плакала, и в те моменты, когда она прекращала свои рыдания, хриплые и
резкие, потому что голос ее в минуты волнения всегда делался таким, -
слышались мягкие, стонущие рыдания Жозефины. По временам издевательства
мужа выводили ее из терпения, и тогда она пыталась возражать ему, мягко
упрекая его за бесконечные измены, но каждая такая попытка вызывала только
новый прилив раздражения в императоре. В гневном порыве он ударил своею
табакеркою об пол, как рассерженное дитя разбрасывающее по полу игрушки.
- Нравственность! - кричал он в иступлении, - мораль не созданы для
меня, и я не создан для них. Я человек вне закона и не принимаю ничьих
условий. Я много раз говорил вам, Жозефина, что это все фразы жалкой
посредственности, которыми она старается ограничить величие других. Все
они неприложимы ко мне. Я никогда не буду сообразовывать свое поведение с
законами общества!
- Значит, вы совершенно бесчувственный человек? - рыдала императрица.
- Великие люди не созданы для чувств! От них зависит решить, что
делать и как выполнить задуманное, не слушаясь советов других. Вы должны
покориться всем моим капризам и недостаткам, Жозефина, и я думаю, вы сами
поймете, что необходимо дать полный простор моим действиям!
Это была его любимая манера в разговорах и в делах: если он был
неправ в данном деле с одной точки зрения, он сейчас же представлял факт в
совершенно ином свете, который бы оправдывал его потупки. Наконец бурная
сцена окончилась. Он достиг своего, убедил в своей правоте им же
оскорбленную женщину! Как в битве, так и в спорах Наполеон всегда
предпочитал натиск и атаку.
- Я смотрел счета г-жи Ленорман, Жозефина, - сказал он, - знаете ли
вы, сколько платьев имели вы в этом году?! 144 платья, причем каждое из
них стоит баснословных, безумных денег! В ваших гардеробах насчитывается
до 600 платьев, почти не надеванных! Madame де Ремюсат может подтвердить
это. Она не может не знать этого.
- Но вы любите, чтобы я была всегда хорошо одета, Наполеон!..
- Да, но я не желаю платить по таким невероятным счетам! Я мог бы
иметь еще два кирасирских полка или целую флотилию фрегатов с теми
суммами, которые заплатил за все эти шелка и меха. А между тем один-два
лишних полка могут повлиять на исход всей кампании. И кроме того,
Жозефина, кто дал вам право заказывать Лефевру бриллиантовую с сапфирами
парюру? Когда мне был прислан счет, я отказался уплатить по нему. И если
это повторится, то этот господин пойдет в тюрьму, да и ваша модистка
последует туда же!
Приступы гнева у императора, хотя и были довольно бурными, но никогда
долго не продолжались; конвульсивное подергиванье руки, - что было одним
из признаков его раздражения, постепенно становилось все менее и менее
заметным; посмотрев на де Миневаля, зарывшегося в бумаги и, как автомат,
продолжавшего писать в течение всей этой сцены, он улыбнулся, подошел к
огню, и следы гнева постепенно исчезали с его лица.
- Для вас нет оправдания за безрассудные траты, Жозефина, - сказал
он, кладя руку ей на плечо. - Бриллианты и дорогие платья необходимы
уродливым женщинам, чтобы привлечь на себя внимание, но вы не нуждаетесь в
этом! У вас не было дорогих костюмов, когда я впервые видел вас на улице
Шотерена, и ни одна женщина в мире не увлекла меня так, как вы! Для чего
ты раздражаешь меня, Жозефина, и заставляешь говорить тебе столько
неприятностей?
- Вы будете у нас, Наполеон? - осведомилась императрица, все
страдания и неудовольствия которой, казалось, без следа рассеялись под
влиянием одного доброго слова мужа. Она по-прежнему держала платок у глаз,
но, я думаю, с единственной целью скрыть следы слез.
- Да, да, я буду! Мы все последуем вскоре за вами! Проводи дам до
экипажа, Констан! Распорядились ли вы нагрузкой войск, Бертье? Пойдите-ка
сюда, Тайлеран, я хочу поговорить с вами насчет моих видов на Испанию и
Португалию. Monsieur де Лаваль, вы можете сопровождать императрицу в Пон
де Брик, где мы увидимся с вами на приеме.
15. РАУТ У ИМПЕРАТРИЦЫ
Пон де Брик - маленькое селение, - благодаря неожиданному прибытию
двора, который должен был пробыть здесь несколько недель, был совершенно
переполнен гостями. Было бы гораздо проще и удобнее поместиться в Булоньи,
где имеются более подходящие и лучше оборудованные здания, но раз Наполеон
наметил Пон де Брик, - оставалось только повиноваться. Слова "невозможно"
для него не существовало, и с этим приходилось считаться всем тем, кто
обязан был по долгу службы исполнять его желания.
Целая армия поваров и лакеев разместилась в мизерных помещениях
деревушки. Затем прибыли сановники новой Империи, затем придворные
фрейлины и их поклонники из лагеря. В распоряжении императрицы находился
целый замок, остальные же размещались в деревенских избах, если не могли
найти что-нибудь лучшее, и с нетерпением ожидали дня, когда можно будет
вернуться обратно в покойные помещения Версаля или Фонтенебло.
Императрица милостиво предложила мне место в своем экипаже и всю
дорогу до селения, как будто забыв пережитую только что сцену, она весело
болтала со мною, засыпая меня тысячами вопросов обо мне самом и о моих
делах. Жозефина считала своим долгом знать о всех делах каждого из
находящихся около нее, и это было одной из наиболее характерных и приятных
ее черт. Особенно она заинтересовалась Евгенией, и так как избранная ею
тема для разговора была приятна и мне, то это кончилось тем, что я
продекломировал настоящий хвалебный гимн своей невесте, с вниманием
выслушанный императрицей, иногда прерывавшей меня полными сочувствия
восклицаниями, сопровождавшимися хихиканьями madame де Ремюсат.
- Но вы непременно должны представить ее ко двору! - воскликнула
императрица. - Неужели же можно допустить прозябать в английской деревушке
такую девушку, олицетворение красоты и добродетели! Говорили вы об этом с
императором?
- Но его Величество знал обо мне все без моего рассказа!
- Он знает все и обо всем, этот удивительный человек. Вы слышали, он
упрекал меня за заказ этой парюры из бриллиантов и сапфиров? Лефевр дал
мне слово, что об этом никто не будет знать, кроме нас, и что я заплачу
ему когда-либо впоследствии, однако, вы видели, что императору все
известно. Что же он сказал вам, monsieur де Лаваль?
- Император сказал, что позаботится о моей женитьбе!
- Но это серьезнее, чем я думала, - озабоченно проговорила она. -
Наполеон способен в одну неделю окрутить вас с любою из придворных дам. В
этом деле и во всех других, он не позволяет себе противоречить.Сплошь да
рядом по его настоянию заключаются весьма оригинальные браки. Но я еще
увижусь с императором до моего отъезда в Париж и тогда посмотрю, что я
могу сделать для вас!
Пока я рассыпался в благодарностях за ее доброту и сочувствие ко мне,
экипаж уже подкатил к подъезду замка, у которого уже стояли две шеренги
ливрейных лакеев и два караула гвардейцев, что указывало на пребывание
здесь лиц императорской фамилии.
Императрица и ее статс-дама поспешили удалиться для совершения
вечернего туалета, а меня ввели в салон, куда уже начинали съезжаться
гости. Это была большая квадратная комната, очень скромно мебелированная,
скорее гостиная провинциала-помещика, чем покои императрицы.
Мрачные обои, старинная красного дерева мебель, обитая выцветшей и
обветшавшей голубой материей, все это придавало мрачный вид комнате.
Впрочем, впечатление это несколько смягчалось многочисленными канделябрами
на столах и бра на стенах, яркий свет которых придавал всему торжественный
и праздничный вид.
Рядом с этой сравнительно большой комнатой было несколько небольших
комнат, отделявшихся друг от друга дешевыми занавесками в восточном стиле;
в этих комнатах были приготовлены карточные столы. Группы дам и мужчин
толпились в них. Дамы, по приказанию императора, в закрытых вечерних
платьях, мужчины же штатские - в черных костюмах, военные - в полной
парадной форме.
Дорогие материи ярких цветов виднелись повсюду, потому что, хотя
император и проповедовал экономию по всем, он приказал дамам одеваться
так, чтобы костюмы их соответствовали пышности и блеску двора. Простота
классических костюмов отошла в область преданий вместе с эпохой революции,
и теперь преобладали одеяния в восточном стиле. Восточные костюмы вошли в
употребление со времени завоевания Египта и надевались в честь
императора-завоевателя; этот стиль требовал большого вкуса, но зато и
давал возможность выделиться среди массы других костюмов. Римская Лукреция
сменилась восточной Зулейкой, и салоны, отражавшие величие древнего Рима,
внезапно обратились в восточные залы.
Войдя в комнату, я поспешил стать в углу, потому что был уверен, что
не увижу здесь никого из тех, кого я знал, но, сверх ожидания, кто-то
вскоре потянул меня за руку. Обернувшись, я увидел перед собою желтое,
неподвижное лицо дяди Бернака. Он схватил мою руку и с притворной
сердечностью крепко сжел ее, хотя я не сделал ни малейшей попытки ответить
на это пожатие.
- Мой дорогой Луи, - сказал он, - только в надежде встретить вас, я
явился сюда из Гросбуа. Вы, конечно, понимаете, что, живя так далеко от
Парижа, я не имел возможности бывать часто при дворе, и не думаю, чтобы
мое присутствие здесь могло иметь для кого-либо значение. Уверяю вас, что
являясь сюда, я думал только о вас. Я слышал о том, как хорошо принял вас
император, и что вы приняты на личную службу к нему. Я говорил с ним о
вас, и мне вполне удалось убедить Наполеона в том, что если он будет
обходиться с вами хорошо, то это может привлечь к нему других молодых
эмигрантов.
Я видел по глазам, что он лгал, тем не менее я поклонился и холодно
поблагодарил его.
- Я вижу, что вы не хотите забыть о происшедшей между нами размолвке,
- сказал он, - но вы должны согласиться, что не имеете права быть
недовольным, ведь я желал только вашего личного блага. Я уже не молод и не
отличаюсь хорошим здоровьем, да и профессия моя, как вы сами могли
убедиться, далеко не безопасна. Но у меня есть дочь и есть имение. Кто
возьмет дочь, - тот завладеет и имением. Сибилль очаровательная девочка, и
вы не должны быть предубеждены против нее, судя по обращению ее со мной.
Готов поклясться, что она имеет свои причины, чтобы раздражаться и быть
опечаленной последними событиями. Но я все еще надеюсь, что вы одумаетесь
и дадите мне более благоприятный ответ!
- Я ни разу и не вспомнил о вашем предложении, - отрезал я.
Несколько минут он стоял в глубокой задумчивости, затем посмотрел на
меня своими жесткими холодными глазами.
- Ну, хорошо, будем считать этот разговор поконченным, я всегда буду
сожалеть, что не вы будете моим наследником. Надо быть благоразумным, Луи!
Должны же вы помнить, что теперь мирно покоились бы на дне соляного
болота, если бы я не вступился за вас, рискуя собою. Разве это неправда?
- Cпасая меня, вы преследовали свою цель, - сказал я.
- Все это так, но тем не менее я спас вас. К чему же такое недоверие
ко мне? Не моя вина, если я владею вашим имением!
- Я не касаюсь этого вопроса.
- Почему же?
Я мог бы объяснить ему, что я ненавидел его за измену товарищам, что
Сибилль также ненавидит его, потому что он замучил свою жену, потому,
неконец, что мой отец всегда считал его главным виновником наших несчастий
и страданий, но на приеме императрицы было не место подобным объяснениям,
