- Здорово! - громко засмеялся Лема. - Сколько же мы им платим?
- Достаточно, - Магомет не собирался вдаваться в подробности.
Чеченские мужчины, взявшись друг за друга, прыгают по кругу. Обрядо-
вый танец "муртыш", восходящий корнями" к языческим обрядам. Знак уваже-
ния к мертвым и готовность к новым жертвам. Символ непобедимости гордого
народа.
Демонстрация в Москве. Плакаты "Вон из Чечни! ", "Прекратить преступ-
ную войну! ", "Руки прочь от Чечни! "...
Сергей Колосков - совершенно бесцветный человечек с неврастеничным
лицом, не сделавший в своей жизни ничего полезного, если не считать по-
лезным десятилетнюю отсидку в тюрьме: "Я, как правозащитник, категори-
чески осуждаю эту бойню, которая является чистейшим геноцидом против че-
ченского народа..."
- Молодец! - продолжал восторгаться Лема. - Надо его по-чеченски нау-
чить!
- Не надо, - сквозь зубы процедил Магомет. - На чеченском его слушать
некому. Пусть на русском, на английском, на немецком болтает...
Новости закончились. Мало-мальски сообразительному человеку было яс-
но, что они финансировались чеченской стороной.
- Какая Россия? - вернулся Магомет к вопросу своего секретаря. - Та,
за счет которой мы живем? Конечно, друг. Или та, которая сейчас бомбит
наши города? Конечно, враг!
Битый Нос вздохнул.
- Хамхоев встречался со всеми. И с Хозе, и с Лысым, и с Мусой, и с
Али. Говорил про долг перед нацией. Он хочет, чтобы мы взяли российских
правителей за горло.
- Знаю, - отозвался Магомет. - Он пел мне эти песни. И золотые горы
сулил.
- Теперь, когда у нас есть бомба, мы действительно можем взять их за
горло. Да так, что они и не пикнут.
- Зачем нам брать их за горло?
Битый Нос снова вздохнул.
- А интересы нации?
- А-а-а-а! - в типично горской манере воскликнул Терлоев. - Что ты
глупости повторяешь? Все эти разговоры про нацию ничего не стоят. Дело
не в нации - дело в деньгах. Наши не захотели больше платить, а этим не
понравилось. Заплатят - война и прекратится. Вот и все дела!
- У Али Шерипова брата при бомбежке убило, - угрюмо проговорил Битый
Нос. - У меня племянника в Грозном застрелили. Кровь пролита, значит,
должна быть месть.
- Месть? - вкрадчиво спросил Магомет, в тринадцать лет застреливший
кровника прямо в зале суда и слывший большим специалистом в столь дели-
катном деле. - А кто и кому должен мстить? Каждый год Дударик со своими
прихвостнями делает миллиард долларов только на нефтепродуктах. Аппетит
приходит во время еды, и ему надоело делиться с русскими начальниками.
Хамхоев получил миллион от турок, чтобы нефтепровод "Черная река" не
прошел через Чечню. Во имя этого и льется кровь. Так кому будем мстить?
- Наши ребята считают по-другому, - сказал Лечи. - Большинство не
заглядывает так далеко. Они знают закон предков: за пролитую кровь
возьми кровь обидчика.
- Если мы устроим террор в Москве, то всех нас вышлют отсюда, - сдер-
живаясь, процедил Магомет. - Мы потеряем все, что с таким трудом созда-
ли. Мы не сможем помогать нашим близким. А Дударик и Хамхоев откроют еще
один счет в швейцарском банке, помирятся со своими московскими подельни-
ками, да еще выдадут нас им!
Плечистые повара-охранники внесли свежую порцию шашлыка. Но есть уже
никому не хотелось.
- Я думаю продать заряд Хуссейну, - нарушил Магомет затянувшееся мол-
чание. - За два миллиарда долларов.
- Лысому?! - ужаснулся Лема. - Зачем ему? И откуда у него такие
деньги?
Тепкоев чуть заметно улыбнулся. Он привык к тому, что земляки мыслят
предельно конкретными категориями и у них начисто отсутствует фантазия.
- Саддаму Хуссейну, президенту Ирака, - уточнил он. - У меня есть ка-
налы...
- Там этот... специалист, который пульт настраивал... - Битый Нос на-
морщил узкий покатый лоб. - Он что-то говорил про Саддама Хуссейна. Вро-
де тот его на работу звал, бомбу делать...
- Тогда не трогать его! - приказал Магомет. - Создать все условия,
пусть будет доволен. Я сам с ним поговорю.
В соседней комнате раздался мелодичный сигнал. Лечи мягко вскочил,
пантерой метнулся к пульту связи. Когда он вернулся с одним из спутнико-
вых телефонов в руках, вид у него был несколько ошарашенный.
- Дударик вызывает. Сейчас возьмет трубку.
В комнате наступила благоговейная тишина. Чем меньше страна, тем
большее почтение вызывает ее руководитель. Плюс особенности горского
менталитета... Лема с трудом удержался, чтобы не встать, и Битый Нос за-
ерзал в мгновенно ставшем неудобным кресле. Все смотрели на хозяина, он
понимал чувства соплеменников" и потому вальяжно откинулся на кожаную
спинку и поднес к губам недопитую рюмку.
- Я слушаю, Джохар, - как равный с равным поздоровался он. И был
прав, потому что безоговорочно контролируемая им территория по значимос-
ти не уступала территории, условно контролируемой бывшим советским гене-
ралом.
- Да, он был у меня. И у других наших тоже. Да, он передавал мне это
предложение. Но оно слишком ответственно, поэтому я не могу его принять.
Да, я слышал это заявление. Оно очень навредило всей чеченской общине в
Москве. А могло навредить еще больше, если бы его приняли всерьез. Нет,
я так не считаю. Но заявления политика должны быть более продуманны. Не
надо кричать, каждый сам показывает себя тем, кем может показать. Я не
собираюсь этого делать. Нет, я хороший чеченец и достаточно помогаю сво-
ей родине. И собираюсь помогать в дальнейшем. Но не таким путем.
Магомет закончил разговор и протянул трубку секретарю.
- Отключился. Это признак слабости - ему нечего сказать.
Лема, Лечи и Битый Нос смотрели на своего руководителя, как на бо-
жество. Все трое подумали об одном и том же. Рано или поздно Магомет
станет президентом.
- Итак, решено! - твердо подвел итог Тепкоев. - Мы не ввязываемся в
политику и помогаем родине исключительно материально. А заряд продаем
Хуссейну. Или тому, кто больше заплатит.
Но планы руководителя чеченской криминальной диаспоры резко измени-
лись уже через два дня. И изменил их человек, который ни социальным по-
ложением, ни даже внешним видом не мог тягаться с генерал-президентом
Дудариком и его правой рукой миллионером Хамхоевым.
Скорый фирменный поезд "Владикавказ - Москва" прибыл на третий путь
Казанского вокзала в восемнадцать тридцать, с опозданием на сорок минут.
С учетом событий, происходящих на Северном Кавказе, такая задержка явля-
лась просто ничтожной. В толпе пассажиров выделялся высокий сухой чече-
нец лет пятидесяти пяти - шестидесяти, с морщинистым лицом и выдубленной
ветрами и солнцем кожей. По сельской моде он был одет в галифе, начищен-
ные сапоги и высокую папаху из коричневого каракуля, знающий горцев че-
ловек мог с уверенностью сказать, что между папахой и сапогами имеется
полувоенный френч со стоячим воротником. Но самого френча видно не было
под цивильным кожаным пальто на стеганой синтепоновой подкладке - "вы-
ходным" вариантом, явно одолженным для ответственной поездки у кого-то
из многочисленной родни.
Несмотря на то что чеченец твердо стоял на ногах, он опирался на рез-
ную трость из темного дерева, а в свободной руке держал объемистую до-
рожную сумку с надписью "Мальборо", явно менее привычную, чем переметный
хурджин. Он никогда не бывал в столице, но двигался уверенно, не обраща-
ясь ни к кому с расспросами - сам выбрался на привокзальную площадь, на-
шел остановку такси и, с достоинством усевшись на потертое и многократно
зашитое сиденье, огорошил водителя:
- Давай, сынок, к Магомету Тепкоеву!
- Ты что, дед! Знаешь, сколько в Москве таких Магометов? - таксист
повернул к странному пассажиру круглое красное лицо. - Здесь двенадцать
миллионов душ обретается! Адрес давай!
- Магомет Тепкоев в Москве один, - нравоучительно сказал горец. - Его
все знают. Если, конечно, взрослые мужчины. Ты не знаешь - спроси.
Водитель хотел было выставить старого клоуна из машины, но царапающий
взгляд холодных светлых глаз заставил его передумать. Подрулив к двум
"контролерам" из курирующей Казанский вокзал центровой группировки, он
почтительно выскочил из кабины и что-то спросил, а получив ответ, резко
изменил настроение и вернулся за руль преисполненный желания отыскать
таинственного Магомета.
Через два часа такси действительно подкатило к огромному престижному
дому на Кутузовском и остановилось у скопления иномарок с чеченскими но-
мерами. Горец попытался войти в подъезд, но был немедленно остановлен
охраной: мало ли шатается по Москве незадачливых приезжих, решивших по-
искать покровительства у знаменитого земляка.
- Скажите Магомету: дядя Иса приехал! - значительно потребовал гость,
и через несколько секунд в переговорном устройстве охранника раздался
ликующий крик самого Магомета:
- Заходи скорей, дядя Иса! Заходи, дорогой!
Это был первый случай, когда руководитель чеченской общины в домашних
тапочках выскочил встречать гостя на лестничную клетку.
Потом дядя Иса доставал гостинцы: свежий овечий сыр, вяленое мясо и
пшеничный самогон двойной перегонки, а Магомет, превратившись в десяти-
летнего мальчишку, игрался с тростью, то вытаскивая, то вновь пряча в
полый футляр матовый трехгранный клинок.
Прислуга мигом накрыла стол, но дядя Иса не стал есть куропаток в ви-
не и брезгливо отодвинул устрицы, он был человеком из другой жизни и де-
лал только то, что привык делать многие годы. Выпив своего самогона и
закусив своим мясом и сыром, он расспросил о жизни, передал приветы от
родни и сразу перешел к делу.
- Ты должен остановить войну, - прищурившись, будто целясь, он уперся
холодным взглядом Магомету в переносицу, и тому захотелось опустить го-
лову. - Льется кровь, реки крови, наших много побили, Грозный совсем
развалили, села посжигали... Мы тоже многих положили, но народ-то ма-
ленький... Если так пойдет - скоро никого не останется. Ты должен оста-
новить войну.
Дядя Иса не вникал в тонкости, его не интересовали частности, он не
вдавался в детали. Он знал, чего хочет, и ставил задачу. Когда-то с той
же деловитостью он изготовил гипсовую трубу на якобы сломанную мальчи-
шескую руку, подогнал к ней "ТТ", а когда тот стал закусывать гильзы,
достал "наган"... Он учил, как застрелить Энвера Пашаева, и тренировал
тринадцатилетнего племянника, чтобы тот справился с задачей. Благодаря
ему Магомет стал мужчиной и вообще тем, кто он есть.
Чеченцы - особый народ. Века тяжелой, полной опасностей жизни нивели-
ровали значимость отдельного человека, но возвышали род в целом. Это
укоренилось в поколениях и привело к тому, что индивид не способен су-
ществовать без поддержки соплеменников. Их одобрение или порицание опре-
деляет все его поступки, всю его жизнь. Можно достичь вершин карьеры,
богатства и славы, но не быть признанным тейпом и покончить с собой в
приступе черной меланхолии. Или наоборот - приобрести лишь уважение рода
и прожить до ста двадцати лет в довольстве и спокойствии. Не только тре-
бования, но и ожидания отца, деда, дяди, брата побуждают чеченца к тем
или иным действиям. И он не может отказать людям, чье мнение для него
так много значит. Даже если на карту ставится собственная жизнь.
- Ты остановишь войну?
Мужчина прямо задает вопрос и ждет прямого ответа. Не объяснений, не
лукавых мудрствовании, а простого "да" или "нет". Дядя Иса заменил Маго-
мету отца. Вся оценка Магометовой жизни зависела от дяди Исы. Холодными
светлыми глазами сейчас смотрел на десятилетнего мальчика весь род Теп-
коевых и тесно переплетающиеся с ним другие роды тейпа. Они ждали отве-
та, который определит общественную оценку этого человека. Можно на него
положиться или нет? Достоин он уважения или нет? Имеет ли он право си-
деть на отполированном задами нескольких поколений почетном бревне годе-
