - подумал Каймаков, глядя, как сержант
проходит мимо серебристой "Ауди" с бельмом полиэтилена вместо лобового
стекла. - Такое время наступило - каждый за себя... Надо было брать тог-
да газовик за две штуки, сейчас баллончик вдвое больше стоит..."
Возле дома стоял санитарный фургон с включенным двигателем.
"Чего, интересно, они бензин жгут? Видно, печку гоняют..."
С номерного знака сполз пласт снега. Каймаков заметил цифры: "43-23".
Так заканчивался номер его служебного телефона. Цифры почему-то всегда
путали. Димка Левин, психолог, сказал даже, что это самая незапоминающа-
яся комбинация цифр. А сколько развелось чудиков, которые тысячи на ты-
сячи перемножают, делят и все в уме за несколько секунд...
Впервые за вечер Каймаков отвлекся от тягостных размышлений, но тут
же к ним вернулся. Его подъезд зиял зловеще черным провалом. На днях в
доме привели электрику в порядок, и соседние подъезды ярко освещены, а
тут не горят лампочки ни над дверью, ни внутри... Конечно, могли разбить
мальчишки, могли и вывинтить, нынче все дефицит.
И все же... Первый этаж нежилой - с той стороны обувной магазин, и
темнотища... Обивая сапоги о решетку. Каймаков зачем-то прокашлялся, во-
ровато осмотревшись, приоткрыл "дипломат", сунул в узкую щель руку и
извлек прихваченное с работы, именно на такой или похожий случай, само-
дельное шило - двадцатисантиметровое стальное жало, чуть сплющенное на
конце, чтобы ловчее прокрутить дырку в самой толстой папке, насаженное
на прочную деревянную ручку.
Входя в темный дверной проем, он опять откашлялся, выставил перед со-
бой шило, а голову прикрыл "дипломатом".
"Дон Кихот сраный", - подумал Каймаков, представляя, как выглядит со
стороны. Он, конечно же, не рассчитывал таким образом защититься от ре-
альной опасности, просто для самоуспокоения имитировал меры самозащиты,
но понимал, что если навстречу выйдет сосед с фонариком, то прослывет он
полным идиотом, а потому испытывал неловкость, сглаживая которую, бурчал
что-то недовольно себе под нос, сдавленно чертыхался, нащупывая очеред-
ную ступеньку, громко шмыгал носом и покашливал.
Если бы кто-то стоял в подъезде, поджидая Каймакова, то по этим зву-
кам он бы хорошо представил, как тот, наклонив голову, беспомощно нащу-
пывает в полной темноте ступеньку за ступенькой и тихонько поругивается
от собственного бессилия.
И человек, который затаился за выступом мусоропровода, представил
именно такую картину, не подозревая, естественно, о двадцатисантиметро-
вом шиле с чуть приплюснутым жалом, а потому, когда наступил нужный мо-
мент, не остерегся, а, вышагнув навстречу жалко бормочущему человечку,
послал могучий корпус вперед, одновременно резко опуская правую руку, и
всей тяжестью тела напоролся на острую сталь, с хрустом проскользнувшую
между ребер по самую рукоятку.
Все произошло настолько быстро, что Каймаков ничего не понял: в кро-
мешном мраке вдруг материализовалась темная масса, послышался утробный
"хекающий" звук, шило легко вошло в мягкую ткань и вырвалось из вмиг
вспотевшей ладони одновременно с чувствительным ударом по прикрывающему
голову "дипломату".
Каймаков рванул вверх, прыгая через несколько ступенек, а темная мас-
са с хрипением вывалилась из подъезда, теряя что-то, звякнувшее о це-
ментный пол.
Опомнился Каймаков уже в прихожей, когда дверь была заперта на оба
замка и закрыта на цепочку. По-звериному осматриваясь и шумно втягивая
воздух, он проскочил на кухню, схватил топорик для рубки мяса, после че-
го осмотрел всю квартиру, заглянув даже в кладовку, на антресоли и под
кровать. Потом обессиленно опустился в кресло, ощущая противную мелкую
дрожь во всем теле. -
Голая, без абажура, лампочка освещала убогое убранство единственной
комнаты: трехстворчатый с зеркалом шифоньер образца начала шестидесятых,
купленные у Димки Левина тахту и письменный стол, древний черно-белый
телевизор на длинных ножках и расшатанное кресло из комиссионки. Ремонт
и приобретение мебели откладывались "на потом", когда Каймаков защитится
наконец, станет на ноги, разбогатеет. При нынешних ценах эти планы не
удалось бы реализовать, даже если бы диссертацию признали докторской.
Поэтому то, что ее зарубили, никакого практического значения не имело.
Впрочем, сейчас практическое значение имело только одно: то, что про-
изошло в подъезде несколько минут назад. Сраный Дон Кихот своим ржавым
идиотским мечом ткнул кого-то из соседей. Какие это может иметь пос-
ледствия для человека, вся жизнь которого состоит из нескончаемой череды
неудач? Похоже, дело кончится тюрьмой.
Сильно забарабанили в дверь. Каймаков вздрогнул и поднял топорик.
- Кто здесь? - хрипло спросил он.
- Открывай, Сашка! - возбужденно ответил знакомый голос. - Вы что,
вымерли тут? К Симонянам звоню - молчат, к Егоровым - тоже... Знаешь,
что я сейчас видел?
Вовчик возбужденно подпрыгивал - эта манера прибавляла два-три из не-
достающих пятнадцати сантиметров роста.
- Подхожу к подъезду, а оттуда - мужик! - не здороваясь, продолжал
он. - За сердце держится и ба-бах - с копыт! Хорошо, рядом "скорая" сто-
яла. Оттуда два лба выскочили, запихали его внутрь и погнали... Повезло
мужику! Обычно они два часа едут, сволочи!
- А что за мужик? Незнакомый, что ли? Или из наших?
- Какой "из наших"! На борца похож - здоровый, без шапки, волос ко-
роткий...
Вовчик осекся.
- И эти, доктора, такие же... Как нарочно - бугаи, почти наголо ост-
рижены. Вот совпадение! Сволочи! - Вовчик был недоволен жизнью и для ха-
рактеристики тех, кто, по его мнению, делал ее такой паскудной, ис-
пользовал одно универсальное слово, разнообразя его только интонациями.
Сейчас он не придал ругательству эмоциональной окраски, значит, прозву-
чало оно для порядка, чтобы не перехвалить быстро сработавших докторов.
- Ну а ты как? - Вовчик перестал подпрыгивать и осмотрелся. - Все хо-
лостякуешь? Хорошо: захотел грамулечку пропустить - никто не мешает...
- Нету ничего! - Каймаков начал теснить коротышку к двери, но тот не
спешил прощаться.
- Как нету? Недавно покупал две бутылки...
Каймаков щелкнул замком.
- А где ты "дипломат" разорвал? - спросил востроглазый Вовчик за миг
до того, как дверь захлопнулась.
Действительно, на черной матовой крышке появились две глубокие вмяти-
ны, от них наискось шли царапины, сквозь сорванную кожу проглядывал бе-
лый картон прокладки. На лежащей в чемоданчике папке с бумагами тоже
виднелись довольно отчетливые углубления.
Каймаков пощупал макушку, потом быстро прошел на кухню, взял полиэти-
леновые пакеты, надел перчатку, в которой чистил рыбу, из кладовки изв-
лек фонарик и, прихватив топорик, спустился вниз.
Вначале он вышел из подъезда, затем вернулся вовнутрь и посветил под
ноги. Почти сразу нашел то, что искал, сноровисто, будто делал это много
раз, поднял рукой в перчатке и опустил в пакет сначала один предмет, за-
тем другой.
Оказавшись в квартире, он тщательно осмотрел тяжелый с тупыми шипами
кастет, примерил его к следам на "дипломате" и еще раз потрогал макушку.
Шило было осмотрено так же тщательно, особенно стальное жало, покрытое
почти по рукоятку бурым налетом.
Не размышляя. Каймаков придвинул телефон и набрал номер.
- Алло, на меня только что напали...
Он собирался говорить уверенно и спокойно, но не получалось - торо-
пился, глотал слова, не мог сосредоточиться на главном... Взволнованный
голос колебал мембрану микрофона, превращаясь в электрические импульсы,
которые пробегали по километрам проводов, жил, кабелей и снова жил и
проводов, добирались наконец до пульта связи дежурной части тридцать
второго отделения милиции, колебали мембрану телефона, прижатого к по-
росшему рыжими волосами уху помощника дежурного сержанта Перцова, вновь
преобразуясь в звуковые волны.
- С кастетом, ударили по голове, не знаю, что хотели...
