третьего ранга Лисков. Его подозрения не ослабевали, наоборот - станови-
лись все сильнее.
Все стороны жизни флота детальнейшим образом регламентированы. Если
лодка поставлена на отстой, то экипаж должен сдать оружие от автоматов
матросов и пистолетов офицеров до ракет "море-земля" и приступить к про-
ведению демонтажных работ: снять пригодное для дальнейшего использования
оборудование, законсервировать узлы и механизмы, заглушить реактор, под-
готовив его к выгрузке топлива. Только после выполнения регламента ко-
рабль передается бригаде обслуживания базы. Если окончательное решение о
судьбе лодки не принято, экипаж продолжает в полном составе нести пов-
седневную службу.
Почему сейчас не производятся демонтажные работы и даже не составлены
план и график их проведения? Почему списан экипаж? Почему не оформлен
акт передачи крейсера базе отстоя? Почему, несмотря на это, командование
принял на себя замкомбазы - лопоухий капитан-лейтенант, лицо которого
казалось Лискову знакомым?
Особист задавал вопросы чертям в своем спецблокноте, но те лишь под-
мигивали и строили рожи. Попытка в очередной раз связаться с Управлением
ВКР Северного флота не удалась: радиорубка была опечатана. К тому же
сейчас корабль перешел под обслуживание Приморского отдела ВКР, а там
вряд ли кому-то захочется вникать в столь запутанную историю... Местный
контрразведчик Кречко так и сказал: "Адмиралы знают, что делают. Не нам
их поправлять. Давай лучше выпьем, а то мне все время одному квасить
приходится". Предложение коллеги Лисков отклонил, но думать над много-
численными странностями происходящего не перестал. Вывод напрашивался
сам собой: кто-то умышленно выводит из-под жесткого контроля боеспособ-
ный ракетный крейсер! Спрашивается: зачем? Чтобы создать условия для его
захвата!
Лисков постучал себя кулаком по голове. Таково традиционное мышление
кондового, пропитанного подозрительностью особиста, которому всюду мере-
щатся шпионы, диверсанты, изменники, заговоры и предательства. Какой, к
чертовой матери, захват! Это же не кино... Просто махровое раз-
гильдяйство и бесхозяйственность! И все же... Контрразведчик должен ду-
мать как контрразведчик. Благодушие, привыкание к ситуации, недооценка
опасности - вот что в подавляющем большинстве случаев приводит к успеху
вражеских акций.
Понимая, что наверняка заработает выговор и насмешки коллег, кап-три
выгреб из сейфа несколько вручную заполненных бланков с красной полосой
поперек листа и вставил в уничтожитель документов. Когда машинка перес-
тала гудеть, Лисков надел на плечи оперативную кобуру с пистолетом. По-
том собрал личный состав, провел инструктаж и призвал всех к бдительнос-
ти. Матросы, мичманы и несколько офицеров выслушали его без интереса.
Обычные песни особиста...
- А когда смена придет? - спросил круглоголовый Сазонов и зевнул.
- Когда придет, увидим, - накаляясь, ответил Лисков. - А пока - нести
службу, как положено. Почему часовой стоит со штык-ножом?
- Чижик распорядился, - пояснил лейтенант Максимов. - Как установлено
для списанных кораблей...
- Какой черт "списанных"! - взорвался контрразведчик. - Или уже раке-
ты сняли, ядерное топливо выгрузили? Выдать автомат с боезапасом, посто-
ронних на борт не пускать, о любых подозрительных событиях вокруг докла-
дывать мне в любое время!
Когда Лисков ушел, Сазонов покрутил пальцем у виска и выразительно
присвистнул. Мичман Ивантеев заметил его жест, но против обыкновения ни-
чего не сказал.
Ровно в двадцать один час к воротам в/ч 0752 подкатил старенький кры-
тый грузовичок, обслуживающий хозяйственную часть базы. Ничего странного
в том, что машина возвращается на свое место, не было, а поскольку из
кабины высунулся сам капитан-лейтенант Чижик, замерзший матрос не стал
чинить предусмотренных правилами несения службы проверок, а молча рас-
пахнул створки. Грузовичок направился почему-то не к гаражу, а в сторону
причала, но это уже часового не интересовало.
Возле перекрывавшего выход на пирс давно бездействующего санпропуск-
ника грузовик затормозил. Ватными ногами Чижик ступил на знакомый бетон.
Из кузова упруго выпрыгнули восемь молодых мужчин в черных бушлатах под-
водников. Квадратный, с деформированными ушами борца Лисогрузов подошел
к капитан-лейтенанту, положил руку на плечо, всмотрелся.
- Ты что, друг? Дрейфишь?
В ту памятную ночь, когда он спас Чижика от бандитов возле "Арагви",
не задумываясь разбив голову одному из нападавших, он тоже оставался со-
вершенно спокойным и тоже обращался доброжелательно, но безлично:
"друг". Тогда капитан-лейтенант испытал к майору милиции глубокую благо-
дарность. Сейчас им владели другие чувства.
Резким движением Чижик сбросил тяжелую пятерню.
- Меньше болтай и следи за своими людьми. Никого не бить, не кале-
чить, не убивать!
Лисогрузов озадаченно хмыкнул.
С моря дул сильный ветер. Наклонившись, Чижик первым вышел на пирс и
медленно пошел вперед мимо зловеще чернеющих мертвых остовов "китенка",
"раскладушки", "акулы" и "барса". За ним, выстроившись в колонну по два,
шагали остальные. Как будто разводящий вел к постам отдохнувшую смену.
"Барракуда" была пришвартована в самом конце бетонного мола. Там ощу-
щалась жизнь: горели переносные лампочки, слышались голоса, доносились
гитарные аккорды. Навстречу шел дежурный офицер - старший лейтенант
Ивашкин. Увидев приближающуюся процессию, Ивашкин остановился, вглядыва-
ясь.
- Товарищ капитан-лейтенант, на прикомандированном корабле происшест-
вий нет, - привычно отчеканил он, узнав Чижика. И тут же доверительным
"неуставным" тоном спросил: - Слышь, Сашок, а это кто такие?
- Сменный экипаж, - обыденно ответил капитан-лейтенант.
- Хорошо, ребята обрадуются... Только чего ж их так мало?
- Остальные завтра прибудут.
- Ну ладно... Закончишь, заходи. У меня есть кое-что...
Дежурный офицер и возглавляемый Чижиком отряд разминулись. В руке Ли-
согрузова что-то щелкнуло. Через пару минут они подошли к "барракуде".
Стопятидесятисвечовая лампа освещала лишь массивный, закругленный нос,
огромный корпус ракетоносца растворялся в темноте, казалось - сходни пе-
реброшены на полусферический островок из черной резины.
- Стой, кто идет?
Грубый брезентовый дождевик с капюшоном делал часового похожим на
упитанного монаха в рясе. Но этот образ перечеркивался деталями. Рядом,
на кнехте, был закреплен пластмассовый ящик полевого телефона. В неяр-
ком, рассеиваемом ночью и ветром свете отблескивал автомат.
Чижику это не понравилось. Он распорядился не выдавать оружия, и то,
что его приказ нарушили, говорило о возможности осложнений. По уставу
караульной службы часовой должен был пропустить на борт только его одно-
го, а остальных держать под контролем, сообщив о прибытии неизвестных
старшему офицеру корабля. Но Лисогрузов и его команда не похожи на лю-
дей, готовых покорно ждать своего разоблачения. Чем это он щелкал? Пре-
дохранителем пистолета, каким-либо специальным ножом, страшной складной
дубинкой, разбивающей человеческий череп словно тыкву?
Бледным пятном маячило в тени капюшона напряженное лицо. Капитан-лей-
тенанту показалось, что это гитарист, любимец экипажа. Сейчас он стано-
вится помехой на пути далеко идущего и тщательно продуманного замысла. А
в подобных случаях судьба человека решается однозначно, и его предупреж-
дения не проливать кровь ничего не стоят, так - благие пожелания наибо-
лее трусливого соучастника.
Только сейчас Чижик в полной мере осознал, что ему предстоит. Раньше
он думал лишь о корабле - неодушевленном конгломерате легкого и тяжелого
корпусов, силовой установки, систем жизнеобеспечения, навигационного
оборудования и сотен иных механизмов и агрегатов. Техническая сторона
задачи начисто вытеснила "человеческий фактор", как будто угнать предс-
тояло пустую лодку. Но восемь человек не справятся с управлением, зна-
чит, придется приводить к повиновению остальных. Делать это предстояло
не ему, поэтому он особенно о том и не размышлял. А ведь за этим бледным
пятном еще четырнадцать... Но обратного пути не было.
- Кто идет?! - в голосе появилось напряжение, клацнул передергиваемый
затвор.
- "Сочи", - ответил Чижик. В суровых климатических зонах паролями
обычно избирали названия ласковых южных городов.
- Исполняющий обязанности командира базы со сменным экипажем! - бодро
добавил он, надеясь, что матросу этого хватит и он не станет ревностно
соблюдать устав.
- Командир ко мне, остальные на месте! - скомандовал часовой, точно
придерживаясь инструкции.
Чертыхнувшись про себя, Чижик сделал несколько шагов. До трапа было
рукой подать. Но никогда в жизни он не казался ему таким узким и крутым.
Старший лейтенант Ивашкин не отличался ревностным отношением к служ-
бе. Но появление на пирсе неизвестного отряда показалось ему очень
странным, чтобы не сказать пугающим. Да, именно пугающим, причем не в
переносном, а в самом прямом смысле. Когда они встретились, он явственно
ощутил исходящую от незнакомцев опасность. Правда, вел их прямой на-
чальник и приятель Сашка Чижик, но его объяснение прозвучало как-то неу-
бедительно.
Почему сменный экипаж доставили поздним вечером? Почему не в полном
составе? Почему нет заявки на транспорт? Почему у пирса стоит грузовик
без водителя? Почему на перевозку людей не направили пассажирский авто-
бус? Почему о прибытии ничего не известно дежурному офицеру? И как их
смог встретить Чижик, если нет ни телеграмм, ни радиограмм, ни телефон-
ных сообщений? Откуда он узнал про приезд сменной команды? Почему не
послал Петухова или кого-нибудь из мичманов?
Постояв в задумчивости у брошенной машины, старлей зажег фонарик,
заглянул в кабину, потом, откинув брезент, залез в кузов. Желтоватый
круг пробежал по истертым доскам пола, обогнул старую, с лысым протекто-
ром "запаску". В щели у борта чтото блеснуло. Азарт следопыта заставил
сердце учащенно забиться. Ивашкин наклонился, поддел мизинцем небольшой
цилиндрик из желтой латуни. На ладони лежал пистолетный патрон. Не при-
вычный, похожий на желудь макаровский и не бутылочнообразный тэтэшный.
Значит, иностранного производства!
В душе старлея ворохнулось давно забытое чувство, которое появлялось
в далеком пионерском детстве, когда отряд пел тревожную песню: "А пугов-
ки-то нету у правого кармана, и сшиты не по-русски широкие штаны... А в
глубине кармана - патроны от нагана и карта укреплений советской сторо-
ны..." Вот как просто разоблачаются шпионы! И гремит горн в сердце со-
ветского мальчика, требует по-гайдаровски: "Поднимайся, барабанщик!"
Можно спустя рукава нести службу, напиваться мутным "шилом" и ходить по
бабам, но когда запахло изменой, надо выполнять свой святой долг, туг
спирт, юбки и дружбу с коварным иудой - в сторону! Хоть и риск для жизни
имеется, но обороноспособность страны важнее!
Ивашкин расстегнул кобуру и осторожно выглянул наружу. Никого. Перес-
кочив через борт, он побежал было на пирс, но будто ударился о невидимую
стену. Их там девять головорезов, пристукнут - и пикнуть не успеет... А
может, и другие на базу проникли, того и гляди штаб захватят, связь отк-
лючат, вырежут всех под корень да как жахнут из шестнадцати пусковых ус-
тановок! Его бросило в жар. Распахнув шинель, он развернулся и быстро
пошел к штабу. Кречко знает, что и как делать, ему за это зарплату пла-
тят...
По дороге ничего подозрительного не встретилось, несколько матросов с
удивлением посмотрели на взволнованного офицера: если бы не зажатый в
кулаке патрон, он решил бы, что ему просто померещились всякие ужасы.
Особиста в штабе не оказалось, Ивашкин позвонил на квартиру. Тот уже
спал и долго не мог понять, что именно случилось.
- Сменный экипаж, с Чижиком? Ну? Так чего панику гнать?
