ты. - Почему не разуваешься?
Маша вынула из расслабленной руки газету, просмотрела. С болезненным
любопытством он ждал ее реакции.
- И ничего интересного! Поторопись, обед готов...
Она не знала фамилии Лечи, потому сообщение о нескольких смертях не
выделялось среди других и терялось на повседневном криминальном фоне
столицы. Да и для тысяч читателей информация об очередной аварии с ги-
белью семи человек не казалась сенсацией: это не столкнувшийся с трол-
лейбусом на Садовом кольце бензовоз... Только он, Ахмед да несколько его
подручных знают, что стоит за катастрофой на Ярославке...
- Я пожарила твои любимые куриные котлеты!
Она была хорошей женой. И старалась искупить вину. Хотя бы перед со-
бой. Ведь Маша не догадывается, что он выследил ее и даже рассмотрел, в
каких трусиках она вернулась. Ушла в черных, пришла в красных. Мелочи...
Сливин смотрел на жену слегка свысока. Осведомленность о тайне, извест-
ной узкому кругу, возвышает человека в собственных глазах. Хотя ей тоже
известно это чувство: слишком много лет они были допущены к особо важным
секретам государства, слишком много выслушали инструктажей о том, как
маскировать свою работу. Иными словами, о том, как врать.
- Да что с тобой?
- Ничего.
Сливин снял ботинки. Он испытывал двойственные чувства. Месть сверши-
лась, и это приносило удовлетворение, но с другой стороны, отчетливо
ощущался страх, ибо он влез в игру, где ставками были человеческие жиз-
ни. Дьявол выполнил свои обязательства и неизбежно потребует ответных
услуг... Тогда дистанция между словами и делами сократится настолько,
что придется самому ощущать запах пролитой крови... У него пропал аппе-
тит.
- Я немного отдохну...
Как только Сливин прошел к дивану, зазвонил телефон.
- Прочли? - услышал он неприятно знакомый голос. - Надеюсь, вы удов-
летворены. На днях встретимся...
Положив трубку, конструктор обреченно вздохнул.
На следующий день Сливина вызвал начальник отдела кадров. Кроме бесц-
ветного, вечно прячущего глаза Федосеева, в небольшой комнатке находился
широкоплечий незнакомец характерной "комитетской" внешности. Он, напро-
тив, смотрел прямо и остро.
- Валентин Сергеевич Межуев, - уставившись в крышку стола, представил
гостя кадровик. - У него есть к вам несколько вопросов. С дирекцией ваша
отлучка согласована, пропуск подписан.
Сливин достаточно долго работал в особо режимной системе, чтобы не
понять, что это означает. Он знал, что рано или поздно такое произойдет,
но, как обычно, надеялся на чудо. Однако чудес не бывает... Как загипно-
тизированный, он вышел из института и сел в серую "Волгу" рядом со своим
сопровождающим. Мимо проносились улицы и переулки, фонарные столбы и ши-
карные витрины дорогих магазинов, спешащие по своим делам люди, но все,
что находилось за автомобильным стеклом, относилось уже к другой жизни,
а потому не затрагивало и не волновало его, как картинки, мелькающие за
окном поезда дальнего следования, не затрагивают командированного, чье
внимание сосредоточено на конечной точке пути.
Минут через сорок-пятьдесят "Волга" въехала в стальные, с красными
звездами ворота, характерные для воинских частей и подразделений. Сливи-
на это несколько удивило, так как не вполне соответствовало представле-
нию о месте, куда его должны привезти. Но удивление было вялым, как и
все восприятие окружающей действительности: он как будто находился под
действием анестезирующего укола.
Молчавший всю дорогу Межуев провел конструктора в строгий кабинет,
по-хозяйски сел за стол, указал рукой на жесткий стул напротив. "Инте-
ресно, куда отправляются люди с этого стула?" - отстранение подумал Сли-
вин.
- Поговорим откровенно, Василий Семенович, - задушевным тоном начал
хозяин кабинета. Как ни странно, задушевность казалась искренней. Впро-
чем, у хорошего профессионала так и должно быть.
- Людям свойственно делать ошибки. Иногда их можно исправить, иногда
нет. В вашем случае еще не все потеряно... Требуется только откровен-
ность и желание сотрудничать с компетентными государственными органами.
Вам лучше рассказать все самому. Прямо и чистосердечно.
- О чем?
Действительно, когда грехов изрядно, трудно определить, в каком ка-
яться. Сливин знал, что в отличие от милиции контрразведка не торопится
упрятать грешника за решетку: сдав более опасного врага, можно получить
индульгенцию и полное прощение. Но вываливать весь короб прегрешений
попросту глупо. Что им может быть известно? Про ампулу с цезием? Кон-
сультации по урану? Пульт? Вряд ли сразу выплыли его контакты с Ахме-
дом...
- О чем? - Межуев скорбно вздохнул. Чем ниже интеллект разрабатывае-
мого, тем труднее расколоть его на косвенных доказательствах. Твердит
свое "ничего не знаю" - и точка. Я - не я, хата не моя, отпускай домой,
гражданин начальник! Даже от собственных отпечатков пальцев умудряется
отпереться: "Мало ли что ваши эксперты написали... Вот у них и спраши-
вайте..."
К счастью (а может, и к несчастью - это с какой стороны смотреть)
среди "клиентов" контрразведки таких тупарей мало, ибо иностранные
спецслужбы ими не интересуются. Чаще попадается другой народ - с фанта-
зией, воображением, а потому чрезвычайно мнительный. Дай ему только пищу
для размышлений, и он мигом сам себя изобличит - сначала мысленно, а
представив мрачные картины суда, этапа, тюремных камер, - и вслух.
- Вот посмотрите - "о чем", - Межуев положил перед опрашиваемым квад-
ратик ватмана с простой, четко вычерченной схемой. От кружка с надписью
"С. П. Калядов" отходили вниз две стрелки. Одна упиралась в кружок с фа-
милией Сливина, вторая - в кружок с фамилией Бобренкова. Три кружка и
три фамилии, соединенные в соответствии с версией Верлинова, не имели
никакого доказательственного значения, но тем не менее произвели на
конструктора впечатление надлежаще оформленного уличающего протокола. Он
побледнел.
- И вот "о чем", - на стол легли фотографии. Садящаяся в спортивный
автомобиль Маша, растерянное лицо Сливина, он сам перед "Хондой" у "На-
ционаля"...
"Знают и про пульт, и про Эранбаева, и про Ахмеда..." - мелькнула па-
ническая мысль. Богатое воображение соединяло зафиксированные скрытой
камерой моменты его жизни. В следствии это называется "эффектом прозрач-
ности" - у обвиняемого возникает ощущение, будто следователю известно
все, что знает он сам.
- Итак, вы будете сотрудничать с государством? Или вам больше нравит-
ся наносить ему вред? - теперь в голосе контрразведчика задушевность от-
сутствовала напрочь. Второй раз за короткое время отцу ядерного фугаса
предлагалось заложить душу. Хотя нет... Душа уже заложена. Сейчас пре-
доставлялась возможность выкупить ее обратно у страшного иноземного
дьявола. Свои дьяволы все же лучше чужих. По крайней мере появится опре-
деленность и можно рассчитывать на помилование...
- Я все расскажу, - с трудом вымолвил он. И повторил уже тверже: -
Расскажу все, что знаю.
Покаянный рассказ занял два часа. Потом раскаявшийся грешник сидел в
коридоре и ждал, а генерал Верлинов внимательно прослушивал звукозапись
и делал пометки в рабочем блокноте.
- Хорошо, - кивнул генерал, когда лента остановилась. - Заводите его
ко мне.
Через час серая "Волга" вывезла за ворота главного фигуранта операции
"Ловушка", которому Межуев присвоил нейтральный, не привязанный ни к
внешности, ни к роду занятий псевдоним "Соловей". Уж больно гладко изла-
гал Сливин историю своего грехопадения.
* * *
Под землей представление о времени утрачивается начисто. Слабо фосфо-
ресцирующие стрелки "командирских" часов показывали то ли девять трид-
цать, то ли двадцать один тридцать. Разглядеть число на календаре Скоро-
ходов не мог, да особенно к этому и не стремился. Они плутали по беско-
нечным лабиринтам около четырех суток. Может, пять. Еда закончилась,
набранная во фляжку из-под водки грунтовая вода тоже подходила к концу.
Свет фонаря стал желтым, и он старался не включать его без крайней необ-
ходимости. Со всех сторон давила непроглядная, зловеще шуршащая тьма.
Теперь и ему казалось, что следом крадется кто-то большой, бесформенный
и лохматый. Так и подмывало дать назад злую короткую очередь, он с тру-
дом сдерживал палец на спуске.
Марина уже пережила истерики, получила свою порцию пощечин и теперь
шла молча. Она впала в болезненное оцепенение и в контакт почти не всту-
пала. Если раньше он боялся, что женщина обессилит, то теперь всерьез
опасался за ее рассудок. Как, впрочем, и за свой.
Надо было не обращать внимания на угрожающее табло, сесть у стальной
стены и ждать очередного контрольного обхода. Или обосноваться возле
светового барьера и пошвырять в него камешки... Конечно, могли вклю-
читься автоматы с локационным наведением, но тогда все кончилось бы сра-
зу. Ясно одно: он допустил ошибку. Уходить из искусственных туннелей бы-
ло нельзя.
- Мы скоро выйдем? - спросила Марина. - Я хочу на свет.
- Уже скоро, потерпи.
- Почему мы не станем на эскалатор? Это будет быстрее.
- Мы еще не дошли до эскалатора.
- Я устала и растерла ноги... Думаешь, легко? Это сапоги на выход. В
театр, на свидание... Если бы знала, что столько ходить, надела бы дру-
гие, на танкетке... Почему ты меня не предупредил?
Скороходов не ответил. У девчонки развивается невроз. Могут возник-
нуть существенные проблемы. Если не устранить стрессовую ситуацию, у нее
вообще съедет крыша.
Вокруг что-то изменилось, и изменение это было благоприятным. Пол под
ногами стал ровным, в затхлой подземной сырости почувствовалось дунове-
ние свежести. На несколько мгновений он включил фонарь и осмотрелся. Они
находились в прямом, квадратного сечения туннеле. Стены и пол выложены
каменными плитами. Без сомнения, здесь действовала вентиляция. Неужели
удалось выйти в ярус спецсооружений? Но что-то настораживало лейтенанта.
Слишком большие плиты, слишком неровная у них поверхность, слишком гру-
бые швы... Все это отдавало средневековьем. Одно утешение: во все време-
на такие проходы не прокладывали бесцельно. Они обязательно должны ку-
да-то вести.
Теперь он шел быстро, периодически включая фонарь. Туннель раздваи-
вался. Не задумываясь, лейтенант повернул направо. "Коня потеряешь", -
некстати вспомнилось сказочное предостережение. Проход сужался - сначала
незаметно, потом все сильнее. Через несколько сот метров он шестым
чувством ощутил впереди преграду и резко остановился. Марина налетела
сзади, толкнув его на стену. Скороходов громко выругался.
- Извини, я ничего не вижу... Что там?
Лейтенант молча обследовал преграду. Зачем прокладывать коридор в ту-
пик? Здесь что-то не то... Приблизив рефлектор к неровной поверхности,
он обнаружил, что когда-то тут находился дверной проем, но потом его
наглухо замуровали.
- Пойдем обратно, - сказал он, стараясь не думать, что и остальные
ходы могут быть замурованными. Хорошо бы иметь с собой пару зарядов
взрывчатки направленного действия. А еще лучше - вообще никогда Не попа-
дать под землю. Если удастся выкарабкаться отсюда, он никогда не спус-
тится даже и метро или подземный переход... Хорошо еще, что здесь нет
огромных крыс и пауков-мутантов: они держатся поближе к обитаемым сло-
ям...
- Мы скоро выйдем? - в очередной раз спросила Марина. - У меня каблук
сломался...
Таким же обыденным голосом она недавно сообщила, что ее укусила ги-
гантская крыса. Трудно было понять - когда она говорит здравые вещи, а
когда заговаривается. Но сейчас каблук действительно оказался сломан.
Все что смог сделать в данной ситуации Скороходов - отбить прикладом ав-
томата и второй.
- Мне неудобно так... Лучше босиком.
- Не вздумай, - как можно суровей прикрикнул лейтенант. - Потерпи еще
