миссис Хадсон. Молодой сыщик был в восторге от своей удачи.
-- Так вы в самом деле уверены, что ваше обЦяснение
правильно? -- обратился к нему Холмс.
-- Еще бы! Случай совершенно ясный.
-- А по-моему, это дело еще не закончено.
-- Вы удивляете меня, мистер Холмс! Чего же еще можно
требовать?
-- Разве ваше обЦяснение охватывает все стороны дела?
-- Несомненно. Я узнал, что молодой Нелиган прибыл в отель
"Брэмблтай" в день, когда было совершено преступление. Он
приехал якобы для игры в гольф. Его комната находилась на
первом этаже, и он мог уйти, когда ему вздумается. В ту самую
ночь он пошел в Вудмеис-Ли, встретился в хижине с Питером Кери,
повздорил с ним и убил его гарпуном. Затем, ужаснувшись делом
рук своих, он убежал из хижины и обронил записную книжку.
Принес он ее потому, что хотел расспросить Питера Кери насчет
этих ценных бумаг. Вы, наверно, заметили, что некоторые из них
в списке отмечены крестиками? Это те, что проданы на Лондонском
рынке. Но большинство их, очевидно, находилось еще у Керн.
Молодой Нелиган, по его признанию, мечтал овладеть ими, чтобы
выплатить долги отца. Некоторое время после убийства он не
отваживался подходить к хижине, но наконец решился, чтобы
раздобыть нужные ему сведения.
Просто и ясно, не правда ли?
Холмс улыбнулся и покачал головой.
-- Я вижу в вашей версии один недостаток, Хопкинс: она
абсолютно неправдоподобна. Вы пробовали проткнуть гарпуном
тело? Нет? Так вот, дорогой сэр, вам придется обратить особое
внимание на эту деталь. Мой друг Уотсон мог бы рассказать вам,
как я упражнялся в этом целое утро. Это не так-то легко, тут
нужна сильная и натренированная рука. А удар капитану был
нанесен с такой силой, что гарпун глубоко вонзился в стену,
пройдя его тело насквозь. Можно ли предположить, что этот хилый
юноша способен нанести такой страшный удар? И что это именно он
-- тот человек, который глубокой ночью пил ром с Черным
Питером?
И что это именно его профиль видели на занавеске за два
дня до того? Нет, нет, Хопкинс, придется нам поискать кое-кого
пострашнее.
Во время речи Холмса лицо сыщика все больше и больше
вытягивалось. Его расчеты и надежды рушились, но он не сдавался
без борьбы.
-- Вы не можете отрицать, мистер Холмс, что Нелиган был
там в ту ночь. Явное доказательство этого -- книжка. По-моему,
для суда этих данных достаточно, пусть даже в них и есть,
по-вашему, слабое место. А самое главное, мистер Холмс, что мой
преступник уже задержан. А вашего "человека пострашнее" я
что-то не вижу.
-- Я склонен думать, что он сейчас поднимается по нашей
лестнице, -- спокойно ответил Холмс. -- Мне кажется, Уотсон,
вам лучше держать этот револьвер под рукой. -- Холмс встал и
положил исписанный лист бумаги на столик, стоявший поблизости.
-- Теперь мы готовы, -- добавил он.
Послышались грубые голоса, а затем миссис Хадсон открыла
дверь и сказала, что трое мужчин спрашивают капитана Бэзила.
-- Впустите их по одному,-- сказал Холмс. Первым вошел
маленький, круглый человечек с румяными щеками и пышными седыми
бакенбардами. Холмс вытащил из кармана письмо.
-- Ваше имя? -- спросил он.
-- Джеймс Ланкастер.
-- Мне очень жаль, Ланкастер, но место уже занято.
Вот вам полсоверена за беспокойство. Пройдите в ту комнату
и подождите несколько минут.
Второй был высокий высохший человек с гладкими волосами и
болезненным цветом лица. Его звали Хью Пэттино. Он также
получил отказ, полсоверена и приказание ждать.
У третьего посетителя была примечательная внешность. Его
свирепое, бульдожье лицо обросло взЦерошенными волосами и
бородой, а из-под жестких, густо нависших бровей сверкали
смелые темные глаза. Он поздоровался и стоял в позе моряка,
теребя в руках свою кепку.
-- Ваше имя? -- спросил Холмс.
-- Патрик Кэрис.
-- Гарпунщик?
-- Да, сэр. Двадцать шесть рейсов.
-- Из Данди, кажется?
-- Да, сэр.
-- Согласны пойти с экспедиционным судном?
-- Да, сэр. Жалованье?
-- Восемь фунтов в месяц. Могли бы отправиться немедленно?
-- Как только получу снаряжение.
-- Бумаги при вас?
-- Да, сэр.
Он вытащил из кармана связку потрепанных и засаленных
документов. Холмс просмотрел их и возвратил ему.
-- Как раз такой человек мне и нужен, -- сказал он. -- Вот
контракт на этом столе. Подпишите его, и дело с. концом.
Моряк вразвалку прошел по комнате и взялся за перо.
-- Здесь подписать? -- спросил он, нагнувшись к столу.
Холмс склонился над его плечом и протянул руки поверх его
шеи.
-- Теперь все в порядке,-- сказал он.
Я услышал лязг стали и рев разЦяренного быка. В ту же
минуту Холмс и моряк, сцепившись, покатились по полу. Моряк
обладал гигантской силой: даже в наручниках, которые Холмс так
ловко надел ему на руки, он мог бы одолеть моего друга. Но мы с
Хопкинсом бросились на помощь. И только когда холодное дуло
револьвера прижалась к его виску, он наконец понял, что
сопротивление бесполезно. Мы связали ему ноги веревкой и
подняли с полу, задыхаясь от борьбы.
-- Я должен извиниться перед вами, Хопкинс, -- сказал
Шерлок Холмс,-- яйца всмятку, боюсь, уже холодные. Но, я думаю,
такой успешный конец следствия придаст вам аппетит?
Стэнли Хопкинс онемел от изумления.
-- Что тут скажешь, мистер Холмс! -- наконец выпалил он,
мучительно покраснев.-- Видно, я с самого начала свалял дурака.
Нельзя было ни на минуту забывать, что вы учитель, а я -- всего
лишь ученик. Даже теперь, видя вашу работу, я все-таки не
пойму, как вы это проделали и что это значит.
-- Ладно, ладно, -- добродушно сказал Холмс, -- мы все
учимся на своих ошибках. Вот теперь вы уже твердо запомните,
что нельзя упускать из виду второе решение. Вы были так
поглощены молодым Нелиганом, что даже не вспомнили о Патрике
Кэрнсе. А ведь он-то и сеть убийца Питера Кери.
Хриплый голос моряка перебил его:
-- Послушайте, мистер! Я не жалуюсь, что вы так грубо
обошлись со мной, но надо все-таки называть вещи своими
именами. Вы говорите: "убийца Питера Кери". А вот я заявляю,
что был вынужден убить его. Это далеко не одно и то же. Может,
вы не поверите? Может, вы думаете, я плету небылицы?
-- Совсем нет, -- ответил Холмс. -- Мы охотно выслушаем
все, что вы хотите сказать.
-- Я буду говорить недолго, и, клянусь богом, каждое мое
слово -- правда. Я знал Черного Питера, и когда он взялся за
нож, я схватил гарпун, потому что понимал, что только одному из
нас быть в живых. Вот так он и умер. Может, это и называется
убийством. Мне все равно, как умирать, только мне больше
нравится испустить дух с веревкой на шее, чем с ножом Черного
Питера в сердце.
-- Как вы очутились в его доме? -- спросил Холмс.
-- Я расскажу все по порядку. Только дайте я сяду, так
легче будет говорить. Эта история началась в августе 1883 года.
Питер Кери был хозяином "Морского единорога", а я у него --
запасным гарпунщиком. Мы выбрались из торосистых льдов и шли
домой. Встречный ветер трепал нас, а шторм не унимался целую
неделю. Вдруг натыкаемся на маленькое суденышко: оно дрейфует
на север. Всего экипажа один человек, да и тот не моряк.
Остальные, бывшие в этом суденышке, решили, что оно пойдет ко
дну, уселись в шлюпку и пошли к норвежскому берегу. И должно
быть, все до одного потонули. Так вот, мы этого человека взяли
к себе на судно. Они с капитаном долго толковали в каюте. Весь
его багаж, принятый к нам на борт, состоял из одной жестяной
коробки. Насколько мне известно, имени этого человека ни разу
никто не назвал. На вторую же ночь он исчез, будто его и вовсе
не бывало. Болтали, будто он или сам бросился в воду, или упал
за борт -- в ту ночь разыгралась сильная буря. Только один
человек знал, что с ним случилось, -- это был я. Потому что в
глухую темную ночь, за два дня до того, как мы миновали маяки
Шотландских островов, я собственными глазами видел, как капитан
схватил его за ноги и сбросил в море.
Я никому не сболтнул ни слова. Думаю -- посмотрю, что
будет дальше. Пришли мы в Шотландию. Дела этого никто не
поминал, да никто ни о чем и не спрашивал. Погиб человек
случайно, и никому это не интересно. Вскоре Питер Кери вышел в
отставку, и только спустя много лет мне удалось узнать, где он
поселился. Я сообразил, что он взял грех на душу ради той
жестяной коробки. Ну, думаю, теперь он мне заплатит как
следует, чтобы я держал язык за зубами,
От одного моряка, который встретил его в Лондоне, я узнал,
что он живет здесь, и приехал, чтобы выжать из него кое-что. В
первую ночь он держался благоразумно: пообещал мне такую сумму,
что я на всю жизнь был бы избавлен от моря. Окончательно
договориться мы должны были через две ночи. Я пришел -- вижу,
он уже пьян и настроение у него самое гнусное. Мы сели, выпили,
поговорили о старых временах. Чем больше он пил, тем меньше мне
нравилось выражение его лица. Я заметил гарпун на стене:
пожалуй, думаю, он мне понадобится. А того наконец прорвало:
ухватил он большой складной нож и полез на меня, изрыгая слюну
и ругань. Я по всему видел, что он готов на убийство. Но не
успел он раскрыть нож, как я пригвоздил его гарпуном к стене.
Боже, как он заревел! Его лицо до сих пор не дает мне уснуть...
Кровь лилась ручьем, а я стоял и ждал. Но кругом было тихо, и я
успокоился. Огляделся -- вижу: на полке жестяная коробка. У
меня на нее такое же право, как у Питера Кери, поэтому я взял
ее и вышел из хижины. И сдуру забыл на столе свой кисет.
А теперь я расскажу вам самую диковинную часть этой
истории. Только я выбрался на воздух, как вдруг слышу чьи-то
шаги. Я засел в кустах. Смотрю, к хижине пробирается человек.
Вошел в нее, закричал, как полоумный, и пустился бежать со всех
ног, пока не пропал из виду. А я всех перехитрил: прошагал
десять миль пешком, в Танбридж-Уэллсе сел на поезд и приехал в
Лондон.
Когда я раскрыл коробку, оказалось, что в ней ни гроша.
Ничего там не было, кроме бумаг, которые я не решился продать.
Я потерял власть над Черным Питером и очутился на мели в
Лондоне без единого шиллинга. У меня оставалось только мое
ремесло. Я увидел эти обЦявления о гарпунщиках и большом
жалованье и отправился к морским агентам, а они послали меня
сюда. Вот все, что мне известно. И хоть я прикончил Черного
Питера, но правосудие должно благодарить меня -- я сэкономил
правительству расход на пеньковую веревку.
-- Весьма убедительные показания,-- сказал Холмс, вставая
и закуривая трубку.--Я думаю, Хопкинс, вам следует, не теряя
времени, препроводить арестованного
в более надежное место. Эта комната не совсем пригодна под
камеру, мистер Патрик Кэрнс занимает слишком много места на
нашем ковре.
-- Не знаю, как и благодарить вас, мистер Холмс, -- сказал
Хопкинс. -- До сих пор я не понимаю, как вы достигли такого
успеха.
-- Просто я с самого начала ухватился за верную нить. Знай
я раньше о записной книжке, она, может быть, так же сбила бы
меня с толку, как и вас. Но все, что я слышал об этом деле,
вело только в одном направления. Огромная силища, уменье
пользоваться гарпуном, бутылка рома, кисет из тюленьей кожи с
крепким табаком -- все это указывало на моряка, причем на
китобоя. Я был убежден, что инициалы "П.К." -- простое
совпадение. Кисет не принадлежал Питеру Кери, потому что тот
редко курил и в его "каюте" не нашли трубки. Вы помните, я
спрашивав, были ли в "каюте" виски и коньяк. Вы ответили, что
