кто же они. Вольно или невольно им приходится отождествлять себя с рабочими,
крестьянами и служащими, так как никаких других социальных страт они просто не
знают.
Можно выделить несколько слоев в политической организации постперестроечного
общества. Первый слой составляют организации и группы, которые в практически
неизменном состоянии перешли из перестраивающегося СССР в постперестроечную
Россию. Это последователи Андрея Сахарова (остатки "ДемРоссии" в разных
вариантах), Дмитрия Васильева (остатки "Памяти" и аналогичных организаций
фундаменталистов), Нины Андреевой (мелкие коммунистические организации и
партии). Эти организации практически не оказывают влияния на принятие решений
и представлены во властных структурах единичными функционерами далеко не
первого ранга.
Второй слой составляют группы и объединения (союзы) социалистического
направления, руководимые людьми, политические установки которых в той или иной
степени описываются теоретической схемой данной работы. В частности, это
всякого рода "центристы", проигрывающие одни выборы за другими. Оппонентами
"центристов" в пределах того же самого социалистического менталитета выступают
разного рода национал-патриотические и коммунистические оппозиции.
Третий, пока что потенциальный, слой политической организации общества
составляют группы и союзы людей, имеющих общие экономические интересы и не
являющиеся носителями социалистических мифологем. В ближайшее время
принципиально новым явлением в политике может стать возникновение буржуазных
партий и организаций либерально-демократической направленности, имеющих в
качестве социальной базы уже сформировавшиеся частные финансовые группы и
объединения предпринимателей.
Общую политическую динамику в ближайшее время, наверное, можно представить как
элиминацию первого (чисто мифологического) слоя и исчезновение его из активной
политической жизни. Партии и союзы второго слоя (объединяющие людей с
социалистическим менталитетом) сейчас находятся на этапе поиска социальной
базы. Сейчас и в предвидимом будущем таковой выступают разночинцы, потерявшие
свой статус в ходе экономических преобразований. Чем выше будут темпы
преобразования социальной структуры и чем больше бывших граждан СССР будут
попадать в маргинальные состояния, тем шире будет социальная база коммунистов,
фундаменталистов, аппаратчиков и прогрессистов в их всевозможных сочетаниях.
Формирующиеся сейчас социально-структурные группы (такие как владельцы мелких
предприятий, фермеры, и т.п.) могут при определенных условиях усваивать
социалистическую мифологию.
Выборы 17 декабря 1995 года как этап становления структуры нового
мифологического пространства.
Политические отношения в России, как показано выше, развивались в
мифологическом пространстве, образованном отношениями между аппаратом
управления государством, с одной стороны, и носителями социалистических в
своем генезисе мифологем: аппаратчиками, прогрессистами, фундаменталистами и
коммунистами в их различных модификациях, с другой.
Постперестроечная история - это попытка прорыва мифоманов к государственной
власти, вполне (в последнее советское время) рациональной, однако безъязыкой,
поскольку действия носителей власти (КПСС в частности) не имели
идеологического обоснования: коммунистическая мифологема существовала в
аппарате управления СССР на почти нелегальном основании и ее носители
преследовались почти также, как фундаменталисты и прогрессисты.
В начале собственно российской государственности прогрессисты оказались
приближены к власти, одно время даже стали ею - во времена Гайдара-Бурбулиса.
Тогда - в 1992- 1993 годах сложилась следующая структура политического
пространства:
Прогрессисты, контролировавшие аппарат управления при частичной поддержке
аппаратчиков по мировоззрению, выступали против коммунистов и
фундаменталистов, образовывавших ситуативные союзы, направленные против
прогрессистов. Содержательно это противостояние проявлялось в конфликтах между
исполнительной и представительной ветвями власти, причем исполнительную власть
(собственно аппарат управления) контролировали прогрессисты, в то время как в
представительской власти (Верховном совете России) доминировали коммунисты и
фундаменталисты.
После путча и выборов 1993 года прогрессисты были вытеснены из аппарата
управления, контроль за которым перешел к носителям аппаратной мифологемы. К
началу 1995 года аппарат управления, поддерживаемый аппаратчиками по
мировоззрению, оказался в конфликте со всеми другими носителями
постсоциалистических мифологем: коммунистами, фундаменталистами,
прогрессистами и неангажированными аппаратчиками, которые разными способами
демонстрируют свое неприятие правительства, администрации президента и
подконтрольной им части парламента.
Таким образом перед выборами 1995 года аппарат управления государством
оказался в ситуации противостояния всем мифологически озабоченным силам, кроме
части аппаратчиков, интегрированных в него, и части прогрессистов по
происхождению, усвоивших аппаратную логику и мировоззрение.
Еще за три месяца до выборов - в начале осени 1995 года- мифоманы были
представлены малыми и очень малыми группами (партиями), различающимися между
собой нюансами в интерпретации прошлого, настоящего и будущего.
Постперестроечная дифференциация мифологического пространства привела, как уже
говорилось, к взаимпроникновению мифологем, и к тому, например, что в
концепциях у прогрессистов вынужденно появились представления о прошлом,
частично заимствовованные у коммунистов и фундаменталистов, а их опыт общения
с настоящим обогатился за время, в течении которого они контролировали аппарат
управления.
Предвыборное многообразие политических партий и политизированных организаций
было связано с дифференциацией политизированных групп из-за частных
заимствований из противопоставленных мифологем. Заимствования лозунгов,
тезисов, отношения к историческим событиям, как правило, вызывали расколы
среди ранее единых групп из-за несогласия с содержанием заимствования - с
последующим оформлением расколовшихся групп в самостоятельные политизированные
обьединения или партии. Так, прогрессиста Бориса Федорова не приемлют
прогрессисты Григория Явлинского (и обратно) на том основании, что в его
концепции существенны заимствования из фундаменталистской мифологемы.
Раздробленность мифологически озабоченной и вследствие этого политически
активной части населения естественна и - не будь выборов - привела бы к полной
атомизации групп носителей мифологем и практическому исчезновению самих
концептуальных оснований мифотворчества из-за естественной убыли его
субстрата.
Выборы в представительские органы власти "оживили" постсоветское
мифологическое пространство и стимулировали активность его составляющих -
политических партий и политизированных организаций. Стимул к интеграции
разрозненных политических сил заключался в том, что они все в целом и каждая
из них в отдельности претендовали на легитимное оформление (в ходе выборов)
права контроля за аппаратом управления государством. Вполне естественно, что
преодоление раздробленности осуществлялось через инверсию к исходной и
достаточно определенной мифологической структуре, описываемой рис 1.
Этот процесс свертывания не может быть завершен по определению, но можно
представить его логику - как инверсию векторов, по которым ранее шла
дифференциация партий, блоков и групп. Поскольку векторов было несколько, то и
итог интеграции по меньшей мере не очевиден. Возникшее в ходе подготовки к
выборам мифологическое пространство при внешнем сходстве с
исходным-перестроечным, явно отличалось от последнего большей связностью между
фигурантами прежде всего потому, что последние имели опыт взаимодействия между
собой, приобретенный в основном в ходе конфликтов с аппаратом управления
государством.
*_Рисунок 59._ Эскиз структуры предвыборного (1995 год) мифологического
пространства.*
тип ментальности тип мировоззрения коммунисты фундаменталисты
прогрессисты аппаратчики
коммунистический Зюганов Тюлькин Владимир Лысенко Лапшин
фундаменталистский Анпилов Ник. Лысенко Борис Федоров
Жириновский
прогрессистский Полеванов Руцкой Явлинский Скоков
аппаратный Лигачев Стерлигов Гайдар Черномырдин
Можно сказать с определенностью, что были определены диагональные элементы
нового пространства - место Нины Андреевой занимал Зюганов, место Дмитрия
Васильева - Ник. Лысенко, место Сахарова - Явлинский, место Рыжкова
-Черномырдин.
В этом пока еще формирующемся мифологическом пространстве разворачивались
предвыборные конфликты, заключались союзы- блоки, направленные на увеличение
потенциального электората. Вербализуемым основанием для интеграции, как
представляется, служили более-менее четко оформленные представления о желаемом
для России типе государственности, которые стали необходимым элементом всех
предвыборных платформ.
Представления о типе государственности, декларировавшиеся участниками
политического процесса, можно разделить на имперские, государственнические,
удельно-княжеские, шовинистские и космополитические.
Империалисты декларировали необходимость имперского устройства России - это
империя, где всем этносам есть место (Скоков).
Государственники ориентировались на федеративное государство (вернее -
приемлимый с точки зрения мирового сообщества тип российской
государственности)- (Черномырдин)
Удельные князья ориентировались на такой тип государственности, который не
будет мешать их местническим интересам (Строев).
Шовинисты ориентировались на русской мононациональное государство с
доминированием титульного этноса над инородцами и иноверцами (Стерлигов).
Космополиты ориентировались на транснациональные институты власти при
подчиненном положении национального государства (Гайдар).
Исповедуемая мифологема и тип желаемой государственности послужили основанием
для структуризация фигурантов выборов в парламент 1995 года. Вынесем
типообразующие различения (тип исповедуемой мифологемы и тип желаемой
государственности) на строки и столбцы матрицы рисунка 59 и определим
политиков, действовавших на выборах, как отношения между типообразующими
элементами.
Избиратели голосовали за вполне определенные блоки и партии, в том числе и те,
которые персонифицировались политиками, внесенными в матрицу. Так, коммунисты
и аграрии (пересечение столбца "коммунисты" со строкой "государственники")
вместе получили примерно 22 процента голосов, в то время как НДР вместе с
объединением Рыбкина (партия власти-"государственники-аппаратчики") получило
13 процентов голосов. Партия Гайдара (космополиты-прогрессисты) получила 5
процентов голосов, в то время как партия Жириновского (шовинисты-прогрессисты)
получила 10 процентов. Если предположить, что сумма голосов по каждой строке и
столбцу матрицы равна 100 процентам, то отдельные реальные (по данным
Центризбиркома) цифры позволяют построить распределение голосов избирателей,
готовых проголосовать за отдельные, вполне конкретные и персонифицируемые
группы мифоманов.
Результат такого расчета представлен таблицей рис. 4 -цифрами под фамилиями
принимавших и не принимавших участия в выборах 1995 года политиков.
*_Рисунок 60._ Идеализированное расчетное распределение электората по
результатам выборов 17 декабря 1995 года*
тип мифологемы тип желаемой государственности аппаратчики
31 коммунисты
31 фундаменталисты
6 прогрессисты
32 100
государственники сумма
48 Черномырдин+ Рыбкин
13 Зюганов+ аграрии
22 Руцкой
2 Явлинский + Ст. Федоров
11 48
удельные князья сумма
12 Лужков
6 Строев
2 Шаймиев
1 Немцов
3 12
империалисты
11 Скоков
4.5 Анпилов+
2.5 Стерлигов+
1 Борис Федоров +
3 11
шовинисты
17 Полеванов
3.5 Тюлькин
2,5 Ник. Лысенко
