ловою: просто пристально глядела на деревянного.
Он съел и эту безответность и продолжил.
- Я знаю, что Ваш следующий концерт почти аж через месяц. А я три го-
да никакого себе отпуска не позволял. А теперь вот, - чуть кивнул, не
обернувшись, головою назад, в сторону молодого в смокинге, - заимел,
слава Богу, вполне заслуживающего доверия заместителя. - Поехали в Крым.
Поживем, покупаемся... Я обещаю быть абсолютным джентльменом...
Молодой снова приулыбнулся - одними глазами.
- Если Вас смущает, - продолжил Паша, - что Вы будете как бы... на
содержании... Вы можете оплатить дорогу там, жизнь... Хотя это - совсем
смешно. При моих доходах. Если за это время Вы останетесь при своем мне-
нии относительно меня...
- Не Вас, не Вас, Паша! Себя! - перебила Певица, которой было уже и
стыдно, и неловко, она уже и держать себя в руках по-настоящему не могла
- так разозлила ее нелепая безвыходность ситуации.
- Ну, пусть себя. Ладно, - неискренне согласился деревянный. - Тогда
я обещаю Вам оставить Вас в покое. Раз навсегда.
- А иначе - так и будете корзины таскать? - поинтересовалась Певица.
- И аплодировать торчком?
- А иначе - буду, - упрямо, как бык, склонил голову на плохо гнущей-
ся, кровью налитой шее, Паша.
- Если б Вы, Паша, - попыталась удержать себя в руках Певица, - были
не из тех, кто когда-то... давным-давно... прорывался на мои концерты...
если б, знакомясь со мною, вы не показали мне мой собственный автог-
раф... Господи, не будем говорить, скольколетней давности... - замолчала
Певица, должно быть, эти минувшие времена и припоминая...
- То что тогда? - поинтересовался с некоторой не то обидой, не то уг-
розою Паша.
Певица вернулась в сейчас.
- Тогда я сказала бы Вам: пошел вон!
- Даже так?! - спросил Паша через тяжелую паузу.
Певица утвердительно прикрыла глаза: так, дескать, так!
Паша резко вышел из гримерки, хлопнув за собою дверью, так что едва
не прибил ею своего заслуживающего доверия заместителя.
Певица сидела перед зеркалом-трельяжем, не зная, плакать ей или улы-
баться. Потом оторвала кусок лигнина и провела по лицу, еще не вполне
свободному от грима.
Дверь гримерки распахнулась, явив Пашу.
- Между прочим, - в совсем каком-то детском, мальчишеском запале ска-
зал он, - Государь Император пожаловал меня графским титулом!
И снова хлопнул дверью...
- В казино, - буркнул Паша, когда они со вторым смокингом уселись на
заднее сиденье "Мерседеса"; двое бандитов устроились на передних: один -
за рулем. Молодой нажал на кнопочку, под действием которой опустилось
стекло между передней частью салона и задней.
- Ну, а представьте себе на минутку, - сказал, - что она согласилась
бы. - Что б Вы сказали Вашей глубокоуважаемой супруге Ниночке? Я имею в
виду не поездку в Крым, а дальше? Неужто развелись бы? И женились на По-
рошиной? Оно, конечно, понимаю, - престижно. Только думаю, что иметь та-
кую жену - чистый ад. Невооруженным глазом видно: истеричка. Скан-
дальная, капризная истеричка. Артистки в жены не годятся в принципе: она
права.
- Заткнись, - буркнул Паша.
- Зря Вы, шеф, мне грубите. Я ведь гордый. А без меня Вы прогорите в
полгода. Вот честное пионерское.
Помолчали.
За окнами текла слякотная Москва.
- Могли бы отбрить меня потоньше. Пообиднее. Сказать, например, что
она на меня даже не глянула. Так... мазнула мимо, как по манекену... Но
Вы этого даже не заметили. Потому - оказались вынуждены грубить...
Между тем впереди, за звуконепроницаемым стеклом шел скупой разговор
и между юными бандитами.
- Мне, конечно, все равно, - сказал из них тот, который не вел маши-
ну, - но все-таки она слишком уж наглая. Поучить бы. А то никто ей,
вишь, не нужен.
- Предложи, - кивнул головою в сторону перегородки тот, который вел.
- Толку, - не согласился первый. - В благородного играет, - и тоже
слегка кивнул на перегородку, обозначив, кто именно играет в благородно-
го. - Граф... Ты просто братану своему скажи. Пусть с дружками погоняет
ее маленько. Толку от него больше все равно никакого. Алкаш... Вхожу в
долю.
То ли обиженный за братана, то ли не увлекшись задачей, тот, который
вел, сказал:
- Вот еще, в долю! Лично мне на все это насрать. И на бабу на эту, и
на шефа...
- Ладно, - отозвался тот, который не вел. - Про шефа будем считать,
что я не слышал. Сотни твоему братану на такое дело хватит?
Тот, который вел, скорчил неопределенную гримасу, которую тот, кото-
рый не вел, счел за гримасу согласия:
- В общем, заказываю! - и полез в карман за сотней.
***
- Игра сделана, ставок больше нет! - Шарик вылетел навстречу диску,
попрыгал по лункам и замер совсем в другом месте, чем предполагал Паша.
Тот же, кто помоложе, Алексей, три четверти фишек, пододвинутых очарова-
тельной крупьершей, крашеной, очень коротко остриженной блондинкой в
форменном вишневом блейзере, спрятал в карман, остальные снова поставил.
На последнюю четверть.
Паша полез в свой карман - там осталось две жалкие фишки.
- Одолжи! - протянул требовательную руку Алексею.
Тот пожал плечами, протянул целую горсть.
Паша взял несколько, поставил на 13.
- Игра сделана, ставок больше нет!
И снова - кучка, пододвинутая к Алексею. И снова - Паша в нулях. И
снова - протянул руку.
- Так мы минут через двадцать останемся голыми, - шепнул Алексей с
ядовитой улыбкой.
- Я проигрываю свои деньги, - налился кровью уязвленный Паша, крах-
мальная манишка которого была уже сильно изломана и залита вином. - Все,
что взял у тебя - верну!
- И свои, и нет, - ответил Алексей. - Деньги в деле. Что же касается
Вашей зарплаты - Вы ее просадили до конца года минут сорок назад.
Паша еще сильнее, хоть казалось, что дальше уже некуда, налился
кровью, готовый взорваться и подбирая слова пооскорбительней.
- Ставьте на черное, на вторую четверть и на девятнадцать, - не дал
ему этой возможности Алексей, протягивая горсть фишек. - На девятнадцать
- не больше десятки. Так, для азарта...
Паша сыграл желваками, но поставил так, как велел Алексей.
- Проиграю, - сказал, - этот долг не верну.
- Больше тогда не получите, - снова пожал Алексей плечами. А сам пос-
тавил аккуратную стопочку фишек как раз на девятнадцать.
- Игра сделана, ставок больше нет!
И шарик скакнул именно на девятнадцать...
- Все, хватит! Пошли! - буквально насильно оттащил Алексей Пашу от
стола, когда выигранные фишки были собраны.
Они двинулись к бару, сопровождаемые тенями-телохранителями, а место
у рулетки тут же втянуло в себя следующих желающих испытать судьбу.
- Ему - сухой мартини, мне - Манхэттен, - заказал Паша. - Сколько там
я тебе задолжал? - высыпал на стойку пригоршню фишек, и, пока Алексей
отсчитывал, попытался разразиться философской сентенцией:
- Три вещи все-таки невозможно купить за деньги...
- Молодость, - чуть пародийно начал перечислять за него Алексей.
- Молодость можно, - перебил Паша. - В определенном смысле. А в опре-
деленном - не нужно, ибо...
- ...ибо каждый возраст имеет свои преимущества, - снова не без из-
девки закончил за него фразу Алексей.
- Да, именно - каждый, - подтвердил Паша, то ли не заметив, погружен-
ный в мысли, подначку, то ли решив ее проигнорировать. - Талант, - стал
загибать пальцы. - Удачу. И любовь, - и присосался к стакану.
- Ну, талант вы, положим, уже купили. И на мой взгляд - не слишком
даже дорого, - ткнул Алексей пальцем себе в грудь.
- Тебе, что ли, оклад прибавить?
- Это всегда безвредно, - не отказался Алексей, - но сейчас я имел в
виду другое. Что же касается удачи... - слегка задумался. - Если вы под
удачей имеете в виду то, что случилось сейчас на рулетке...
- Н-ну, не только... - лениво возразил Паша.
- И даже если "не только"! Удача - это глаз, расчет, опыт... дер-
зость. Вера в себя. И внимательное наблюдение за законами жизни. Как фи-
зической, так и социально-психологической. Вы же инженер в прошлом. О,
да! По теории вероятностей монета упадет пятьдесят раз орлом, пятьдесят
- решкой. Но это - некая абстрактная монета. Которых в природе не быва-
ет. Конкретная же - из-за всяких там неровностей, шероховатостей, литей-
ных раковин - сорок на шестьдесят. Также и рулеточный шарик. Будьте наб-
людательны. К тому же у крупьерши был протежер... Заметили - такой...
блондинчик. И она давала ему советы. Вот и все! С удачей...
- А как же девятнадцать?
- Девятнадцать - это да, - согласился Алексей. - Девятнадцать - не
рассчитаешь. Тут уж точно - внутренний голос. Но слушать его надо только
тогда, когда... когда карман и без того полон. Это, так сказать, приз
судьбы за спокойную расчетливость. А уж коль мы заговорили про любовь...
То есть, Вы заговорили... То вся эта история с Порошиной к любви никако-
го отношения не имеет. Всю жизнь, в инженерской своей нищете, мечтали Вы
о реванше! И вот - взяли! А что? Хозяин жизни. Ваш "Мерседес" покруче
любой "чайки" выйдет. Квартира, в которой прежний московский мэр и не
мечтал жить. Заграничные поездки - сколько влезет. Дачка рядом с генсе-
ковской. И вот еще бы артисточку! Ту самую, из юношеской мечты... Вот
был бы реванш полный. Вы правда на ее концерты сквозь милицию прорыва-
лись? Автограф с боя брали? Да-а... А мечта как раз и не дается! Отсюда
и свежайшая философская сентенция, что, дескать, любовь не купить. Ку-
пить, Павел Самуилович, купить! Вполне купить! Надо только быть при
средствах...
Паша хотел было возразить, но Алексей не дал ему и рта раскрыть.
- Которые не всегда - голые деньги. Сам по себе миллион, миллион,
миллион алых роз срабатывает не всегда... В скобочках замечу, что, запо-
лучи Вы Порошину, все равно не было бы у Вас ни ощущения счастья, ни
ощущения даже взятого у большевиков реванша. Уверяю. Жизнь происходит
сегодня, только сегодня... Помните, песенка была? - запел Алексей дурным
пародийным голосом. - Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он
называется жизнь...
- Но у нее и правда - никого нету. Сто лет - одна, - сказал Паша. - Я
самым серьезным образом проверял. Дочка с внучкой живут совсем отдельно.
Видятся с ней дважды в год, по большим праздникам. Прошлый раз она со
мной совсем не так говорила, - взгрустнул пьяненький Паша. - Я потому и
решился... сегодня... с этой дачей... с Крымом... Она в прошлый раз го-
ворила мне, что уже - мертвая. Поет, мол - и в этом все остатки ее жиз-
ни... А в перерывах между концертами впадает в анабиоз...
- Извлекает электричество, гладя кота? - перехватил Алексей. - Смот-
рит телевизор? Детективы читает? Это ей все кажется, Павел Самуилович,
кажется! Хотите пари? - глаз Алексея вспыхнул вдруг дьявольским блеском,
так что Паша переспросил.
- Пари?
Алексей извлек из внутреннего кармана микроскопический компьютер,
открыл, понажимал на кнопочки, приборматывая:
- Сейчас у нас, значит, самое начало февраля... Месяц на подготовку.
В середине марта - знакомимся. Чтоб как кошка - не меньше, чем три меся-
ца. С оттяжкой...
- Что - как кошка? - спросил Паша.
- Влюбилась, влюбилась, - отмахнулся Алексей, весь в расчетах. - Это
значит - середина июня. Ну, и пара месяцев на подготовку: платье там за-
казать, квартиру подремонтировать. Церковь... В общем, - оторвался, на-
конец, от кнопочек, - если мы с Вами сейчас заключаем пари, я обвенчаюсь
с Вашей Порошиной не позже первого сентября. В Крыму как раз - начало
бархатного сезона, - глянул мечтательно куда-то вдаль ввысь. - И никогда
еще не венчался! Забавно. А Вы - шафером. Только имейте в виду: пари бу-
дет очень жесткое!
- Это что ж получается: месть с моей стороны? - поинтересовался Паша
после значительной паузы и доброго глотка Манхэттена, прямо из стакана,
минуя соломинку.
- Что вы! - слегка закривлялся Алексей. - Как Вы могли такое поду-
