чонки-продавщицы не понимали, чего он хочет.
- Вот стержни с любой пастой - и синей, и черной, и фиолетовой. Бери-
те любую...
- У сына в школе требуют, на чистописание, - мямлил он. - Именно та-
кую ручку и такие чернила...
В маленьком киоске недалеко от "Интуриста" ему повезло. Седенькая
старушка порылась под прилавком и извлекла из покрытой пылью коробки за-
паянные в целлофан черно-фиолетовые таблетки и деревянную ручку с пером
"рондо".
- Недавно это все в дефиците было, кому-то из знакомых оставляла, -
печально пояснила она. - А сейчас нет дефицитов. И разве хорошо?
Выскочив из киоска, Лапин немного поколебался, но решил вернуться в
гостиницу и исправить паспорт в номере, где никто не помешает. Уже под-
ходя к солидным мраморным ступеням под огромным козырьком, он вдруг от-
четливо понял, что этого делать ни в коем случае нельзя. Лучше зайти на
главпочту и в обеспечивающей анонимность толчее сделать свое дело. Одна-
ко, проходя через парк, он заметил почти пустую стекляшку забегаловки
под неоновым названием "Радуга" и завернул туда. Запахи пищи пробудили
аппетит, он взял борщ, пельмени и чай с медом, подумав, добавил еще пи-
рожок с картошкой. Попросил обычной воды "запить лекарство", добродушная
толстуха за стойкой принесла полный стакан.
Положив одну таблетку в пепельницу, Лапин плеснул на нее воды и при-
нялся за еду. Мысли все время возвращались к "Маленькому Парижу" и к че-
буречной Рубена, но они не могли перебить аппетит, что тоже было частью
его нового состояния. Управившись с борщом, он откинулся на спинку сту-
ла, вытер взмокший лоб и машинально уставился на подвешенный в углу те-
левизор. Дикторша возмущалась тем, что город завален снегом, а его не
убирают. "Ты бы пошла на Мануфактурный, там вообще никогда не чистили",
- подумал он, переходя к пельменям и время от времени поглядывая в пе-
пельницу. Таблетка постепенно растворялась. После пельменей он выпил чай
с пирожком, довольно подмигнул пялящейся в телевизор толстухе, оглядел-
ся. В противоположном углу ужинали четыре молодых парня приличного вида,
наверное, студенты.
Повернувшись к ним спиной, Карданов достал ручку, обмакнул перо в
блестящую черную жижу полурастаявшей таблетки, глянул на свет, чтобы не
пропустить волосок, раскрыл и положил на пластиковую поверхность пас-
порт. Раз! Один-единственный штрих изменил документ: Лапин превратился в
Ларина. Нехитрый, но очень эффективный прием. При индивидуальной работе
с ним, конечно, разберутся, да и в ультрафиолетовом свете дополнительный
штрих не станет флюоресцировать, как спецчернила. Но при массовых про-
верках документов глаза "замыливаются" и не способны идентифицировать
новую фамилию с разыскиваемой. Высохнув, сухие чернила станут неотличимы
от специальных, а ультрафиолет используют только при паспортном контроле
на границе... Он вдруг отчетливо увидел молодого краснощекого сержанта в
фуражке с зеленым околышем, сующего на миг общегражданский паспорт Кар-
данова под деревянный столик своей кабинки.
- Лапин Сергей Иванович, - донеслось откудато, издалека, и Карданов
перенесся из зала вылетов Шереметьева-2 в готовящуюся к закрытию "Раду-
гу". На экране телевизора красовался он сам, диктор говорил о его при-
частности к тяжкому преступлению и предлагал всем, кто знает его место-
нахождение, сообщить в милицию.
Студенты не обращали внимания на передачу, зато толстуха не сводила
глаз с экрана. Карданов подул на паспорт, выудил твердую часть таблетки
и бросил ее под батарею, сполоснул пепельницу, омыл перо и выплеснул фи-
олетовую водицу туда же. Ручку сунул в карман, проверил, высох ли
один-единственный изменивший документ штрих и спрятал паспорт. Потом
сделал вид, что допивает чай.
Местные новости сменились программой "Вести", и толстуха завороженно
смотрела передачу об убийствах российских офицеров в Таджикистане. Лапин
встал и спокойно направился к выходу. Никто не вскакивал, не показывал
на него пальцем, не кричал, не бежал следом. На этот раз повезло. Но,
когда по телевизору показали твой портрет миллиону зрителей, везение
долго продолжаться не может.
"Надо рвать из города, - пришла верная мысль. - Но сначала отвлечь
внимание..."
С того самого момента, как Лапин вышел из чебуречной, его жгло жела-
ние позвонить. Но пробудившийся совсем недавно в числе новых личностных
качеств холодный расчет удерживал от нерациональных поступков. Тем,
внутри, все равно не поможешь, какой смысл засвечиваться лишний раз...
Теперь смысл появился.
Звонить можно по-разному. Обычный звонок, один из сотен за дежурную
смену, вызовет реакцию вялую, медлительную и неуклюжую. Могут вообще не
приехать, могут подослать патрульный автомобиль с ближайшего маршрута,
два олуха в тулупах и валенках будут долго топтаться вокруг, дергать за-
пертую дверь, светить фонариком в окна, расспрашивать соседей... Не иск-
лючено, что в конце концов они уедут, сообщив дежурному, будто сигнал не
подтвердился. Если хватит ума, смелости и сообразительности взломать
дверь, то колесо завертится, понаедут десятки людей в форме и штатском,
сгрудятся желто-синие "Жигули", "Москвичи" и "УАЗы", соберется толпа...
И в том и в другом случае те, кто должен забрать трупы, навсегда забудут
дорогу к "стремному" месту. Звонить нужно по-другому. И Карданов знал -
как.
На выходе из сквера он присмотрел стоящий на отшибе телефон-автомат,
от него можно было быстро пройти на Богатый, Маркса или Малосадовую,
мгновенно смешавшись с толпой. Диск легко провернулся, набирая универ-
сальный для всех городов России номер.
- Милиция! - сразу же отозвалась девчонкаоператор. Она ровным счетом
ничего не решает - переключает рычажки на пульте, соединяя с тем или
иным райотделом, да передает поступившие сообщения радисту, держащему
связь с патрульными автомобилями.
- Мне нужно поговорить с дежурным, - веско произнес Карданов. - Не с
помощником, а именно с дежурным.
Этой фразой он показал, что имеет представление о структуре дежурной
части и знает, кто может принимать решения. Тем самым сразу выделив свой
звонок из обычной массы.
- Дежурный УВД майор Силков, - раздался несколько напряженный голос.
Необычные звонки почти всегда сулят неприятности: контрольные проверки
или тяжкие преступления.
- Слушайте меня внимательно, майор. Я состою на связи в ФСБ, моего
куратора нет на месте, а "линия" ваша, потому звоню вам.
- Слушаю внимательно.
Теперь напряжение исчезло, дело входило в привычную колею, неприят-
ностей оно не несло, но шутить не позволяло и требовало максимальной от-
ветственности.
- Богатый спуск, двадцать два, чебуречная. Там внутри четыре трупа.
Рубен, Сурен, еще один и девчонка-проститутка. Все застрелены.
Лапин перевел дух.
- Понято, - четко ответил майор, не задавая ненужных вопросов. Инфор-
мация подавалась вполне квалифицированно, что подтверждало ранее сказан-
ное неизвестным абонентом.
- Дверь заперта, но во дворе угольный сарай, он открыт, через него
можно проникнуть в кухню. Там следует посадить засаду, за трупами при-
дут...
Он сам не знал, откуда эта уверенность, но был уверен, что не ошиба-
ется.
- Вы меня поняли? Не посылайте туда патрульные машины, сообщите мою
информацию начальнику уголовного розыска. Все надо сделать скрытно и
очень аккуратно. Вы меня поняли?
- Я все понял. Что-нибудь еще? Может быть... - дежурный понизил го-
лос. - Может быть, назовете псевдоним?
- Зачем? Вы его будете проверять дольше, чем мое сообщение. Завтра к
вам придет мой куратор за подтверждением, можете у него спросить.
Последняя фраза показывала, что абонент знает порядок. Если он
действительно осведомитель ФСБ, курирующий офицер обязательно зайдет за
справкой, подтверждающей эффективность сообщения. Это важный показатель
его работы, причем чем громче раскрытое дело, тем выше оценка агента и
его куратора. А если милиция сработает плохо, обиженный офицер доложит
своему руководству, как перегоняли прекрасную информацию, поднимется
большой шум со служебным расследованием и прочими сопутствующими непри-
ятностями. Поэтому дежурный майор, да и все остальные будут очень ста-
раться сделать все как надо.
- Я все понял, - ответил майор.
- "СК", - блеснул Лапин кодовой аббревиатурой и положил трубку. Про-
фессиональные связисты обозначают так конец связи.
Теперь уходить. Из этого сквера, из этого города, из этой страны...
Как уходил уже много раз... Аэропорты блокируются легче всего, поэтому
предпочтительнее поезд. Составы на Москву идут через каждые час-полто-
ра...
На вокзальной площади было довольно оживленно. Сновал во встречных
направлениях прибывший и отъезжающий люд, тяжело разворачивались огром-
ные частные автобусы, гаишники вопреки здравому смыслу гоняли провожаю-
щих и встречающих автовладельцев, но те как-то договаривались, поэтому
запрещающий въезд знак и переполненная машинами площадь существовали как
бы в разных измерениях, по отдельности.
Под яркими ртутными фонарями в открытую работали перекрасившиеся на-
персточники: теперь они крутили "лототрон" и завлекали простаков бегущи-
ми по компьютерному монитору лошадьми. Возле бара и пиццерии прогулива-
лись проститутки предпоследнего класса: ниже вокзальных по градации спе-
циалистов секс-бизнеса идут только подвальные - откровенные бродяжки,
инвалидки, опустившаяся пьянь. Усиленно добывали свой хлеб нищие - с жа-
лобными плакатиками и без таковых, с младенцем или завернутым в пеленки
поленом, выставляющие на всеобщее обозрение культю, изуродованную конеч-
ность или просто умело подвернутую под себя ногу.
Для Карданова этот оживленный пятачок не являлся столь же обыденным
местом, как для других людей. Для него он был пограничной полосой на пу-
ти эксфильтрации. Такой же, как взрыхленная земля перед туго натянутой
проволокой, отгораживающей одно государство от другого. Там приходилось
подолгу неподвижно лежать в импровизированном укрытии, часами рассматри-
вая в бинокль каждый метр КСП, каждую деталь инженерных сооружений, изу-
чая местную жизнь и вживаясь в нее. Поэтому перед тем, как направиться к
кассам, он постоял на автобусной остановке, очень внимательно рассматри-
вая, что происходит вокруг.
У здания вокзала суровые омоновские патрули фильтровали лиц кавказс-
кой национальности, на площади обычные милицейские наряды проверяли до-
кументы у всех подряд. Выход на перрон перекрывали специфического вида
кожано-спортивные молодцы, ставшие привычной приметой новейшего времени,
но почему-то с архаичными повязками дружинников на мощных предплечьях.
Контрольный режим был явно интенсивней обычного. Когдато при сходных
обстоятельствах он прошел сквозь такие же заслоны в Бразилии. Или в Гон-
дурасе... Только что он там делал?
Лапин тряхнул головой, отгоняя не вовремя вспыхнувшую в мозгу загад-
ку. Сейчас перед ним стояла более конкретная задача, чем ковыряние в
собственном прошлом... В цветочном киоске у разбитного грузина, не опа-
савшегося омоновских проверок, Сергей сторговал за двести тысяч семь ши-
карных желто-лимонных роз. Зажав под мышкой красиво оформленный букет,
он принялся неспешно прогуливаться под столбом с часами напротив забро-
шенного фонтана - обычном ориентире для встреч на вокзальной площади. И
сразу выпал из нервозного ритма контрольного режима. Потому что никуда
не спешащий человек с дорогим букетом не привлекает настороженного вни-
мания и не вызывает подозрений. Цветы выполняют роль отвлекающего факто-
ра и переключают внимание проверяющих на других людей - издерганных,
возбужденных, со странными сумками, свертками или пакетами в руках.
Мимо проходил худощавый паренек лет семнадцати, и Карданов вежливо
остановил его.
