эпохи гласности
обывательский народные депутаты участники демократических митингов
растерянные обыватели
Жанры в ходе перестройки остались неизменными, и говорение сохранило свой
статус как форма социального действия в рамках социальной структуры
социалистического общества. Собственно перестроечным было то, что на первом ее
этапе перестройки за жанрами закрепились их носители. ЕГОР ЛИГАЧЕВ стал
ПРОТИВНИКОМ ПЕРЕСТРОЙКИ, АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ - ПРОГРЕССИВНЫМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ
ДЕЯТЕЛЕМ, АНДРЕЙ САХАРОВ превратился в БОРЦА ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ, РОЙ МЕДВЕДЕВ
получил статус ПРОРАБА ПЕРЕСТРОЙКИ. ДЕТИ АРБАТА учредили Московскую Трибуну и
аналогичные организации, СТУКАЧИ и КЛЯУЗНИКИ легализовали свою активность и в
конечном счете стали депутатами Советов различных уровней, ИСПОЛНИТЕЛИ
ПОЛИТИЧЕСКИХ АНЕКДОТОВ превратились в ведущих авторов, а потом и РЕДАКТОРОВ
изданий эпохи гласности, НОМЕНКЛАТУРНЫЕ СПЛЕТНИКИ и ИНТРИГАНЫ активизировались
и вовлекли в круг сплетен и интриг совершенно новые темы, такие как личная
жизнь и экономическая активность первых лиц аппарата государственного
управления, а НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧИ превратились в РАСТЕРЯННЫХ ОБЫВАТЕЛЕЙ.
Деструкция социального и лингвистического пространства в ходе перестройки.
Распад социальной структуры постперестроечного общества можно представить в
виде набора схем, в которых прослежена логика того, как доперестроечная
социальная стратификация сменилась новой, генетически с ней связанной.
Описанные выше социальные типы были прямым следствием существования
функционального, диссидентского и обыденного уровней реальности, которые
воспроизводились государственными усилиями по поддержанию нормативной
социальной структуры, составленной из рабочих, крестьян и служащих. В свою
очередь, функционеры, диссиденты и обыватели, живя своей жизнью,
воспроизводили социалистическое государство и его нормативную социальную
структуру. Легализация диссидентства (собственное содержание перестройки)
нарушила отношения между стратами и в конечном счете привела к распаду
государства.
Если исходить из схемы предыдущего рисунка, то логику трансформация социальной
структуры можно представить следующим образом: прорабы перестройки вместе с
прогрессивными государственными деятелями, опираясь на авторитет борцов за
справедливость, начали борьбу с противниками перестройки. Эта борьба
выражалась в том, что деревянные тексты (речи) противников перестройки
подвергались критике в диссидентских выступлениях прогрессивных
государственных деятелей, в письмах и обращениях прорабов перестройки, в
эпохальных высказываниях борцов за справедливость.
*_Рисунок 51._ Функционально-диссидентское измерение социальной структуры.*
Итерации отношений между участниками этой словесной баталии привели к
формированию достаточно устойчивого лингвистического пространства на уровне
средств массовой информации, то есть собственно гласности. Естественным
образом возникла группа посредников, этаких медиаторов гласности, журналистов
новой перестроечной волны.
В то же время, народные депутаты (бывшие стукачи и кляузники), вместе с
авторами эпохи гласности (бывшими авторами и исполнителями политических
анекдотов), опираясь на поддержку борцов за справедливость, искали и находили
поддержку среди растерянных обывателей в своей словесной борьбе с
"тоталитарным режимом".
*_Рисунок 52._ Диссидентско-обыденное измерение социальной структуры.*
При итерациях отношений между участниками этого взаимодействия сформировался
слой посредников- политических активистов, составивших действующую массу
перестроечных и постперестроечных социально- структурных процессов. В языке
этих посредников смешались разные диалекты: бытовой мат естественно слился с
политическим анекдотом и самиздатовскими декларациями.
Третье измерение социальной структуры - функционально-обыденное - возникло в
отношениях между противниками перестройки, народными депутатами, авторами
сплетен и интриг перестройки и растерянными обывателями. В языке посредников,
носителей свойств этого измерения, естественно слились бытовой мат, сплетни,
доносы и жалобы. И все это отлилось в "деревянные" формы нового официоза.
*_Рисунок 53._ Функционально-обыденное измерение социальной структуры.*
*_Рисунок 54._ Постперестроечная социальная стратификация в России.*
форма деятельности уровень деятельности обыденное функционирование
обыденное диссидентство публицистика
функционально- обыденный новые функционеры новые диссиденты
официальные публицисты
обыденно-диссидентский государственные функционеры, не согласные с
официальной политикой брюзжащие обыватели публицисты оппозиции
публицистический официальные контактеры (пресс-атташе) "светящиеся"
в СМК представители "оппозиции" ведущие публицисты
Новые страты весьма неоднородны. Это прежде всего связано с тем, что не
сложилось государство, вернее оно представлено несколькими относительно
независимыми ветвями власти, интересы которых противоречат друг другу. Так
существует три правительства (см. Метод исчисления административных весов в
данной книге"), две палаты парламента, три ветви судебной власти,
внепарламентская оппозиция, и пр. В каждой из этих институализаций государства
существуют свои функционеры, агенты по связи со средствами массовой
информации, свои публицисты.
Можно представить две равновозможные иерархические интерпретации социальной
стратификации.
*_Рисунок 55._ Иерархическое представление социальной стратификации, при
котором высшей стратой являются государственные функционеры. *
новые функционеры
государственные функционеры, не согласные с официальной политикой
брюзжащие обыватели новые диссиденты
пресс-атташе светящиеся в СМК представители оппозиции ведущие
публицисты публицисты оппозиции официальные публицисты
*_Рисунок 56._ Иерархическое представление социальной стратификации, при
котором высшей стратой являются ведущие публицисты.*
ведущие публицисты
светящиеся в СМК представители оппозиции брюзжащие обыватели
оппозиционные публицисты
пресс-атташе функционеры, не согласные с официальной политикоой
новые функционеры новые диссиденты официальные публицисты
В новой реальности, сформированной перестроечными разночинцами, смешались
ранее несоотносимые понятия и представления, и разные формы выражения своего
социального пложения приобрели в принципе равный статус. Это означает, что в
новой функциональной реальности (перестраивающемся государстве) в одной
плоскости деятельности оказались функционеры, с одной стороны, а с другой
диссиденты и обыватели, ставшие государственными людьми.
Каждый функционер (также как и диссидент и обыватель) был еще недавно приписан
к определенному классу. Однако эта метка мало что значила для человека,
который, если не становился ВРАГОМ НАРОДА, был обречен функционировать,
диссидентствовать или просто выживать. Распад государства был связан с
легализацией реальной социальной стратификации и социальной дифференциацией
общества, при которой дистанция между стратами стала ощутимой.
Легализация стратификации привела к тому, что разделение на классы перестало
быть основанием для управления. Классовая структура ранее была идентична
государству, вернее управлению им. Функционеры, диссиденты и обыватели могли
существовать только в социалистическом государстве, как теневые проекции
нормативной классовой структуры общества. После распада государства у людей
исчезла жизненная опора, тот каркас, который давал возможность
функционировать, обывательствовать и диссидентствовать. Исчезновение каркаса
переживается функционерами, диссидентами и обывателями как исчезновение
порядка и вызывает стремление к его наведению.
Группы озабоченных носителей мифологического сознания в поисках нового места в
социальной структуре обратились к нормативной классовой структуре и начали
искать себе опору в классах рабочих, крестьян и служащих. Руководители
предприятий и организаций стали называть себя рабочими, руководители колхозов
и совхозов крестьянами, а государственные чиновники разных видов - от офицеров
и работников исполкомов местных советов до социалистической творческой
интеллигенции - служащими когда-то великого государства. Социалистическая
классовая структура сейчас оживает после смерти социалистического государства
в массовой активности тех функционеров, диссидентов и обывателей, которые не
находят себе места в новой реальности.
ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА СОВЕТСКОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО РЫНКА И ЛОГИКА ЕЕ
ПОСТПЕРЕСТРОЕЧНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ.
Структура социалистических предприятий и организаций.
При описании многообразия форм административно-рыночной активности в России
приходиться учитывать тот факт, что в своем генезисе все без исключения новые
организации и предприятия, а также индивидуальная деловая активность имеют
общее советское происхождение, что неизбежно оказывает влияние как на характер
экономической деятельности, так и на ее результаты. Постперестроечная
экономика основана на перераспределении ранее централизованных государственных
ресурсов в пользу субъектов, ранее бывших структурными элементами
централизованной экономики и продолжающими воспроизводить ее характерные
особенности как во внутренней своей структуре, так и в отношениях с
государством.
Однако это вовсе не означает, что генезис субъектов постперестроечной
экономики полностью определяет их поведение. В отношениях между этими
субъектами возникают новые экономические качества и в той или иной степени
нивелируются социалистические стигматы.
Политэкономическим основанием иерархически организованной системы отчуждения
ресурсов и их распределения была фиксированная статусная структура, отношения
в которой были относительно унифицированы и определялись конкуренцией за право
доступа к ресурсам и к распоряжению ими. Это при том, что формально
распоряжение ресурсами входило в определение статуса - так руководитель
предприятия формально имел право распоряжаться его ресурсами. Однако
формальная доступность была ограничена тем, что распоряжение этим же ресурсом
входило в определение и других статусов. Так, кроме руководителя предприятия
его ресурсами могли распоряжаться - естественно по разному - работники
парткомитетов, исполкомов местных Советов, представители вышестоящих
отраслевых организаций. Между потенциальными распорядителями ресурсов
естественно возникала конкуренция за право реального контроля за ними.
На низшем уровне отраслевых иерархий, специфичных для социалистического
производства, могут быть выделены следующие статусы, отношения между которыми
составляли содержание конкурентных отношений:
1. Рабочие и эквивалентные им статусы
2. Линейные руководители
3. Функциональные специалисты
4. Заместители руководителей предприятий
5. Руководители предприятий низшего ранга (номенклатура райкомов КПСС).
Эта функциональные места универсальны и, хотя названия функциональных мест в
промышленности, в сельском хозяйстве, в науке и в сфере обслуживания
различались, отношения между ними были инвариантны. Например, в науке
функциональные места рядовых научных сотрудников соответствовали местам
рабочих в промышленности. Статусы руководителей низовых научных коллективов
соответствовали статусам линейных руководителей на производстве, а директоров
институтов - руководителям предприятий и организаций. Административный вес
функционального места определялся отраслью народного хозяйства и уровнем
подчиненности предприятия - статус "рабочий" в "девятке" оборонных министерств
"весил" гораздо больше, чем аналогичный статус в организации, подведомственной
республиканскому министерству культуры в сельском административном районе.
Отношения между функциональными местами вне зависимости от того, к какой
области народного хозяйства они относились, задавались следующей логикой:
