дев, удостоверение адвоката.
По-прежнему уверенно Хасьянов зашел к Шпарковой и громко поздоровал-
ся.
- У меня есть вопросы по делу Пахальяна и Кваскова, интересы которых
я представляю, - выложив на стол квадратик ордера, подтверждающего до-
пуск к делу, он без приглашения опустился на стул.
- Действия моих подзащитных квалифицированы неверно, доказательства
собраны недостаточно...
У бабы Веры болела голова и ныло в правом боку, поэтому она почти не
слушала, что говорил посетитель.
- Вы знакомились с делом, заявляли ходатайства, в процессе будете
отстаивать свою позицию, - дежурной фразой она отмахнулась от монотонной
тягомотины защитника, как отмахивалась в кухне своей малосемейки заса-
ленным полотенцем от назойливых мух.
Пенталгин и но-шпа - вот что ей сейчас нужно. В графине оставалось
немного мутной и теплой воды, хватило на четверть стакана. Взгромоздив
на стол перед собой допотопную клеенчатую сумку, баба Вера принялась
рыться в ее захламленном чреве, откровенно отгородившись от уверенного
молодого человека, слишком молодого и, по ее понятиям, недопустимо раз-
вязного для адвоката.
Новые времена! Раньше в адвокатуру попадали сквозь сито придирчивого
отбора. Собственно, имелось только два пути: или рекомендация админист-
ративного отдела обкома партии или пять тысяч председателю коллегии.
Тогда столько стоил автомобиль. Большая часть суммы уходила в тот же ад-
мотдел: без одобрения партии председатель не мог даже пикнуть. Так что,
строго говоря, все приходили одним путем, зато адвокаты отвечали стан-
дартным номенклатурным требованиям. Солидные, зрелые, почтительные...
Невозможно представить, что кто-то из них продолжал долдонить свою
ахинею после того, как судья дал понять, что не желает ее слушать! А
можно представить, чтобы те генеральные директора похищали людей, стре-
ляли друг в друга, совершали убийства?! Новые времена. Какие подзащит-
ные, такой и адвокат.
Баба Вера нашла, наконец, лекарства, привычно разжевала горький пен-
талгин, забросила в рот две маленькие желтые таблетки но-шпы, запила
противный вкус медикаментов не менее противной водой.
"Противно, но привычно", - вспомнилась вдруг философская присказка
Каспарчика, которой он амортизировал руководящие указания независимому
правосудию. Она вытерла рот тыльной стороной ладони. Пора выставлять
этого хмыря...
- Молодые парни - ладно, их и осудить можно к условной мере, но гене-
ральные директора - очень солидные люди, они должны быть оправданы...
"Смысл того, что говорит молодой человек, наконец дошел до бабы Веры
и она замерла с открытым ртом. Нижний зубной протез раздражающе сдвинул-
ся вперед.
- Вы невнимательно слушали? - участливо осведомился адвокат. - Пони-
маю: возраст... Здоровье надо беречь...
Баба Вера присосала челюсть на место.
- Повторю основное: меня прислал очень влиятельный и уважаемый чело-
век. Некоторые называют его Шаманом. Он хочет, чтобы Пахальян и Квасков
получили оправдательный приговор. Это будет нетрудно: свидетели изменят
показания. Остальные могут быть осуждены. Но условно. За это вы получите
один миллион рублей. Можно полтора.
Молодой человек обаятельно улыбнулся.
В следующую секунду баба Вера перегнулась через стол и звезданула его
в челюсть. Когда-то такой удар сшибал обнаглевшего урку на пол и его
приходилось отливать водой. Но это было давно. Кулак уже не имел прежней
силы, да и в правом верхнем ящике стола не было любимого нагана.
Адвокат слегка отшатнулся и потер скулу.
- Помилуйте, как вам не стыдно! Вы же судья, а ведете себя по-хули-
гански.
- Ты, сука! - бешено закричала баба Вера. - Я тебе матку вырву!
Она вскочила, затопала ногами и рванула все же правый ящик, но чуда
не произошло, тогда она швырнула в негодяя стакан.
- С вами невозможно вести переговоры, - молодой человек отряхнул
брызги. - Не согласны - так и скажите! Зачем скандалить?!
- Я тебя, я тебя...
Баба Вера повалилась в кресло.
В кабинет влетел охранник, замер недоуменно, глядя на спокойно сидя-
щего адвоката и находившуюся вне себя Шпаркову.
- В чем дело?
Следом вошли судьи из соседнего кабинета - верткая, яркая Васильева и
флегматичный увалень Оглоблин.
- Что случилось, Вера Ивановна?
Шпаркова только грозно таращила глаза и хрипела.
- Поспорили насчет квалификации, так она мне чуть голову не разбила,
- пожал плечами Хасьянов. - Разве так можно?
С оскорбленным видом он вышел из кабинета. Охранник на миг напрягся,
но процессуальные споры - не повод для задержания, и он отступил в сто-
рону.
Адвокат прошел по длинному пустому коридору, спустился на два пролета
по широкой мраморной лестнице, вышел на улицу к оставленной новенькой
"девятке" престижного среди коммерсантов и бандитов цвета "мокрый ас-
фальт".
Сев за руль, молодой человек развернулся под запрещающий знак и через
два квартала притормозил у телефона-автомата.
- Это я, - почтительно доложил он - Бабка отказалась.
И добавил, хотя это не имело отношения к делу:
- Даже по морде мне дала. И стаканом бросила.
Напившись валерьянки и нитроглицерина, баба Вера пришла в себя.
- За пятьдесят лет судейской работы такого не видела! - бушевала она.
- Он мне приговор диктует и миллион обещает! Вот сука! В сорок седьмом
он бы отсюда и не вышел... Ну ничего, сейчас напишу рапорт! Он у меня
посидит!
- У них каждый эпизод вымогательства - по пятьдесят - сто лимонов, -
почему-то шепотом говорила Васильева. - А судье за все дело один предла-
гают... Наглецы!
- И ничего не боятся, - так же тихо отвечал Оглоблин. - Открыто при-
ходят, называют Шамана... Когда такое было?
Происшествие взбудоражило весь областной суд. Сегодня пришли к "Фе-
ликсу в юбке", а завтра могут к любому. И что делать?
В спасительную силу рапорта кроме бабы Веры не верил никто. Один на
один - доказательств нет. Раньше додушили бы этого, как его, Хасьянова
через коллегию, выгнали бы правдами и неправдами или отправили куда-то
на периферию... Теперь к частным коллегиям не подступишься, да и рычагов
воздействия нет...
- С этой публикой надо по-другому, - по-прежнему шепотом говорил Ог-
лоблин. - Как тот начальник Центрального угрозыска, Коренев...
Фамилию Коренева ностальгически вспоминали и в других кабинетах, хотя
не очень давно та же баба Вера вкатила майору шесть лет за превышение
власти и принуждение к даче показаний, и все судейские приговор одобри-
ли. Правда, тогда никому из них ничего не угрожало.
Повесив трубку, Хасьянов купил в ближайшем ларьке пять банок холодно-
го пива и с чувством исполненного долга поехал домой. Своя часть работы
выполнена. Остальное будут делать другие.
Сообщение адвоката принял Иван Павлович Воронцов лично. Благоприятное
разрешение дела обеспечивало рост его авторитета у утративших самостоя-
тельность группировок и показывало, кто в городе хозяин. К тому же возв-
ращенная Итальянцу и Валету свобода должна была подсластить горечь поне-
сенных потерь.
Шаман находился в служебном кабинете и, размышляя, смотрел в окно.
Сейчас рынок был полон. Пестрые людские потоки текли вдоль торговых ря-
дов, сталкивались на перекрестках овощной и рыбной или фруктовой линий,
образовывали водовороты у выносных лотков, захлестывали входы в огромный
мясной павильон, бились о высокие ступени павильона молочных продуктов.
Нейтрализация старухи являлась очень ответственной акцией, ее нельзя
провалить, - как в случае с Быком. Хотя сейчас никаких дополнительных
охранников с арматурой И бритвами на горизонте не предвидится.
Размышляя о том, кому из бригадиров дать поручение, Шаман все больше
склонялся к личности Баркаса. Пока он не провалил ни одного дела. Слов
на ветер не бросает и завалить может кого скажут. С башкой после травмы
не все в порядке, но до сих пор это работе не мешало.
- Баркаса ко мне, - сказал он в решетку селектора.
- Понял, шеф, - отозвался сидящий в приемной Толстяк.
Бабу Веру "пасли" вдвоем: Рында и Рыба.
- Вывести из строя - и все! - приказал Баркас.
- Можно руку сломать или ногу, чтоб на работу не ходила... По башке
лучше не бейте, старая, еще окочурится... И имейте в виду - она под ох-
раной, надо выбрать момент.
Упоминание об охране насторожило. Пример бригады Быка очень впечат-
лял: Слон до сих пор лежал в больнице, Голяк стал инвалидом, а Пинтос
распугивает девок шрамами на роже.
Но два дня наблюдения успокоили: обычная ментовская охрана. Казенная
служба и исполняется казенно. В худшем случае морду набьют.
Шпарковой постоянное сопровождение не нравилось. Особенно то, что
ночной охранник как пес сидит под дверью. С другой стороны, пускать его
в десятиметровую комнату, да не раз-другой, а несколько месяцев кряду,
тоже нес руки.
- Ты вот что, - сказала баба Вера, напоив ночного дежурного чаем. -
Иди себе домой и спи как человек. Если что - позвоню.
Так и договорились.
Каждое нарушение имеет свойство разрастаться, увеличиваться в масшта-
бах.
Как-то ночной отпросился к товарищу на День рождения и, с благослове-
ния Шпарковой, покинул пост в девятнадцать - ровно через полчаса после
того, как судью привезли с работы. А в девятнадцать пятнадцать баба Вера
пошла за хлебом. В девятнадцать тридцать, убедившись, что старуха оста-
лась без охраны, боевики, Баркаса пошли ей наперерез.
"Феликс в юбке" мгновенно среагировала и опустила руку в сумку, где
вместо нагана лежала широкая, остро отточенная стамеска.
Рыба сунулся первым и, забыв наставления Баркаса, ударил бабу Веру в
лицо. В тот же миг холодная сталь скользнула под ребро и мягко вошла ему
в печень.
- Ах ты сука!
Метивший дубинкой по ключице Рында изменил траекторию и угодил набал-
дашником в прикрытый седыми волосами висок. Сухо треснула кость, баба
Вера тяжело завалилась на бок.
- Рвем когти!
Но побелевший Рыба медленно опустился на колени, а потом упал рядом с
судьей.
Рында бросился бежать. Никто его не ловил, не стрелял вслед и даже не
свистел в милицейский свисток.
Бабу Веру торжественно похоронили, Рыба понемногу очухивался в тюрем-
ной больнице, а дело Пахальяна и Кваскова передали члену облсуда Эльвире
Васильевой, которой немедленно была выделена охрана.
За несколько дней до начала процесса, предъявив охраннику удостовере-
ние личности, в кабинет к Васильевой зашел как всегда корректный и веж-
ливый адвокат Хасьянов. Через четверть часа он вышел и, попрощавшись с
охранником, покинул здание. А Васильева долго сидела за столом, оцепене-
ло глядя в одну точку.
В день судебного заседания прилегающие к старинному особнячку улицы
были забиты иномарками. Люди специфической бандитской внешности прогули-
вались вокруг суда, курили на ступеньках, толклись в вестибюле. На дос-
тавляемых под охраной свидетелей это производило сильное впечатление.
Предугадать результат психологической акции, придуманной Шаманом, было
нетрудно.
Нырков, Крылов и Литвинов выехали на место и осмотрелись.
- Хорошо придумали, падлы, - сказал Литвинов и щека его дернулась.
- Что делать будем?
Крылов пожал плечами.
- А что тут сделаешь, - мрачно проговорил Нырков. - Порядок они не
нарушают... - И - повторил: - Что тут сделаешь...
- Как что? - холодно улыбнулся Литвинов. - Сейчас я подниму дежурный
взвод и уберу их всех за полчаса.
- Каким образом?
- Да очень просто. Четверо пойдут с этой стороны, четверо - с той...
И будут прокалывать скаты и бить по стеклам. А кто подбежит - в морду и
в автобус. Полчаса. Гарантирую.
- Превышение власти, злостное хулиганство, повреждение личного иму-
щества, - перечислил Нырков. - Может, ты их еще посжигаешь? За это не-
долго и самому в тюрьме оказаться.
- Ясно, - сказал Литвинов и щека у него опять дернулась. - Они ничего
