-- Сюда! Сюда! Они в аллее для игры в кегли! -- кричал
незнакомец, продираясь сквозь кусты. -- Собаки, трусливые
собаки! За мной, джентльмены! Поздно! Поздно! Клянусь всем
святым, что поздно!
Кусты неожиданно расступились, и мы очутились на
прелестной лужайке. На противоположном ее конце, под сенью
могучего дуба, расположилось необычайное трио. Наша клиентка
прислонилась к дереву, видимо, теряя сознание; рот у нее был
завязан платком. Перед ней, расставив ноги, стоял свирепого
вида молодой человек с бульдожьим лицом и рыжими усами. Одной
рукой он подбоченился, в другой держал хлыст, весь его облик
выражал презрительный вызов. Между ними находился пожилой
человек с седой бородой; поверх его легкого шерстяного костюма
была накинута сутана. По-видимому, он только что совершил обряд
бракосочетания, потому что положил библию в карман как раз в ту
минуту, когда мы появились. В виде шутовского поздравления он
похлопал негодяя жениха по плечу.
-- Они обвенчаны! -- мог лишь выговорить я.
-- Вперед! -- закричал наш проводник и помчался через
лужайку, а Холмс и я за ним.
Когда мы приблизились, молодая дама, боясь упасть,
судорожно схватилась за дерево. Уильямсон, бывший священник,
поклонился нам с издевательской вежливостью, а негодяй Вудли
важно выступил вперед. Он хохотал в восторге от своей проделки.
-- Сними бороду, Боб, -- сказал он, -- я тебя сразу узнал.
Ты и твои друзья примчались как раз вовремя, для того, чтобы я
мог представить вам миссис Вудли.
Ответ нашего спутника был неожиданным. Он сорвал с себя
бороду -- она действительно была приставной -- и с яростью
отшвырнул ее прочь. Оказалось, что у него продолговатое,
нездорового цвета, чисто выбритое лицо.
-- Да, я Боб Каррутерс, -- сказал он, прицелившись из
пистолета в Вудли, который наступал на него, угрожающе
размахивая хлыстом. -- И я сделаю все, чтобы смыть оскорбление,
нанесенное этой девушке, даже если меня за это повесят. Я
сказал тебе, негодяй, что с тобой будет, если ты не оставишь ее
в покое, и, клянусь господом богом, я сдержу свое слово!
-- Но ты опоздал, голубчик. Она моя жена!
-- Не жена, а вдова!
Раздался выстрел, и я увидел, как на жилете Вудли вдруг
выступило и расплылось кровавое пятно. Он завертелся на месте и
рухнул навзничь; смертельная бледность вдруг покрыла пятнами
его отвратительное, кирпичного цвета лицо. Старый Уильямсон,
так и не снявший сутаны, разразился при этом такими
ругательствами, каких я никогда еще не слышал, и тоже выхватил
револьвер, но Холмс опередил его, направив на него дуло своего
оружия.
-- Довольно, -- резко сказал мой друг. -- Бросьте
револьвер! Уотсон, подберите его. Так, приставьте к его голове.
Благодарю вас. А вы, Каррутерс, дайте ваш револьвер мне. Хватит
кровопролития. Давайте, давайте его сюда!
-- Кто вы такой?
-- Шерлок Холмс.
-- Не может быть!
-- Я вижу, вам известно мое имя. Тем лучше. Я буду
представлять официальную полицию впредь до ее прибытия. Эй вы,
послушайте! -- закричал он испуганному конюху, который появился
на краю лужайки, под деревьями. -- Подите сюда. Возьмите вот
эту записку и гоните вовсю в Фарнем. -- Он написал несколько
слов на листке своего блокнота. -- Отдайте это начальнику
полицейского участка. А пока вместо него я.
Могучий ум Холмса и его воля теперь управляли этой
трагической сценой, все остальные участники лишь подчинялись
ему. Уильямсон и Каррутерс отнесли раненого Вудли в дом, в то
время как я предложил руку испуганной девушке. Раненого
положили на кровать, и по просьбе Холмса я осмотрел его. Я
нашел Холмса в увешанной старинными гобеленами столовой, двое
арестованных сидели против него.
-- Он будет жить, -- сказал я.
-- Что? -- вскочил на ноги Каррутерс. -- Я пойду наверх и
прикончу его. Не хотите ли вы сказать, что эта девушка, этот
ангел будет на всю жизнь прикована к этому чудовищу Джеку
Вудли?
-- На этот счет можете не беспокоиться, -- сказал Холмс.
-- Есть по крайней мере две причины, в силу которых она ни в
коем случае не будет его женой. Прежде всего мы поставим вопрос
о том, имел ли мистер Уильямсон право венчать.
-- Я принял сан, -- сказал старый негодяй.
-- Которого вас потом лишили.
-- Священник останется священником всегда.
-- Сомневаюсь. А как насчет разрешения на заключение
брака?
-- Оно у меня в кармане.
-- В таком случае вы достали его мошенническим образом.
Как бы то ни было, венчание по принуждению -- это не венчание,
а серьезное преступление, в чем вы скоро убедитесь. Думаю, что
у вас будет по меньшей мере десять лет, чтобы обдумать это
хорошенько. Что касается вас, Каррутерс, то, право, лучше бы вы
не вынимали из кармана этот злосчастный пистолет!
-- Теперь я вижу, что вы правы, мистер Холмс. Но поймите:
я люблю эту девушку, и я впервые узнал, что значит любить.
Какие я предпринимал предосторожности, чтобы уберечь ее! И
вдруг все пошло прахом, и она оказалась во власти самого
свирепого негодяя в Южной Африке, имя которого наводит ужас на
всех от Кимберли до Иоганнесбурга. Поверите ли, мистер Холмс? С
тех пор, как эта девушка стала у меня работать, я ни разу не
отпустил ее домой одну, потому что знал о сборищах этих
негодяев. Я каждый раз садился на велосипед и сопровождал ее.
Конечно, я держался на почтительном расстоянии и, кроме того,
надевал поддельную бороду, чтобы она не узнала меня. Мисс Смит
так независима и горда, она ни за что не осталась бы работать у
меня, если бы узнала, что я всюду сопровождаю ее.
-- Почему же вы не сказали ей об опасности?
-- Потому что и в этом случае она бы покинула меня. Я
просто не мог этого сделать. Хотя она и не любила меня, для
меня было счастьем видеть ее в доме, слышать звук ее голоса.
-- Вот что, -- сказал я, -- вы называете это любовью,
мистер Каррутерс, а по-моему, это называется эгоизмом.
-- Может быть, вы и правы. Но разве любовь и эгоизм не
сопутствуют друг другу? Словом, я не мог допустить и мысли, что
она покинет меня. Кроме того, планы этих бандитов таковы, что
ей необходима была защита. Потом пришла телеграмма, и я понял,
что теперь они начнут действовать.
-- Какая телеграмма?
Каррутерс вытащил ее из кармана.
-- Вот она, -- сказал он.
Содержание телеграммы было простым и коротким:
"Старик умер".
-- Хм! -- сказал Холмс. -- Мне кажется, я вижу всю цепь
событий и понимаю, почему телеграмма сыграла роковую роль. Но
раз уж мы все равно сидим и ждем, может быть, вы расскажете
нам, что знаете.
Тут старый негодяй в сутане разразился бранью.
-- Клянусь всем святым, -- заорал он, -- если ты донесешь
на нас, Боб Каррутерс, то я сделаю с тобой то, что ты сделал с
Джеком Вудли! Насчет девчонки можешь приходить в телячий
восторг сколько душе угодно, это твое дело. Но если ты продашь
своих друзей этому фараону в штатском, будешь последней
собакой, ясно?
-- Вашему преосвященству незачем так волноваться, --
сказал Холмс, закуривая. -- Дело и так совершенно ясно, и если
я интересуюсь некоторыми детали ми, то лишь из чистой
любознательности. Впрочем, если не хотите рассказывать, то
давайте расскажу я, и тогда вы увидите, как мало вы можете
скрыть. Прежде всего, вы трое -- то есть вы, Уильямсон, вы,
Каррутерс, и Вудли -- приехали из Южной Африки в надежде на...
-- Ложь номер один! -- закричал священник. -- Я увидел их
в первый раз два месяца назад и никогда не был в Африке.
Скушайте на здоровье, дорогой мистер Не-суйте-нос-в-чужие-дела!
-- Да, мы познакомились только два месяца назад, -- сказал
Каррутерс.
-- Хорошо, значит, вы двое приехали из Африки. Его
преосвященство -- продукт отечественного производства. В Южной
Африке вы были знакомы с Ральфом Смитом. У вас были основания
предполагать, что он не протянет долго. Вы разузнали, что
наследство его должна получить племянница. Ну как, все
правильно?
Каррутерс кивнул, а Уильямсон опять разразился
проклятиями.
-- Девушка была ближайшей родственницей, и вы знали, что
дядя не оставил завещания.
-- Он не умел ни читать, ни писать, -- сказал Каррутерс.
-- Итак, вы приехали сюда вдвоем и разыскали девушку. Вы
решили, что один из вас женится на ней, а другой получит свою
долю добычи. Роль мужа должен был сыграть Вудли. Почему?
-- Мы разыграли это в карты еще на пароходе. Он выиграл.
-- Понимаю. Вы пригласили девушку к себе в качестве
гувернантки, чтобы Вудли мог ухаживать за ней. Но она быстро
раскусила этого пьяного негодяя и наотрез отказалась знать его.
А тут вы полюбили девушку, и уже поэтому вся затея должна была
провалиться. Мысль о том, что она будет принадлежать этому
негодяю, была теперь невыносима для вас.
-- Невыносима, клянусь небом, невыносима!
-- Между вами произошла ссора. Вудли, разъяренный покинул
ваш дом и принялся осуществлять свой собственный план.
-- Сдается мне, Уильямсон, что нам нечего сообщить этому
джентльмену! -- Каррутерс горько рассмеялся. -- Да, мы
поссорились. Он ударил меня, и я упал. Теперь, во всяком
случае, я с ним расквитался за это. Потом он исчез.
Познакомился с этим святым отцом. Я узнал, что они поселились в
том доме у дороги. Я чувствовал, они замышляют что-то недоброе,
и не спускал с нее глаз. Иногда я заходил к ним, чтобы
разузнать их планы. Позавчера Вудли зашел ко мне с телеграммой,
извещавшей, что Ральф Смит умер. Он спросил меня, намерен ли я
участвовать в сделке. Я сказал, что нет. Он тогда спросил,
согласен ли я жениться на ней и отдать ему долю наследства. Я
сказал, что согласен, но она этого не желает. Тогда он заявил:
"Выдадим ее за тебя замуж, а через неделю или две настроение у
нее переменится". Я сказал, что не хочу ничего делать силой. Он
стал ругаться, как последний негодяй, хотя, впрочем, он и есть
последний негодяй. Заявил, что так или иначе он своего
добьется, и ушел. В эту субботу она уезжала от меня. Я достал
коляску, чтобы садовник отвез ее на станцию, но все равно меня
одолело беспокойство, и я поехал за ней на велосипеде. Но она
уже отъехала довольно далеко, и когда я догнал коляску, было
уже поздно. Я это понял, когда в коляске вместо нее увидел вас.
Холмс встал и бросил окурок в камин.
-- Я оказался таким тупицей, Уотсон! -- сказал он. -- Вы
ведь мне сказали, что велосипедист поправлял галстук, --
помните, когда он шел по дорожке к дому. Одного этого было
достаточно, чтобы распутать всю эту историю. Так или иначе, мы
можем поздравить себя с весьма любопытным, можно сказать,
единственным в своем роде делом. Я вижу, что трое полицейских
идут по дорожке к дому, и я рад, что молодой конюх бодро
поспевает за ними. Таким образом, весьма возможно, что ни он,
ни наш весьма интересный жених не окажутся жертвами сегодняшних
приключений. Я думаю, Уотсон, вы должны сейчас обратить свое
профессиональное внимание на мисс Смит. Если же она оправилась,
то мы с удовольствием проводим ее домой к матери. Если же она
еще не совсем пришла в себя, скажите ей, что мы собираемся
послать телеграмму молодому электрику в Мидленд. Это будет
лучшим лекарством. Что касается вас, Каррутерс, то полагаю, вы
вполне заслужили прощение за ваше прежнее участие в этом
заговоре. Вот, сэр, моя карточка, и если мои показания могут
помочь вам во время суда, я к вашим услугам.
Читатель, возможно, заметил, что для меня часто бывает
