сенького, разбитного эдакого энергичного мужичонку.
Привычно взбежав по ступеням и сунув под нос вооруженному вахтеру из
новых: мальчику, вполне похожему на уже знакомых нам телохранителей, -
Алексей рванулся было к лифту, но был бесцеремонно - за рукав - вахтером
остановлен:
- Эй, мужик!
- Ну? - поневоле приостановился Алексей. - Чего надо?
- Пропуск не твой. Куда намылился-то?
- В "Интерпромтехнику". Шестой этаж, комнаты 624-630.
- К кому?
- К себе. Работаю я там!
- Чот' не похоже... Щас, разберемся. Посиди-ка пока тут, - впихнул
вахтер Алексея в маленькую служебку, щелкнул ключиком, а сам взялся за
телефон.
Хоть, уже выдержав актерский экзамен перед Порошиной, Алексей вроде
бы не нуждался в добавочных комплиментах публики, ему все-таки было нас-
только приятно, что, вместо того, чтобы скандалить, он тихонько уселся
на деревянный топчан, оставшийся еще с большевистских времен, и расплыл-
ся в довольной улыбочке.
И тут в служебку вошел Сам. Павел Самуилович.
- Он, он, - кивнул вахтеру. - Пошли... Господи! На кого ж это ты по-
хож?! - спросил уже в лифте.
- На Дусиного папочку. На будущего нашего покойного тестя. Ду-
сенька-то Электрою оказалась! Не пожалели б денег на специалистов - на
моем бы месте сейчас были. Впрочем, вряд ли... Вам бы не сыграть... Тут
гениальный актер нужен, вроде меня. Вы меня еще в этом качестве никогда
не видели? То-то!
- А это... - кивнул Паша на плешивую голову Алексея. - Выбрил, что
ли? Так ведь заметно...
- А это, Павел Самуилович, это как раз свое. Родненькое! Раньше был
паричок, а это свое, родненькое...
- Ну, ты даешь!
- Даю-даю, не без этого.
Лифт остановился, они пошли коридором.
- Кстати, Вы в курсе, кто такая Электра? Софокла читали? Ну, хоть на
спектакль, может, ходили, на Штайновский? Женщина, которая любила своего
отца. И никого больше. А я оказался - совершенная копия. Представляете:
эдакое случайное совпадение.
Пройдя через небольшую приемную и с удовольствием собрав удивленные
взоры секретарш, Алексей, сопровождающий помалкивающим Пашею, ворвался в
кабинет и с места в карьер сел к компьютеру, включил его.
- Чего тут в мое отсутствие, интересно, понаворочали? Соскучился -
сил нет!
- Значит, все-таки, захомутал? - уселся Паша за обширный собственный
стол и побарабанил по столешнице пальцами. - Давно ли? Вчера с концерта
одна возвращалась.
- А вы все к ней на концерты ходите? Скука-то какая!.. Сегодня, - по-
жал плечами Алексей. - С утра. Сейчас, небось, сидит дома, обед готовит,
меня поджидает...
- Где - дома? - мрачно осведомился Паша. - У тебя дома?
- На конспиративной квартирке, - беззаботно отмахнулся Алексей. - Но
это, - гаерски прижал к губам указательный, - большой секрет. - И тут
же, углядев что-то важное на экране, посерьезнел. - Что ж это Вы, Павел
Самуилович? Все-таки завязались с Магнитогорском? Мы ж с Вами уславлива-
лись: Каленову дорогу не переходить. Я еще жить хочу! Или это Вы с его
согласия?
- Слушай, ты, мать твою так! - вскочил Паша из-за стола, в два прыжка
оказался возле Алексея и, схватив того за грудки, буквально выдернул
из-за компьютера. - Пока еще твоей половины в деле нету, не смей давать
мне советов! Не смей!!
Там, за нетолстой стеною, секретарши и делопроизводительницы с неко-
торой оторопью прислушивались к непривычным крикам, доносящимся из каби-
нета шефа.
- Ты Порошиной занимаешься - вот и пошел вон! - и, распахнув кабинет-
ную дверь, Паша пихнул в нее Алексея.
Оказавшись в коридоре, тот привалился к стене, закрыл лицо руками и
что-то неслышное пробормотал сквозь плотно сжатые зубы.
***
Алексей пришел "домой" поздно и сильно пьяный.
На столе, в круге света от настольной лампы, дожидался его скромный
согласно возможностям, но явно любовно приготовленный ужин. Порошина,
укрывшись курткою, спала на давешнем диване тяжелым сном.
Алексей подошел к ней, постоял-посмотрел, сложил губы трубочкой и ти-
хо произнес: не то с нежностью, не то - гаерски-пародийно, он, кажется,
и сам не знал, как именно:
- Ду-ся...
***
Аснилось Певице, вернее - бредилось, словно бы идет она по людной
улице в центре Москвы. Пьяный опустившийся амбал, сопя, идет за нею.
Певица оглядывается на него раз, другой, прибавляет шагу.
Амбал не отстает...
Самое кошмарным кажется, что тротуар до отказа заполнен, прямо-таки
забит толпою людей, никому из которых нет дела ни до Певицы, ни до ее
преследователя.
Певица готова побежать, но ей стыдно самой себя, а амбал не отстает,
сопит в ухо...
А потом - сильно толкает ее прямо в слякоть обочины проезжей части.
Громко хохочет и идет себе дальше...
Троллейбус чапает мимо, на десять каких-то сантиметров не задевая Пе-
вицу, но грязным рассолом обдавая сполна.
Певица, перемазанная, встает, оглядывается растерянно.
Не к кому апеллировать, некого звать на помощь!..
Певица бежит в переулок, в другой, залетает в свой подъезд, набирает
циферки кода, вызывает лифт.
Кабина останавливалась на площадке между этажами, и Певице надо еще
спуститься на марш, чтобы добраться до двери квартиры...
...но этот марш занимают трое грязных БОМЖей, делающих гаерские
страшные рожи и не то что бы готовых причинить Певице серьезный вред, но
тоже испачкать, унизить. Один из них смачно плюет в Певицу.
Она кричит пронзительно, бросается наверх, но там стоит еще один,
поджидает...
Певица бросается в окно, проходит сквозь него - стекла только оспа-
лись - и летит над арбатским переулком, как Маргарита, оставляя где-то
там, далеко внизу, всю эту пакость и грязь...
Но лететь трудно, силы подходят к концу, следует приземлиться, что
Певица и делает и оказывается глаз на глаз с теми, давешними.
- Тю-тю-тю-тю-тю...
Удар, другой... Темно-красная, продолговатая банка из-под пива катит-
ся на певицу, словно каток, готовая раздавить, и орел, хищно расправив
крылья, взлетает с этикетки, готовый выклевать Певице глаза...
***
В это же приблизительно время в большом профессорском доме, простор-
ном, многокомнатном и многокоридорном, уставленном старинными шкафами с
книгами, увешанном разными экзотическими сувенирами, картинами и фотог-
рафиями, среди которых было несколько фотографий Алексея в разном воз-
расте, раздался телефонный звонок. Пожилая холеная дама взяла трубку.
***
- Софья Станиславна? - сказал Паша на другом конце провода. - Добрый
вечер. Это Павел говорит. Не разбудил? - и, выслушав достаточно длинный
отрицательный ответ на свой, в общем-то, вполне дежурный вопрос, задал
следующий, ответ на который, впрочем, тоже знал почти наверняка: - Алек-
сея, конечно, нету?
***
- Он где-то по делам, на несколько дней. Я думала - Вы-то уж знаете.
Но звонит регулярно. Спрашивает, что ему передавали?
В дверях появился отец Алексея, стал, слушая...
***
- Передайте, пожалуйста, чтобы, по-первых, он по возможности срочно
связался со мною... - Паша помолчал, наливаясь кровью, - и, во-вторых...
что я извиняюсь за сегодняшнее свое... хамство. Спасибо, Софья Станисла-
вовна, Николаю Венедиктовичу - мой поклон...
***
Судя по состоянию лица Певицы - свежему и даже без следа синяков -
времени с ночного инцидента прошло достаточно много, никак не меньше не-
дели. Судя же по свету в глазах - времени беззаботного и даже, возможно,
счастливого.
Она сидела в глубоком кожаном кресле на Лехином чердаке, поджав под
себя укрытые клетчатым пледом ноги, и читала маленький томик стихов. Сам
Леха возился неподалеку со старинной фисгармонией. Молчаливая эта сцена
тянулась достаточно долго, давая зрителю понять, что этой паре не впер-
вой проводить так целые часы и что ни один при этом не скучает и не
чувствует себя обязанным развлекать другого.
Леха, наконец, установил снятую на время ремонта крышку, сел к фис-
гармонии поудобнее, нажал на педали-меха и выдал бурный пассаж из Бахо-
вой прелюдии. Певица подняла-повернула голову.
- Вот, Дусенька, - сказал Леха. - Ты ж все-таки музыкантша. Нельзя
тебе долго без инструмента. Пользуйся. Репетируй. Играй на здоровье.
Певица улыбнулась.
- Спасибо, Леша.
- Э, ничего, - махнул Леха рукою. - Я ее все равно чинить собирал-
ся...
- Я возвращаюсь домой, Леша. Вот буквально через два часа, чтоб не
стемнело.
Леха чуть пожал плечами:
- Как знаешь... Я тебе с самого начала говорил: хочешь - живи,
сколько хочешь. Не хочешь... - и пустил многоточие.
- Не в том дело, Лешенька, хочу или не хочу. Не хочу, если сказать
честно.
- Ну так и оставайся, - встрял Леха, хотя Певица явно не закончила
фразу.
- ...а в том, что возвращаться ндо. Завтра с утра у меня репетиция с
оркестром. Послезавтра - концерт. В понедельник - поездка на пять дней.
Я вроде бы как взяла отпуск, а сейчас - продолжение жизни. Знаешь, как
пишут в журналах? Продолжение - следует.
Певица спрыгнула с кресла, подошла к Лехе, стала с ним совсем-совсем
рядом, заглянула, по сравнению с ним маленькая, в его глаза.
- Помнишь, я тебе говорила, что ты похож на моего отца. Я сперва по-
думала - показалось, так не бывает, не может быть. Но чем дольше мы жили
с тобой, - улыбнулась, почувствовав некоторую двусмысленность, которой,
впрочем, в виду не имела, - тем больше я убеждалась, что это так. Па-
па... папа был лучшим человеком на земле. Единственным близким мне чело-
веком. Единственным человеком, которого я любила. И который любил меня.
О, знаешь! - он был грешник... пил... Но он был... живой и добрый. Впро-
чем, я не о том. Ты вот обругал Порошину, а потом сказал, что ко мне это
не относится. Потому что я... - снова улыбнулась - человек. Это показа-
лось так вроде бы смешно... А на самом деле оказалось правдой. Ты знаешь
- я ведь много-много лет - одна. Совсем одна. Ну, то есть, были, конеч-
но, какие-то... люди... Но это... так. И вот тут, с тобою, я поняла -
почему одна. Ты помог мне понять. Волей-неволей, судьбою, что ли... хо-
тя, чего греха таить, я и сама этого хотела... с детства... с трех
лет... я - звезда. А кто рискнет подойти к звезде? Очень определенные
люди. Тоже артисты. Администраторы. Ну и... эти вот... начальство... А в
последнее время - богачи. Вот меж ними я и крутилась. Не дашь же в газе-
ту диогеново объявление: "Ищу человека!" И вот эта ночная история...
Ты... И - пожалуйста. Ты только не подумай, ради Бога! - спохватилась,
имея, должно быть в виду: "Не подумай, что вешаюсь на шею".
- Я не подумаю, не волнуйся, - ласково сказал Леха и погладил Певицу
по голове. Та прижалась к нему, потом встала на цыпочки и поцеловала. В
щеку.
- Ну вот, - отскочили и подчеркнуто озабоченно принялась за сборы,
хоть и непонятно было: чего там, собственно, собирать.
- Я тебя провожу, - сказал Леха.
- А можно на прощанье еще раз глянуть на твою Москву?
***
Услужебного подъезда их поджидала "девятка" Певицы: вымытая, сверкаю-
щая, на четырех вполне надутых колесах.
- Что это? - восхищенно поразилась Певица. - Откуда, как?
Сияющий Леха скромно потупил глаза:
- А чего сложного? Я ж видел - ты на своих двоих домой шла...
- Как - видел? - чуть насторожилась Певица.
- Н-ну... то есть... то есть, понял, когда тебя увидел. Вот. Ну, вы-
яснил, где у тебя был концерт... Подъехал. Ты уж прости - временно спер
из курточки права там, ключи... Для сюрприза. Вот и все. Да ты садись,
садись, заводи. Пусть прогревается...
- Ой, Леша, - едва не бросилась певица ему на шею. - Ты знаешь, как я
ее боюсь?! - кивнула на "девятку". Что-нибудь там сменить, починить...
- Ну а чего? И правильно, - отозвался Леха. - Не бабское это дело.
***
- Не зайдете? Кофе выпить... И вообще, посмтрите, как живу, - предло-
жила, открывая дверь в свою квартиру, Певица Лехе так... просительно,
