этот вопрос будет вторым на повестке дня. Первоочередным является вопрос
о мести.
С него и начался тяжелый вечерний разговор. Кондрат попытался, как
всегда, задавать тон, но что-то ощутимо изменилось, будто в сорокатонном
"БелАЗе" отказал гидроусилитель руля, и то, чего удавалось добиться лег-
ким движением кисти, стало требовать титанических усилий - до хруста
позвоночника и треска спинных мышц.
Обычно атмосфера "столов" была доброжелательной и непринужденной. Ес-
ли Тахир отсутствовал, руководил Кондрат, его внимательно слушали, кива-
ли головами, соглашались с предложениями или осторожно высказывали дру-
гое мнение, бурно возмущались действиями недоброжелателей или противни-
ков. Сейчас в зале висела настороженная, чтобы не сказать враждебная,
тишина. Предложение отложить месть на месяц-другой, дабы отвести от себя
подозрения, явно не понравилось.
- Когда все ждут нашего ответа, а мы молчим - это расценивается как
слабость, - гулко сказал полный, с красным от избыточного давления лицом
Эльяс. - Чего бояться подозрений? Сейчас все друг друга подозревают. Мы
на них думаем, они на нас пусть думают. Побеждает не тот, кто больше ду-
мает, а тот, кто сильнее.
- Думать тоже надо, - возразил Кондратьев. - Они сейчас настороже,
всех своих вояк подняли по тревоге! До Юмашева и остальных никак не до-
берешься!
Это был серьезный аргумент. Боевые группы "Тихпромбанка" состояли из
отставных десантников, афганцев, спецназовцев. Очень серьезный народ. В
другое время такой довод стал бы решающим. Но не сейчас. Когда он гово-
рил от имени Тахира - было одно дело, когда от своего имени - другое.
Тахир являлся гидроусилителем его распоряжений. Теперь приходилось ко-
лоссальным напряжением воли и сил удерживать руководство группировкой.
Но руль то и дело заклинивало и выбивало из рук.
- Очень просто доберемся! - резко сказал Гуссейнов. Нижняя губа у не-
го была разбита и заметно распухла. - Стрельнем ночью из "мухи" три раза
- всю квартиру разнесем, ничего от него не останется!
- По многоэтажному дому в центре города из "мухи"? Ты с ума сошел?!
Вся передняя стена рухнет, сколько людей погибнет!
Гуссейн зло усмехнулся и поморщился от боли.
- Их ты жалеешь, нас - нет! Эльхана тебе не жалко, хотя сколько ты с
ним хлеб-соль ел! А Юмашева жалко. Почему, интересно?
- Да, интересно! - поддержал соплеменника Эльяс. И Мирза Ибрагимов
закивал узкой, как дыня, головой. И остальные зашевелились, словно одоб-
ряя своим движением заданный вопрос. Они все были своими, а он - чужим.
Тут Кондрат и взорвался.
- Я знаю, вы давно хотите меня убрать, давно за глаза зовете чужаком!
Думаете, пришел момент! Вот вам хрен! Подавитесь! Мы не в Азербайджане,
мы в Тиходонске! И все связи Эльхана замкнуты на меня! Вы вообще ничего
не знаете о сложных делах! - Кондратьев распалялся все больше и больше.
- Что у нас с речным портом? Кто убрал Баржу?
- Это весь город знает, - сказал Гуссейнов, попрежнему глядя в сторо-
ну. - С армянами не поделились.
- Вот и все, что ты знаешь? - страшно улыбнулся Кондрат. Получилась
не улыбка, а звериный оскал. - Тогда слушайте все! - Он обвел при-
сутствующих взглядом, призывая в свидетели. - Гуссейн всегда был против
меня, он думает, что самый умный. Если он такой умный, он должен знать,
что делали мы с Эльханом в интересах Организации. А он пересказывает го-
родские слухи. Те слухи, которые я сам запустил. Больше он ничего не
знает. Поэтому сегодня я возьму его с собой и кое-что покажу. И хочу,
чтобы поехал кто-то еще и увидел - кто умный, а кто дурак.
- Куда ехать хочешь? - спросил Тагиров. Он был лояльно настроен к
Кондратьеву и недолюбливал Гуссейна, а потому лучше других подходил на
роль арбитра.
- Тут близко, Анлар. В центре. Поехали. Никто не возражает?
Возражений не последовало. Хотя и с треском мышц, но ему удавалось
рулить. Его слушались. Это ничего не значило. Восточный менталитет...
Будут кивать, улыбаться, а сзади набросят удавку и задушат к чертовой
матери с такой же улыбкой. Только если почувствуют силу, прижмут хвос-
ты...
Внезапно в голову пришла удачная мысль. Четыре трупа - очень хорошая
демонстрация силы. Чем больше людей их увидят, тем больше будет впечат-
ление.
- А еще лучше, давайте все поедем! - предложил он. - И каждому станет
ясно, что к чему!
- Поедем! - охотно вызвался Кулиев. Остальные наклонили головы в знак
согласия.
Генералы КГБ всегда располагали возможностями большими, чем те, что
вытекали из их официальной компетенции. Переименование ведомства ничего
не изменило, а если и изменило, то только в сторону расширения границ
дозволенного, вызванного всеобщим бардаком и окончательным расшатыванием
устоев всего того, что еще сохранило устои.
Мотя Лизутин и Семка Гагулин дружили еще тогда, когда не носили шта-
нов с лампасами, да и лейтенантских погон не носили, а были зелеными
слушателями Высшей школы КГБ СССР и жили в одной комнате строгого воен-
ного общежития. В те годы их дружба была самой искренней, не омраченной
сравниванием жен, квартир, служебных достижений, завистью и расчетли-
востью. Линия карьеры Гагулина восходила покруче: он быстро попал в ап-
парат, где и проработал всю жизнь, дослужившись до заместителя начальни-
ка управления кадров ВГУ, а потом и до начальника кадров внешней развед-
ки.
Отношения простоты и равенства незаметно исчезли, хотя оба стара-
тельно делали вид, что ничего не изменилось. Но теперь Лизутин первым
поздравлял однокашника с праздниками и юбилеями, отправлял с нарочным
тугих серебристых, исходящих янтарным жиром рыбцов, плотно набитые банки
с черной икрой, корзинки шелестящих, переложенных мокрыми листьями ра-
ков. В ответ товарищ сердечно благодарил и отдаривался сувенирами: анг-
лийской шариковой ручкой, макетиком Эйфелевой башни, настенным календа-
рем с красавицами в легких нарядах. Такой расклад, в общем-то, свиде-
тельствовал, что Гагулин тоже испытывает к Моте дружеские чувства: по
аппаратным правилам подарки идут только в одном направлении - снизу
вверх.
Визит человека со звериными ушами всерьез встревожил начальника Тихо-
донского УФСБ. В особенности потому, что была непонятна его причина. Кем
должен быть неизвестный Лапин-Карданов, чтобы к его поиску был косвенно
подключен Директор Службы? Фигурантом чрезвычайно важной оперативной
разработки? Причем не просто фигурантом, а ключевой фигурой! Резидентом
закордонной агентурной сети, решившим сыграть в свою собственную игру?
Перевербованным разведчиком - двойником"? Если так, то все получает ло-
гическое объяснение и волноваться не о чем. Если не так...
После долгих колебаний Лизутин накрутил московский номер.
- Здравствуйте, Семен Васильевич! - дружески, но без малейшего намека
на фамильярность произнес он. - Беспокою исключительно в силу крайней
необходимости.
- Ничего, Мотя, какие проблемы, - благодушно пророкотал Гагулин. Но
Матвей Фомич уловил в голосе настороженность - не каждый день бывший со-
ученик звонит в столь поздний час.
- Тут у меня был человек... Михаил Ильич Хоботов, еле едет велосипе-
дом...
Последнюю фразу он произнес с расстановкой и особыми интонациями, ко-
торые долго вырабатывались в школе на практических занятиях по зашифро-
ванной речи.
- Я понял, - после паузы ответил генерал-лейтенант.
- И еще... Литовский Александр Павлович из Новосибирска. Кардан очень
высокий.
Если бы их подслушивали враги, они бы ничего не поняли. Но откуда
взяться в России тем врагам? Здесь включают прослушку только свои, учив-
шиеся в той же школе, у тех же преподавателей. Но и они могут не вру-
биться. Не сразу врубиться. Если только запишут на пленку и будут гонять
много раз, как делается при серьезных разработках... Но два генерала не
сделали ничего такого, что позволяло бы тратить деньги и ресурсы на их
серьезную разработку.
- Погоди, повтори третьего...
- Это второй. Двойной.
- А-а-а-а... Думаешь, наши?
- Похоже... Хорошо бы по всем файлам...
- По всем?!
- Я редко прошу...
- Ладно, перезвони через час.
Положив трубку, Матвей Фомич вытер пот со лба. Все-таки Семка моло-
дец. Не зажирел, не зазнался, не выдумывал причин для отказа... Вполне
мог бросить трубку! А не бросил. И даже согласился поворошить все учеты.
Это значит: закордонье и Россия. Гласный аппарат и нелегальная сеть. Ко-
нечно, про действующих нелегалов он не скажет. Но эти ребята не могут
быть действующими нелегалами...
Начальник управления тяжело вздохнул. Мир стал совершенно другим. И
мир спецслужб тоже. Лет семь назад Гагулин попросту послал бы его на хер
с такими вопросами. Несмотря на многолетнюю дружбу. Или сообщил бы во
внутреннюю контрразведку про гнилой интерес периферийного генерала к со-
всекретным вопросам, не входящим в его компетенцию. Сейчас времена стали
проще, а люди терпимее... И все же остается немало вариантов, при кото-
рых искренний ответ исключен. Мало ли какие закрутки бывают в разведке и
контрразведке, мало ли какие оперативные игры, при которых совершенно
неприметный человек вдруг становится чрезвычайно важной фигурой... Но в
любом случае Семен намекнет - словом, тембром, интонацией. Или просто
скажет - это наш человек, но дальше точка...
Чтобы скоротать время, Лизутин включил рацию на милицейской волне.
Достаточно было послушать эфир десять минут, чтобы сделать вывод: интен-
сивность поисков упала. И вторая фамилия больше не упоминалась. Ай да
господин Михеев! Ай да господин Карданов! Не такие вы простые парни, как
думают все вокруг! Сейчас узнаем, из какой вы кухни...
Но, когда через час Матвей Фомич набрал номер московского кадровика,
он испытал разочарование.
- Это не наши, - сообщил Гагулин. - Ни в одном файле их нет. Я даже
попросил поднять... Ну, ты знаешь что... Все впустую.
В голосе генерал-лейтенанта чувствовалось некоторое раздражение от
дурной работы, выполненной в неурочный час. И это лучше всего свиде-
тельствовало о том, что Семен не блефует.
Потерев начавшую пробиваться щетину на щеке, Лизутин прошелся по ка-
бинету, подошел к окну, подмигнул своему отражению в темном стекле.
- Вот так, Матвей Фомич! Оказывается, это самые обычные люди, рядовые
российские граждане...
Савушкин сидел в кабинете, перед ним на столе лежала допотопная мили-
цейская рация, не идущая ни в какое сравнение с мощной японской штучкой
убитого киллера. Подполковник ожидал сообщения от группы Рожкова, а что-
бы не терять времени даром, проверял дела оперативной разработки, веду-
щиеся Центральным РОВД. Бланки строгой отчетности с грифом "сов, секрет-
но" в правом верхнем углу и красной полосой наискосок были заполнены ку-
риными почерками инспекторов УРа и ОБЭП и изобиловали орфографическими
ошибками.
Но низкий уровень общей грамотности был еще не самым большим недос-
татком важнейших оперативных документов. Удручало отсутствие фантазии,
выдумки, профессионализма. Ни хитроумных комбинаций, ни изощренных, про-
думанных на много ходов вперед игр, ни тщательно замаскированных лову-
шек. Никаких признаков того, что испокон веку считалось мастерством сы-
щика. Прямолинейные задания, бесхитростные, в тон им, отчеты агентов,
многие из которых выдуманы самими операми. Работа вроде бы и велась, но
проку от нее было немного. Впрочем, такое сейчас происходило практически
во всех сферах.
- Второй, Второй, я - Пятый, прием, - с хрипами и сипением ожила ра-
ция.
- Пятый, я - Второй, слушаю вас, прием, - поспешно отозвался Савуш-
кин.
- Все подтвердилось, четверо, трое мужчин и женщина, как поняли, при-
ем.
- Вас понял, вызываю поддержку, конец связи.
Отключившись, Савушкин по телефону соединился с СОБРом.
- Дежурный взвод задействован по плану "Кольцо", - сообщил от-
