Поплавского. Похоже, восемь моряков не зря ждут в поселке неподалеку от
базы!
- И еще, - прервал затянувшуюся паузу дежурный. - Вас вызывают в про-
куратуру флотилии. Завтра к десяти.
- Чтоб они сдохли! - выругался Чижик, и в его глазах появилось новое
выражение. Такое, как двадцать минут назад на пирсе.
- Когда придет лодка? - поинтересовался Калядов.
- Завтра в середине дня, - ответил капитанлейтенант. Они обменялись
многозначительными взглядами.
* * *
Ракетный подводный крейсер стратегического назначения "К-755" шел со
скоростью двадцати узлов на шестидесятиметровой глубине. Стальная махина
размером с четырехподъездную хрущевскую пятиэтажку продавливала вязкую
массу воды, оставляя позади завихрения и воронки водоворотов. Как всегда
в конце похода, на борту царило приподнятое оживление: матросы чаще улы-
бались, травили анекдоты, добродушно разыгрывали друг друга. Такая ат-
мосфера складывается обычно после выполнения тяжелой и ответственной ра-
боты, когда осталось прибраться, сложить инструменты, вымыться и отпра-
виться по домам. А экипажу "барракуды" предстояло преодолеть последние
четыреста миль в их морской жизни: более половины уходили на дембель,
остальным дослуживать на берегу, дышать свежим воздухом, ходить по твер-
дой земле и отдыхать от изнурительных "автономок". Поэтому настроение у
всех было отличным, свободные от вахты набились в каюткомпанию, где Ваня
Сазонов бацал под гитару песню про северный подводный флот.
Назад уходит пирса полоса,
швартовый лязгнул крюк.
И, отрезая голубые небеса,
стальной задраен люк.
На глубине смотри во все глаза,
но не увидишь ты беды.
Над головой холодная вода
и голубые льды...
Льды Северного Ледовитого океана остались позади, так же как и холод-
ные воды Берингова моря. "Барракуда" обогнула Камчатку, пересекла южную
часть Охотского моря и приближалась к проливу Лаперуза. А от него до
бухты Ольга - рукой подать...
Аппетитно пахло выпекаемым хлебом, впереди ждал редкий как в армии,
так и на флоте праздничный ужин, считанные часы оставались до берега,
маловероятны всякие ЧП, авралы и учебные тревоги. Мичманы помягчели: раз
лодку ставят на прикол и их ждут перемены в жизни, ну да чего беспоко-
иться, дело служивое, была бы шея, а хомут найдется. Вон квадратный ги-
ревик Ивантеев тоже всунулся в проем люка, слушает, расслабляется.
А жизнь идет, как маятник в часах, реакторы гудят.
Сквозь расстояние зеленые глаза в твои глаза глядят.
Но сколько плавает еще с войны неразорвавшихся мин...
Бывают криками отсеки полны агонизирующих субмарин!
"К-755" тоже агонизирует, хотя это и не бросается в глаза. Ход хоро-
ший, оборудование исправно, шестнадцать ракет с ядерными головками за-
таились в пусковых шахтах, и у каждой своя цель имеется. Только с корпу-
сом что-то не то происходит, значит, поставят лодочку на отстой, разу-
комплектуют да спишут. Что там такое с корпусом, матросов особо не инте-
ресует, главное - сейчас не развалится, и ладно. Да и мичмана в техни-
ческие тонкости не вдаются, не их это уровень. А офицеры... Командир,
кап-раз Семенов уже все сроки выслужил, спит и видит пенсионный покой.
Его первый зам Попов идет на повышение, получает свой корабль. Зам по
личному составу Ковалев тоже выдвигается в штаб флота, штурман Евгеньев
отправляется в академию, командиры боевых частей перемещаются кто на
равную, кто на более высокую должность. Так что эта странная коррозион-
ная усталость корпуса офицеров тоже не очень занимает.
Мы доверяем нашей лодочке сполна,
ее конструкторам.
Но если все-таки осилит глубина,
придется плохо нам.
И не поможет нам торпедный аппарат,
и респиратор не спасет.
Ведь не проломишь спинами ребят
восьмиметровый лед...
Сазонов прихлопнул струны ладонью, оборвав звенящий аккорд на траги-
ческой ноте. На миг в каюткомпании наступила тишина.
- Панические песни поешь! - на всякий случай строго сказал Ивантеев.
И перед тем, как уйти, припугнул: - Услышит Лисков, вмиг на карандаш
возьмет!
Капитан третьего ранга Лисков - "особист. Это на обыденном языке.
Правильно его должность называется по-другому: оперуполномоченный отдела
военной контрразведки Северного флота. Третий главк бывшего КГБ СССР, а
ныне - ФСБ России. Когда-то эти отделы именовались "особыми", с тех пор
и пошло...
Военная контрразведка действует во всех округах, воинских частях, со-
единениях, группах войск, флотах, флотилиях и на крупных кораблях, а уж
на ракетном крейсере - всенепременно. Но если на берегу контрразведчики
занимают действительно особое положение, командирам курируемых частей не
кланяются и вообще "держат дистанцию", то на море - в корабле, а тем бо-
лее в подводной лодке какая дистанция...
Есть у Лискова отдельная каюта, и собственные шифры, и доступ в ради-
орубку в любое время, и пистолет он хранит прямо в каюте, в сейфе, а не
в оружейной пирамиде в Центральном посту, как все офицеры. Последнее
обстоятельство поддерживает легенду о том, что, заподозрив командира
ядерного ракетоносца в измене, контрразведчик имеет право застрелить его
на месте. На самом деле это не так: была когда-то такая инструкция, да
давно устарела и отменена. Но командиры этого наверняка не знают, кто их
знакомит с документами ВКР! Потому относятся к оперуполномоченным с ува-
жением и некоторой опаской.
И все же лодка есть лодка. Когда загорелся электрощит и отсеки зады-
мились, Лисков, как и все, надел "ИДА-59" и наравне с матросами ликвиди-
ровал возгорание. А что делать? Тут в отдельной каюте не отсидишься!
Но последнее время особист проводил в каюте. Он был единственным офи-
цером, который заинтересовался, откуда взялась эта электрохимическая
коррозия. Ну понятно, слабые токи на корпусе, морская вода действует как
электролит, начинается постепенное вымывание молекул, ослабление метал-
ла... Однако это известно каждому морскому инженеру и при конструирова-
нии кораблей учитывается: существуют компенсационные системы, позволяю-
щие эксплуатировать лодку до двадцати лет. А "барракуде" всего семь, хо-
тя в акте технического освидетельствования возраст лодки на три года за-
вышен. Почему? И комиссия внеплановая... По какой причине она появилась?
Рекомендации проверяющих нарочито туманны, но ясно: корабль пойдет на
списание. Раз - и все! Как будто все остальные субмарины флота находятся
в идеальном состоянии, не подвергались многочисленным ремонтам и не яв-
ляются более подходящими кандидатами для базы отстоя! Странно... И
дальнейшие карьеры офицеров спланированы настолько удачно, что принятое
решение всех устраивает, а ведь так бывает очень редко. Крайне редко.
Практически никогда не бывает.
Лисков сидел за крохотным откидным столиком и рисовал чертиков в про-
шитом и опечатанном рабочем блокноте. У особиста все секретное, даже эти
рогатые фигурки - плоды бесплодных раздумий и тоски. В кровь и плоть на-
мертво въелась привычка не доверять обычным листкам бумаги, которые мо-
гут упасть на пол, затеряться под кроватью или среди газет, а в конечном
счете оказаться в руках врага. Потому что атомный подводный флот России
является объектом разведывательных подходов со стороны вероятного про-
тивника. Значит, враг в любой момент может заглянуть тебе через плечо.
Так учили в Высшей школе КГБ, на такой презумпции строится вся служба
контрразведчика. Именно поэтому Дисков живет в каюте один, а не вчетве-
ром, как другие офицеры. Именно поэтому он не может поделиться своими
подозрениями ни с командиром, ни с кемлибо еще на борту. Только и оста-
ется в тягостных раздумьях рисовать чертиков, как будто они смогут отве-
тить на мучающие его вопросы.
Потому что ответы из отдела ВКР флота только усугубили сомнения.
"Главкомат ВМФ санкционировал перегон корабля на базу отстоя по причине
коррозионной усталости корпуса. Материал с контроля снят". И все. На его
доводы просто не обратили внимания. А это только усилило подозрения.
Ведь кому выгоден вывод с боевого дежурства ракетного крейсера? Кто за-
интересован, чтобы один из самых боеспособных атомоходов Северного флота
сгнил у пирса базы отстоя? Конечно, враг! Но санкцию на это вреди-
тельство дал не враг, а Главное командование Военно-Морского Флота стра-
ны. Так может...
Капитан третьего ранга даже для самого себя боялся сделать вытекающий
из этого вывод. Когда свежеиспеченный лейтенант флота Лисков прибыл на
свою первую лодку, он был преисполнен желания разоблачить хитрого, тща-
тельно замаскированного иностранного шпиона. Но вводивший в должность
наставник - старший оперуполномоченный Кривенко с улыбкой похлопал но-
вичка по плечу:
- Я за двадцать лет ни одного шпиона не видел, да и ты не увидишь.
Потому что шпион появляется тогда, когда мы глаза водкой залили да ушами
прохлопали. Мы должны профилактику вести, предупреждать "инициативу" и
разведывательные подходы, обеспечивать сохранность гостайны и предотвра-
щать утечку информации. Ясно?
Такой ответ несколько разочаровал молодого особиста, но жизнь показа-
ла, что Кривенко был прав на все сто. К контрразведчику стекалась инфор-
мация о пьянках матросов и пьянках офицеров, о мелких кражах коков и ты-
ловиков, о рассказанных в кубрике политических анекдотах и захваченных в
поход порнографических журналах, о нарушении противопожарных правил и
конфликтах в семье замполита... Все эти прегрешения являлись до мозга
костей нашими, российскими, происками западных спецслужб здесь и не пах-
ло.
За всю службу Лисков только дважды столкнулся с фактами, напрямую от-
носящимися к деятельности контрразведки. Один раз салага-первогодок пох-
вастал в письме к приятелю мощью крейсера, на котором служил, приведя
для наглядности несколько тактико-технических характеристик. И хотя все
эти данные имелись в морских справочниках НАТО, парня обвинили в разгла-
шении государственной тайны и пытались отдать под трибунал. Судебный
процесс и обвинительный приговор были выгодны отделу ВКР, так как пока-
зывали результативность его работы, но военный прокурор заартачился. Не
потому, что считал содеянное малозначительным - по чисто формальным со-
ображениям: раз письмо перехвачено цензурой и не вышло за пределы части,
значит, разглашения тайны не произошло. Салагу отдали на поруки, списали
на берег в хозвзвод, а после дембеля послали следом секретное письмо,
закрывающее пути к более-менее престижной работе, учебе в вузе, выезду
за границу. Это называлось профилактированием. И действительно, вкалывая
в каких-то механических мастерских, трудно выведать, а еще труднее вы-
дать самую завалящую государственную тайну.
Второй случай был похлеще и наделал переполоху не только в штабе фло-
та, но и в Главкомате ВМФ. РПКСН заступил на боевое дежурство, и уже че-
рез неделю похода при ежедневном контроле функционирования приборов,
систем и механизмов было выявлено короткое замыкание ни много ни мало...
в кабеле запуска стратегических ракет! Причиной неисправности стала
иголка, загнанная в жгут проводов неизвестным злоумышленником. Это уже
был почерк матерого врага, посягнувшего на святая святых - ракетно-ядер-
ный щит Родины! Лисков не спал трое суток и наконец разоблачил преступ-
ника. Мичман Рожков, двадцати трех лет, прекрасные характеристики и бе-
зупречный послужной список. Жена готовилась рожать, и мичман подал нес-
колько рапортов с просьбой оставить его на берегу, но командование не
вошло в положение... Закоротив кабель, Рожков рассчитывал, что лодка
вернется на базу. Он не знал про дублирующую систему, поэтому все шесть
месяцев похода просидел под арестом, а по возвращении получил восемь
лет.
И салага, и мичман не были похожи на агентов международного империа-
лизма. Обычные социалистические дебилы. Засаживая в кабель иголку. Рож-
