мать?! Вы ж - бла-ар-р-роднейший человек! С моей стороны, с моей! Мне,
может, не понравилось, что она взглядом по мне мазнула, в упор не увиде-
ла.
- При чем тут тогда я? - спросил Паша.
- Н-ну - не хотите - не надо, - пожал Алексей плечами и закрыл
компьютерчик, спрятал в карман. - Еще мартини, пожалуйста, - обратился к
бармену. - Разве чтоб выяснить, продается любовь или нет. То есть - по-
купается. Помните анекдот, про автобусную экскурсию по Парижу? Справа,
говорит экскурсовод, Эйфелева башня, слева - женщины, которые продаются.
Едут дальше. Слева, продолжает экскурсовод, Булонский лес, справа - жен-
щины, которые продаются. Едут дальше. Впереди, поясняет экскурсовод,
бульвар Монмартр. Слева и справа... Знаю-знаю, перебивает один из экс-
курсантов. Женщины, которые продаются. А есть ли, интересно, у Вас в Па-
риже женщины, которые не продаются? Разумеется, отвечает экскурсовод.
Только они очень дорого стоят.
- Смешно, - сказал Паша мрачно и присосался к очередному манхэттену.
- Не понимаю, - отсосал Алексей глоток своего сухого мартини. - Как
Вы пьете эту липкую, сладкую дрянь?
- И чего ж ты хочешь взамен? - вопросом на вопрос ответил Павел, ус-
тавив в приятеля-заместителя совершенно трезвый, довольно тяжелый
взгляд.
- Ну, во-первых, - беззаботно ответил Алексей, - адресок. Нашей дочки
с внучкой, - пояснил на вопросительный взгляд начальства.
- Так. Дальше, - сказал Паша.
- Дальше?.. - Алексей кивком пальца, не оборачиваясь, точно зная, что
они на месте, подозвал одного из телохранителей, шепнул ему на ухо
что-то вроде "там, в бардачке, в Мерседесе", тот тут же исчез, и Алексей
продолжил: - Дальше - служебная командировка в Крым. Вам придется Ваш
отпуск отложить еще на годик-другой, поскольку я еду туда... получается
что по делу. Вы ведь сказали, что Порошина крымчанка. Из Севастополя?
Паша кивнул.
- Ключи от дачки, разумеется. Чтоб по гостиницам зря не мотаться, да
и денег казенных не тратить. Дачка-то ведь все равно пустует.
- Дальше...
- Оплата некоторых услуг некоторых специалистов.
- Кого-кого? - переспросил Паша.
- А Вы думали - я ей тоже корзины роз таскать буду? Нет уж, Павел Са-
муилович. Дело серьезное. Все должно быть по науке. Психолога, социоло-
га... Да вы не бойтесь: это по нынешним временам совсем не дорого. Вам
секретарша дороже обходится.
- Дальше, - прервал Паша: каждое его "дальше" становилось все мрач-
нее, все раздраженнее и решительнее.
- Свободное посещение фирмы - на время проведения эксперимента, -
Алексей же, напротив, все более расходился в эдакой гаерской разухабис-
тости. - Сами понимаете: дело потребует времени. Тоже ведь пытались: не
новичок...
- Дальше!!
- Ну а дальше чего? Дальше, собственно, гонорар. Или, точнее сказать,
ставка: Вы ж мне не задание даете - мы пари заключаем. Правильно говорю?
- Ну так сколько?
Будь на месте Алексея кто другой: менее дерзкий, менее пьяный, меньше
знающий своего шефа, - он, пожалуй, предпочел бы уйти от вопроса, прер-
вать разговор и чесать отсюда куда подальше.
- Дачку Вашу, крымскую. Нам с Дусей очень кстати будет: на ее родину
ездить...
- С Дусей?
- Невеста все-таки. Да. Дачку и половину дела.
Наступила пауза, которую разрядил вернувшийся телохранитель - передал
Алексею принесенную из "мерседесовского" бардачка магнитофонную кассету.
- У-гу, - кивнул Алексей и телохранитель растворился во тьме, из ко-
торой только что материализовался.
- Про дачку понимаю, - ответил, наконец, Паша. - А зачем тебе полови-
на дела? Сам же всегда говорил, как это все скучно... Бизнес...
- А это уж не Ваша печаль, - отозвался Алексей. - Продам. Театрик
открою. Или кино гениальное сниму. На "Золотого Льва". Знаете: приз та-
кой есть: "Золотой Лев". Не зря все-таки ВГИК кончал. Лучший кинематог-
рафический институт современности!
- Годится! - сказал Паша, словно выставив на тринадцать горку фишек.
- А если проиграешь?
- Н-ну... - пожал Алексей плечами. - Проиграю - что с меня взять?
Проиграю - буду работать на Вас до старости.
- Нет, дружок, - сказал Паша мрачно. - Проиграешь... - и раздавил в
руке высокий узкий стакан из-под манхэттена. - Пусть будет как с той
ставочкой... На девятнадцать. Только сразу и все! Без тылов и предвари-
тельных подготовок.
Осколки впились в Пашину руку, кровь потекла на крахмальный манжет.
- О'кей, - ответил Алексей. - Бумаги! - щелкнул пальцами в сторону
бармена. - Два листа. И копирку. Так сходи-принеси! - прикрикнул на раз-
веденные руки. - Эй! - окликнул.- А пока вот поставь это, - протянул
принесенную телохранителем магнитофонную кассетку. - Кровью подписы-
ваться будем? - нагло кивнул на залитую кровью Пашину руку. - Или у но-
тариуса заверять?
- Мы с тобой оба знаем, как с должников получать, - ответил Паша. -
Так что ни крови не надо, ни нотариуса...
Последние его слова потонули в звуках очередной Порошинской песни,
врубленной услужливым барменом со спрятанного под стойкою магнитофона,
завершив таким образом пусть несколько затянувшийся, но достаточно, на-
деется автор, напряженный пролог и дав подложку под титры картины.
***
Они закончились раньше, чем Певица допела, так что мы успели захва-
тить хвостик песни в синхроне, увидеть очередной зал, много более скром-
ный, чем предыдущий, окинуть беглым взглядом очень похожую на предыдущую
публику и заметить в одном из дальних рядов деревянного, накрахмаленного
Пашу и подпирающего стенку телохранителя-шофера.
***
Второй тем временем трудился на улице, возле служебного хода: ворова-
то приоглядываясь, однако, стараясь держаться уверенно-независимо, подо-
шел к вишневой "девятке" и вогнал в каждое из четырех ее колес длинное
шило, в последнем, четвертом, обломив его лезвие, а сам впрыгнул в "тое-
ту", в которой и мотора не глушил, и, отъехав к ближайшему двору, занял
позицию, удобную для тайного наблюдения.
***
Маленькая, незаметная, вышла Певица через служебный с портпледом в
вытянутой руке, и несколько поклонников, дожидавшихся ее на улице, про-
пустили мимо глаз, не способные даже допустить, что это - она, только
что блиставшая на подмостках в сверкающем, ослепительно белом наряде.
Певица подошла к машине, сунула в дверцу ключик и обнаружила, что ле-
вое переднее колесо спустило.
Певица выругалась довольно грубо, хоть и себе под нос, бросила
портплед на заднее сиденье, полезла в багажник за домкратом, но по пути
обнаружила, что спущены и три остальные камеры.
Певица прикусила губу, провела ладонью по лбу так сильно, словно со-
биралась сорвать с него кожу - сдерживала себя от готовой взорваться ис-
терики.
И тут, набирая скорость, вывернул из-за угла "мерседес", на заднем
сиденьи которого расположился квадратный деревянный человек в смокинге.
Бандит в "тоете" при виде "мерседеса" глубоко вжался в сиденье, опус-
тил голову, продемонстрировав таким образом, что не Пашино задание вы-
полнял, коля шины "девятки".
"Мерседес" резко затормозил и лихо подкатил задним ходом к "девятке"
Певицы.
Водитель выскочил, оббежал машину и распахнул дверь, из которой важно
вышел деревянный, квадратный Паша.
- Евдокия Евгеньевна, - обратился к Певице. - У Вас, я вижу, неприят-
ности. Подвезти? А, может, он вот, - кивнул Паша на своего водителя, -
быстренько заклеит?
- Спасибо, Паша. У меня от ваших любезностей уже голова трещит... По-
езжайте.
Квадратный постоял, решая: обидеться или проявить некоторую настойчи-
вость.
Певица прервала его раздумья резким дублем последней фразы:
- Поезжайте, я сказала! Видеть вас не могу!
Квадратный Паша запунцовелся и плюхнулся в свой "мерседес", который
тут же и рванул с места.
Певица заплакала...
...хлопнула дверцей...
...выбежала на дорогу - ловить машину...
...которая подвернулась почти сразу.
Второй тронул свою "тоету" вслед, снял трубку рации, нажал там на
что-то и сказал:
- Выехала. На зеленой тачке... ММТ 34-12.
***
Другой молодой бандит, по стилю вполне подобный первому, и тут уже
различие в чертах лица теряло какое бы то ни было значение, отозвался в
такую же рацию.
- О'кей, понял! - и глянул на часы.
Он сидел за рулем японского микроавтобуса, приткнувшегося в уголке
арбатского переулка, между двумя сугробами заледеневшего, подтаявшего,
черного весеннего снега.
Мартовская Москва была очень уж противна: в грязи, в лужах, в кучах
черных наледей, ухабах, заборах; щерилась выбитыми стеклами поставленных
на ремонт особнячков...
Бандит выбрался из микроавтобуса, обошел его, открыл задние воротца:
- Вперед, пацаны!
Пацаны - трое пареньков из тех, что наголо выстригают затылки и всем
брюкам предпочитают полуспортивные-полупижамные с яркими лампасами по
швам, сыпанули из микроавтобуса и растворились в промозглой тьме подво-
ротни.
Не торопясь, но и временя зря не теряя, бандит извлек из микроавтобу-
са желто-красный запретительный знак, в просторечии именуемый кирпичом,
на металлической стойке, и, пройдя с ним десяток метров, установил прямо
посреди въезда в небольшой переулок. Сам вернулся в микроавтобус, сбро-
сил куртку, вязаную шапку, кроссовки и оделся ментом. Извлек полосатую
палочку и пошел на угол...
***
- Направо, - сказала Певица водилю. - И еще раз направо. Ага... И вот
сюда.
Водила выполнял сухие приказы Певицы, стараясь как можно меньше попа-
дать в асфальтовые рытвины и лужи, под которыми неизвестно что крылось,
но тут резко затормозил.
- Кирпич, - сказал, уткнувшись в пятью минутами назад установленный
бандитом знак.
- Странно, - сказала Певица. - Три часа назад его здесь не было. А, -
махнула рукою, - ничего, поезжайте! Штраф за мой счет.
- Тут штрафом не отделаешься, - не соглашаясь, помотал головою водила
и кивнул в направлении прикинувшегося ментом бандита. - Видите - пасет.
Давайте лучше с другого конца.
- Нету тут другого конца! - раздражилась Певица. - Забор! Ремонт!
Вечный ремонт!!! Ладно, Бог с вами, - и, сунув водителю несколько денеж-
ных бумажек, вышла, хлопнула дверцею, углубилась в переулок.
Такси отъехало.
Как бы мент, расстегивая на ходу шинель, скрылся в микроавтобусе,
взял уоки-токи:
- Идет...
***
Трое бритоголовых, таившихся в подворотне, приняли сообщение.
Один чуть привысунулся и увидел вдалеке маленькую женскую фигурку,
стремительно преодолевавшую безлюдную протяженность переулка. Мотнул го-
ловою, и третий исчез в глубине подворотни с тем, чтобы, когда первые
двое выступят навстречу Певице, вынырнуть из арки сзади и перекрыть путь
к возможному бегству.
- Тю-тю-тю-тю-тю... - выступил первый наперерез женщине и сделал ко-
зу. - Какая хорошенькая девочка!..
Певица оглянулась и увидела третьего.
- Да что вы, ребята, - сказала. - Я уж давно... бабушка...
***
Темная мужская фигура, потягивая пиво "Bayerokt" из высокой тем-
но-красной банки, стояла у окна лестничной площадки в парадном напротив
и наблюдала сцену.
Там какое-то время длились кошки-мышки, потом - пронзительный женский
крик, тут же прерванный ударом... И началось жесткое, жестокое избиение
женщины троими бугаями...
***
"Раковая шейка" - милицейский патруль, - медленно продвигаясь переул-
ками, чуть притормозила.
- Кричат вроде? - прислушался сидевший за рулем сержант и врубил пе-
редачу. - Ишь, говноеды, чо делают, - показал напарникам на стоящий при
въезде в переулок "кирпич". - Движение все организовывают... - и сплюнул
в окно, снова прислушался. - Как, тихо? - сверил свое впечатление с впе-
чатлением товарищей.
- Тихо, - успокоил с заднего сиденья мент и погладил автомат.
- Поехали, - сказал третий.
"Раковая шейка" медленно проехала по переулку: уже совершенно пусто-
