моего королевства!
-- А на текущие расходы?
Король достал из-за плаща тяжелый кожаный мешочек и
положил его на стол.
-- Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями, --
сказал он.
Холмс написал расписку на страничке своей записной книжки
и вручил королю.
-- Адрес мадемуазель? -- спросил он.
-- Брайони-лодж, Серпантайн-авеню, Сент-Джонсвуд.
Холмс записал.
-- И еще один вопрос, -- сказал он. -- Фотография была
кабинетного размера?
-- Да, кабинетного.
-- А теперь доброй ночи, ваше величество, к я надеюсь, что
скоро у нас будут хорошие вести... Доброй ночи, Уотсон, --
добавил он, когда колеса королевского экипажа застучали по
мостовой. -- Будьте любезны зайти завтра в три часа, я бы хотел
потолковать с вами об этом деле.
II
Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмс еще не
вернулся. Экономка сообщила мне, что он вышел из дому в начале
девятого. Я уселся у камина с намерением дождаться его, сколько
бы мне ни пришлось ждать. Я глубоко заинтересовался его
расследованием, хотя оно было лишено причудливых и мрачных
черт, присущих тем двум преступлениям, о которых я рассказал в
другом месте. Но своеобразные особенности этого случая и
высокое положение клиента придавали делу необычный характер.
Если даже оставить в стороне самое содержание исследования,
которое производил мой друг, -- как удачно, с каким мастерством
он сразу овладел всей ситуацией и какая строгая, неопровержимая
логика была в его умозаключениях! Мне доставляло истинное
удовольствие следить за быстрыми, ловкими приемами, с помощью
которых он разгадывал самые запутанные тайны. Я настолько
привык к его неизменным триумфам, что самая возможность неудачи
не укладывалась у меня в голове.
Было около четырех часов, когда дверь отворилась и в
комнату вошел подвыпивший грум4, с бакенбардами, с растрепанной
шевелюрой, с воспаленным лицом, одетый бедно и вульгарно. Как
ни привык я к удивительной способности моего друга менять свой
облик, мне пришлось трижды вглядеться, прежде чем я
удостоверился, что это действительно Холмс. Кивнув мне на ходу,
он исчез в своей спальне, откуда появился через пять минут в
темном костюме, корректный, как всегда. Сунув руки в карманы,
он протянул ноги к пылающему камину и несколько минут весело
смеялся.
-- Чудесно! -- воскликнул он, затем закашлялся и снова
расхохотался, да так, что под конец обессилел и в полном
изнеможении откинулся на спинку кресла.
-- В чем дело?
-- Смешно, невероятно смешно! Уверен, что вы никогда не
угадаете, как я провел это утро и что я в конце концов сделал.
-- Не могу себе представить. Полагаю, что вы наблюдали за
привычками или, может быть, за домом мисс Ирэн Адлер.
-- Совершенно верно, но последствия были довольно
необычайные... Однако расскажу по порядку. В начале девятого я
вышел из дому под видом безработного грума. Существует
удивительная симпатия, своего рода содружество между всеми, кто
имеет дело с лошадьми. Станьте грумом, и вы узнаете все, что
вам надо. Я быстро нашел Брайони-лодж. Это крохотная шикарная
двухэтажная вилла; она выходит на улицу, позади нее сад.
Массивный замок на садовой калитке. С правой стороны большая
гостиная, хорошо обставленная, с высокими окнами, почти до
полу, и с нелепыми английскими оконными затворами, которые мог
бы открыть и ребенок. За домом ничего особенного, кроме того,
что к окну галереи можно добраться с крыши каретного сарая. Я
обошел этот сарай со всех сторон и рассмотрел его очень
внимательно, но ничего интересного не заметил. Затем я пошел
вдоль улицы и увидел, как я и ожидал, в переулке, примыкающем к
стене сада, конюшню. Я помог конюхам чистить лошадей и получил
за это два пенса, стакан водки, два пакета табаку и вдоволь
сведений о мисс Адлер, а также и о других местных жителях.
Местные жители меня не интересовали нисколько, но я был
вынужден выслушать их биографии.
-- А что вы узнали об Ирэн Адлер? -- спросил я.
-- О, она вскружила головы всем мужчинам в этой части
города. Она самое прелестное существо из всех, носящих дамскую
шляпку на этой планете. Так говорят в один голос все
серпантайнские конюхи. Она живет тихо, выступает иногда на
концертах, ежедневно в пять часов дня выезжает кататься и ровно
в семь возвращается к обеду. Редко выезжает в другое время,
кроме тех случаев, когда она поет. Только один мужчина посещает
ее -- только один, но зато очень часто. Брюнет, красавец,
прекрасно одевается, бывает у нее ежедневно, а порой и по два
раза в день. Его зовут мистер Годфри Нортон из Темпла5. Видите,
как выгодно войти в доверие к кучерам! Они его возили домой от
серпантайнских конюшен раз двадцать и все о нем знают. Выслушав
то, что они мне рассказывали, я снова стал прогуливаться взад и
вперед вблизи Брайони-лодж и обдумывать дальнейшие действия.
Этот Годфри Нортон, очевидно, играет существенную роль во
всем деле. Он юрист. Это звучит зловеще. Что их связывает и
какова причина его частых посещений? Кто она: его клиентка? Его
друг? Его возлюбленная? Если она его клиентка, То, вероятно,
отдала ему на хранение ту фотографию. Если же возлюбленная --
едва ли. От решения этого вопроса зависит, продолжать ли мне
работу в Брайони-лодж или обратить внимание на квартиру того
джентльмена в Темпле. Этот вопрос очень щекотлив и расширяет
поле моих розысков... Боюсь, Уотсон, что надоедаю вам этими
подробностями, но, чтобы вы поняли всю ситуацию, я должен
открыть вам мои мелкие затруднения.
-- Я внимательно слежу за вашим рассказом, -- ответил я.
-- Я все еще взвешивал в уме это дело, когда к
Брайони-лодж подкатил изящный экипаж и из него выскочил
какой-то джентльмен, необычайно красивый, усатый, смуглый, с
орлиным носом. Очевидно, это и был тот субъект, о котором я
слышал. По-видимому, он очень спешил и был крайне взволнован.
Приказав кучеру ждать, он пробежал мимо горничной, открывшей
ему дверь, с видом человека, который чувствует себя в этом доме
хозяином.
Он пробыл там около получаса, и мне было видно через окно
гостиной, как он ходит взад и вперед по комнате, возбужденно
толкует о чем-то и размахивает руками. Ее я не видел. Но вот он
вышел на улицу, еще более взволнованный. Подойдя к экипажу, он
вынул из кармана золотые часы и озабоченно посмотрел на них.
"Гоните, как дьявол! -- крикнул он кучеру. -- Сначала к Гроссу
и Хенке на Риджент-стрит, а затем к церкви святой Моники на
Эджвер-роуд. Полгинеи, если доедете за двадцать минут!"
Они умчались, а я как раз соображал, не последовать ли мне
за ними, как вдруг к дому подкатило прелестное маленькое
ландо6. Пальто на кучере было полуэастегнуто, узел галстука
торчал под самым ухом, а ремни упряжи выскочили из пряжек.
Кучер едва успел остановить лошадей, как Ирэн выпорхнула из
дверей виллы и вскочила в ландо. Я видел ее лишь одно
мгновение, но а этого было довольно: очень миловидная женщина с
таким лицом, в которое мужчины влюбляются до смерти. "Церковь
святой Моники, Джон! -- крикнула она. -- Полгинеи, если доедете
за двадцать минут!"
Это был случай, которого нельзя было упустить, Уотсон. Я
уже начал раздумывать, что лучше: бежать за ней вслед или
прицепиться к задку ландо, как вдруг на улице показался кэб.
Кучер дважды посмотрел на такого неказистого седока, но я
вскочил прежде, чем он успел что-либо возразить. "Церковь
святой Моники, -- сказал я, -- и полгинеи, если вы доедете за
двадцать минут!" Было без двадцати пяти минут двенадцать, и,
конечно, нетрудно было догадаться, в чем дело.
Мой кэб мчался стрелой. Не думаю, чтобы когда-нибудь я
ехал быстрее, но экипаж и ландо со взмыленными лошадьми уже
стояли у входа в церковь. Я рассчитался с кучером и взбежал по
ступеням. В церкви не было ни души, кроме тех, за кем я
следовал, да священника, который, по-видимому, обращался к ним
с какими-то упреками. Все трое стояли перед алтарем. Я стал
бродить по боковому приделу, как праздношатающийся, случайно
зашедший в церковь. Внезапно, к моему изумлению, те трое
обернулись ко мне, и Годфри Нортон со всех ног бросился в мою
сторону.
"Слава богу! -- закричал он. -- Вас-то нам и нужно.
Идемте! Идемте!"
"В чем дело?" -- спросил я.
"Идите, идите, добрый человек, всего три минуты!"
Меня чуть не силой потащили к алтарю, и, еще не успев
опомниться, я бормотал ответы, которые мне шептали в ухо,
клялся в том, чего совершенно не знал, и вообще помогал
бракосочетанию Ирэн Адлер, девицы, с Годфри Нортоном,
холостяком.
Все это совершилось в одну минуту, и вот джентльмен
благодарит меня с одной стороны, леди -- с другой, а священник
так и сияет улыбкой. Это было самое нелепое положение, в каком
я когда-либо находился; воспоминание о нем и заставило меня
сейчас хохотать. По-видимому, у них не были выполнены какие-то
формальности, и священник наотрез отказался совершить обряд
бракосочетания, если не будет свидетеля. Мое удачное появление
в церкви избавило жениха от необходимости бежать на улицу в
поисках первого встречного. Невеста дала мне гинею, и я
собираюсь носить эту монету на часовой цепочке как память о
своем приключении.
-- Дело приняло весьма неожиданный оборот, -- сказал я. --
Что же будет дальше?
-- Ну, я понял, что мои планы под серьезной угрозой.
Похоже было на то, что молодожены собираются немедленно уехать,
и потому с моей стороны требовались быстрые и энергичные
действия. Однако у дверей церкви они расстались: он уехал в
Темпл, она -- к себе домой. "Я поеду кататься в парк, как
всегда, в пять часов", -- сказала она, прощаясь с ним. Больше я
ничего не слыхал. Они разъехались в разные стороны, а я
вернулся, чтобы взяться за свои приготовления.
-- В чем они заключаются?
-- Немного холодного мяса и стакан пива, -- ответил Холмс,
дергая колокольчик. -- Я был слишком занят и совершенно забыл о
еде. Вероятно, сегодня вечером у меня будет еще больше хлопот.
Кстати, доктор, мне понадобится ваше содействие.
-- Буду очень рад.
-- Вы не боитесь нарушать законы?
-- Ничуть.
-- И опасность ареста вас не пугает?
-- Ради хорошего дела готов и на это.
-- О, дело великолепное!
-- В таком случае, я к вашим услугам.
-- Я был уверен, что могу на вас положиться.
-- Но что вы задумали?
-- Когда миссис Тернер принесет ужин, я вам все объясню...
Теперь, -- сказал он, жадно накидываясь на скромную пищу,
приготовленную экономкой, -- я должен во время еды обсудить с
вами все дело, потому что времени у меня осталось мало. Сейчас
без малого пять часов. Через два часа мы должны быть на месте.
Мисс Ирэн или, скорее, миссис, возвращается со своей прогулки в
семь часов. Мы должны быть у Брайони-лодж, чтобы встретить ее.
-- Что же дальше?
-- А это предоставьте мне. Я уже подготовил то, что должно
произойти. Я настаиваю только на одном: что бы ни случилось--
не вмешивайтесь. Вы понимаете?
-- Я должен быть нейтрален?
-- Вот именно. Не делать ничего. Вероятно, получится
небольшая неприятность. Не вмешивайтесь. Кончится тем, что меня
отнесут в дом. Через четыре или пять минут откроют окно
гостиной. Вы должны стать поближе к этому открытому окну.
-- Хорошо.
-- Вы должны наблюдать за мною, потому что я буду у вас на
виду.
-- Хорошо.
-- И когда я подниму руку -- вот так, -- вы бросите в
комнату то, что я вам дам для этой цели, и в то же время
