всех "гастролеров". Задействуйте участковых, внештатный актив, дружинни-
ков, комсомольский оперотряд и - вперед! Проверить все чердаки, подвалы,
притоны. А завтра с утра - на базары, к скупкам, комиссионным, пивным.
Вопросы есть?
Вопросов не было. Все представляли, какую колоссальную работу предс-
тоит им проделать, и хорошо понимали, что шансы на положительный ре-
зультат ничтожны, скорее всего, следствие зайдет в тупик, и только если
очень повезет, удастся найти крохотную зацепку, которая позволит продол-
жать розыск. Но все понимали и то, что другого пути у нас нет.
Следующие три дня запомнились нам всем надолго. Почти круглые сутки
пришлось проводить на ногах, заходя в райотдел только для того, чтобы
сдать задержанных, и возвращаясь поздней ночью домой, чтобы поспать нес-
колько часов. И все было впустую: никаких результатов розыск не дал.
Следственным путем тоже не удалось установить ничего нового. Зайцев
истребовал и изучил все уголовные дела, по которым проходили когдато Ба-
кыров и Погорелов, а также их личные дела из колоний, где им приходилось
отбывать наказание.
Бакыров в заключении держался неприметно, ни с кем не дружил и не
ссорился, врагов у него не было. Погорелов вел себя так же, как и обыч-
но: сквалыжничал, скандалил, затевал ссоры, участвовал в драках и поэто-
му частенько бывал бит и неоднократно отсиживал в штрафном изоляторе. Но
пути Бакырова и Погорелова никогда не пересекались, ни в местах заключе-
ния, ни на свободе.
Зайцев даже составил схему передвижений Бакырова и Погорелова по тер-
ритории страны. Как ни странно, а это не такое трудное дело, как может
показаться на первый взгляд. Хотя бродяги и считают себя свободными пу-
тешественниками, маршруты их странствий известны милиции так же, как
трассы полета окольцованных птиц орнитологам. Путешествия без документов
чреваты осложнениями, поэтому "путешественники" частенько попадают в
приемники-распределители.
Это своего рода чистилища, где скрупулезно проверяется прошлое каждо-
го из них. Здесь в первую очередь отсеивают преступников, находящихся в
бегах, разыскиваемых и всех тех, кто когда-то нарушил закон, но сумел
избежать ответственности за это. Затем наступает очередь тех, кто не
имеет серьезных грехов, но ранее получал предостережения за бродяжни-
чество, - их привлекают к уголовной ответственности и отдают под суд. Ну
а задержанным впервые после первой проверки делается предостережение и
напутствие начать нормальную жизнь, выдается паспорт, направление на ра-
боту и деньги на проезд. А в архивах остаются документально зафиксиро-
ванные следы их жизненного дрейфа: города, районы, даты, адреса населен-
ных пунктов.
Теперь на схеме у следователя жирная красная линия отмечала путь
странствий Бакырова, а зеленая - Погорелова. Линии были похожи - обе из-
ломанные, такие же, как судьбы этих людей, почти сплошь состоявшие из
острых углов. На них сказывалось влияние сезонов: зимой они приближались
к югу, летом откатывались в средние широты. Сказывались и внешние воз-
действия: время от времени они забирались далеко на север, в края, пе-
чально известные своими огороженными территориями, чтобы через год-два
вновь поспешно покатиться к южному теплу.
Точек соприкосновения между линиями не было. Правда, несколько раз
они проходили через одни и те же населенные пункты, одни и те же коло-
нии, но даты, проставленные тут же красным и зеленым карандашами, пока-
зывали, что они не совпадают во времени. Зацепиться было не за что.
Немногое дали и наконец полученные результаты экспертиз. На ноже были
выявлены невидимые следы крови, совпадающей с кровью Бакырова, размеры и
форма клинка соответствовали орудию убийства, но отпечатков пальцев на
ноже не было.
Таким образом, сложилась ситуация, когда обработка имевшихся данных
никаких нитей для следствия не дала, а новая информация не поступала.
Появилась реальная возможность того, что преступление "зависнет" нераск-
рытым.
В качестве последней соломинки решили поискать Рыжего среди недавно
осужденных: бывает, хотя и редко, что преступник пытается спрятаться...
в колонии, надеясь, что здесь его никто не сможет обнаружить.
Но обстановка сложилась по-другому. Сотрудники транспортной милиции
задержали на вокзале некоего Гастева. Когда его допросили по нашей ори-
ентировке, он сказал, что знает Рыжего-Федю.
Гастева тут же привезли к нам. Он был очень взволнован таким внимани-
ем к своей персоне и, судя по всему, не ожидал от этой истории ничего
хорошего для себя. Когда приехал Зайцев, Гастев испугался еще больше: он
знал, что прокуратура обычно не занимается бродягами. Поэтому вначале на
вопросы отвечал вяло и неохотно.
- Как фамилия Рыжего, кто он, откуда?
- Фамилии его я не знаю, мы познакомились на пляже, выпили вместе, я
рассказал, что мне негде ночевать, ну Федя и позвал меня к себе.
- Куда "к себе"? - насторожился Зайцев. - Адрес?
- Да какой там адрес! Он жил в люке, под мостом. Устроился там непло-
хо, ну и меня пустил, вдвоем-то все веселей. Пожили так три-четыре дня,
потом он собрал вещички и ушел. Наверное, корешков встретил и решил
дальше на юг подаваться - дело-то к зиме идет. - Убедившись, что задава-
емые вопросы не имеют к нему отношения, Гастев стал заметно словоохотли-
вее.
- Какая из этих вещей вам известна? - Зайцев поднял газеты, открывая
несколько уложенных в ряд ножей. Понятые придвинулись ближе.
- Это вот Федькин нож. Вон, монетку прилепил! Это у него поговорка
такая была: "Жизнь - копейка". Любил он эту присказку. А ножик, говорил,
это, мол, для размена, ну, жизнь на копейку менять, если нужда придет. А
что, таки пришил Федя кого-нибудь?
- Почему вы так решили?
- Да уж ясно, что ищете вы его не для того, чтобы медаль дать или
премию выписать. А тут еще про ножик расспрашиваете. Так неужто насмерть
порешил?
- Давайте-ка лучше отвечать на вопросы, Гастев, - ввел Зайцев допрос
в обычную колею. - Что вы еще можете сказать о Рыжем?
- Да больше вроде и нечего. Вашего брата он боялся, так ведь кто ми-
лиции не боится!
- Чего ж он нас боялся? Небось грехи были?
- Да у кого их нет! А Федька говорил, что одно предостережение уже
схлопотал, значит, попадаться больше нельзя, в тюрьму садиться по-глупо-
му охоты нет.
- Это как же "по-глупому"? Разве можно и поумному в тюрьму сесть?
- А то как же! Если есть за что, так и посидеть можно. Другое дело,
когда не делал ничего, а тебя - хвать, подписку, потом второй раз - и
привет из дальних лагерей. Тут, конечно, обидно.
- И верно, обидно, - согласился Зайцев. - Только есть способ, как в
тюрьму не попадать.
- Это какой же? - искренне заинтересовался Гастев.
- Да очень простой. Не бродяжничать.
Гастев разочарованно махнул рукой:
- Сигареткой не угостите? - И, обрадованно взяв сигарету, закурил.
Глубоко затягиваясь, он неторопливо читал протокол, и когда уже при-
готовился поставить свою подпись, Зайцев, как будто между прочим, спро-
сил:
- А где, говоришь, его задерживали? Ну, Рыжего? Предостережение-то он
где схватил?
- Да здесь где-то, неподалеку. На станции его взяли, на крупной, эта,
как ее... - Гастев от мыслительных усилий даже вспотел. - Да в Кавказс-
кой же!
- Ну ладно. - Зайцев безразлично махнул рукой и, дописав свой вопрос
и полученный ответ, дал Гастеву подписать протокол.
Когда задержанного увели, Зайцев возбужденно вскочил и принялся быст-
ро ходить по кабинету.
- Вот мы и добрались до Рыжего! Теперь дело пойдет!
Я не сразу сообразил, что взвинтило всегда уравновешенного Зайцева и
почему он считает, что мы наконец добрались до Рыжего, но когда он ска-
зал: "Собирайся, съездишь завтра с Бакланом проветриться, а то он навер-
няка засиделся", я понял, какая многообещающая зацепка у нас появилась,
и тоже почувствовал прилив радостного возбуждения - чувство, знакомое
каждому сыщику, выходящему на верный след.
Баклан действительно засиделся и явно радовался возможности разве-
яться. В машине он оживленно рассказывал про свою жизнь, философствовал,
а когда мы уже подъезжали к цели нашего путешествия, спросил:
- Одного я понять не могу, чего это вы так землю роете за Татарина?
Ну пришил один блатной другого - всего-то делов! Вам же лучше - хлопот
меньше!
Ни я, ни водитель не отреагировали, и Баклан, выждав некоторое время,
продолжил:
- Хотя, конечно, если с другой стороны посмотреть, то Рыжий теперь
как волк, крови человечьей отведавший. Теперь от него всего ждать можно,
на любую крайность решится. Так ведь?
Конечно, Баклан смотрел на мир со своей колокольни, но, как ни стран-
но, суть он ухватил правильно: действительно, человек, воплотивший жиз-
ненный принцип: "Жизнь - копейка" - в нож, которым можно при случае эту
жизнь "разменять", опасен не менее, чем готовый на все волк. Но разгова-
ривать на эту тему с Бакланом не хотелось, и я промолчал. Баклан обижен-
но умолк.
В приемнике-распределителе мы перелопатили толстенную кипу личных дел
задержанных. Фотографии на них были маленькими, и я боялся, что Погоре-
лов не узнает своего знакомого. Но опасения не оправдались: он уверенно
указал на картонную папку с надписью: "Маков Федор Васильевич".
- Ну все, уголовный розыск свою работу выполнил, - сказал я, переда-
вая Зайцеву протокол опознания Макова по фотокарточке и его личное дело.
- Теперь дело за следствием и судом.
Зайцев внимательно рассматривал фотографию человека, которого мы ис-
кали столько времени.
- А так вроде и не похож на убийцу, - сказал я.
- А ты уверен, что он и есть убийца? - Сейчас следователь был настро-
ен скорее скептически, чем оптимистично.
- Ясное дело, он. Кто же еще? Знаком с Бакыровым - раз, был неподале-
ку от места убийства и в то же время - два, нож его - три, а убит Бакы-
ров этим самым ножом - четыре! Цепочка косвенных доказательств - мало,
что ли?
- Не мало. Но и не очень много. Цепочка пока не замкнута, и не хвата-
ет весьма существенной детали - мотива убийства. Так что сейчас придется
искать мотив!
Что ж, в конце концов, искать - это наша профессия. Пришлось ехать в
командировку с обычной для таких случаев бытовой неустроенностью, пита-
нием наспех и всухомятку, поездками в кузовах попутных машин по пыльным
и тряским проселочным дорогам, долгими многокилометровыми концами из
райцентра в колхоз, а оттуда - в отдаленную бригаду, ночлегами "где Бог
послал"...
Дней двадцать я мотался по городам и весям, собирая сведения о Мако-
ве. Были установлены и допрошены его родные, друзья, знакомые, сожи-
тельницы, хозяева квартир, где он иногда останавливался на ночлег... Я
узнал его вкусы, привязанности, наклонности, привычки. Бродяжничать Ма-
ков начал давно, и почти ничего хорошего я о нем не услышал. Предыстория
его падения началась, как и сотни ей подобных, с пьянства и осуждения за
хулиганство. С тех пор и пошло...
Когда я, вернувшись из командировки, принес Зайцеву пачку протоколов,
впитавших все полученные сведения, он с загадочным видом достал свою
схему, на которой прибавилась желтая линия. В одном небольшом городке
красная и желтая линии пересекались. Совпадали и даты.
- Здесь Бакыров и Маков находились в одно время, - пояснил Зайцев. -
Потом Бакыров уехал, а Макова осудили за кражу. В суде он признал, что
совершил кражу один, но в колонии рассказывал дружкам, что с ним был со-
участник, который в критическую минуту сбежал, бросив его. Он был сердит
на подельника и собирался отомстить ему. Я потребовал дело о той краже.
Был взломан магазин, и судьи удивлялись, как Маков один сумел с этим
справиться. В одном месте, на стекле, Маков оставил отпечатки пальцев.
Там же были еще чьито пальцы, но тогда этому значения не придали. Я про-
вел дополнительную экспертизу, и оказалось, что они принадлежат... Бакы-
