- Не уеду, - ответила Ирина твердо. - Сама - не уеду.
- Еще как уедешь! - возразила Натэла Серапионовна. - И не просто уе-
дешь, а приведешь мужика, устроишь, чтобы Тамаз застал тебя! не беспо-
койся: он - не убьет! - застал и выгнал! к ебеней матери!
- Да вы! - поразилась Ирина. - Вы! сумасшедшая!
- Я?! - расхохоталась Натэла Серапионовна.
- Сумасшедшая, - тихо повторила Ирина: не свекрови уже - себе.
- Не-ет, милочка! Я очень даже нормальная. Реваз Ираклиевич собрал
все подробности насчет тех десяти тысяч!
- Каких еще тысяч? - удивилась Ирина.
- Таких, что ты вымогала у Тамаза в Пицунде. Ты в тбилисской тюрьме
еще не бывала?
- Десять тысяч?.. Вымогала?.. - Ирина опустилась на стул.
- Вот, смотри! - достала Натэла Серапионовна бумажку из сумочки, по-
махала над Ириною в высоко вытянутой руке. - У меня есть документы! Та-
мазик попросил эти деньги откупиться от абхазов. А Реваз Ираклиевич все
выяснил: это ты с него требовала, ты!
!Красные купюры закружились, полетели, как ржавые листья, во тьме, то
и дело высвечиваемые пронзительным сиянием маяка; Тамаз шел по базару,
осыпая Ирину лепестками роз!
- Хорошо, Натэла Серапионовна, - сказала Ирина. - Я подумаю. Только
оставьте меня сейчас одну.
Свекровь пикнула электронными часами:
- Сегодня среда? В понедельник передаю документы следователю. - И,
задержавшись на мгновенье в дверях, произнесла эдак проникновенно: - И
послушай моего доброго совета, милочка: никогда никого не лови больше на
смерть. Это грех. Кощунство. Ах, да!.. - как будто вдруг вспомнила. - Ты
ж некрещеная!
- Откуда вы знаете?! - простонала Ирина.
- Как откуда? - спросила свекровь так наивно, как только сумела. -
Конечно, от Тамазика.
И ушла.
Все плыло у Ирины перед глазами! Она вытащила из-под кровати чемодан,
сумку, стала, как сомнамбула, бросать в них одно, другое! Приостанови-
лась на мгновенье, огляделась в задумчивости. Взяла банан-двухкассетник.
Включила. Ожила мелодия, та самая, под которую добиралась Ирина от Сиби-
ри до Грузии.
Снова принялась было за сборы, но вернулась к магнитофону, поставила
на пол, посреди комнаты, присела на корточки. Вырубила музыку, нажала на
красную кнопку записи. Сказала:
- Тамазик, я еду домой: надо выписаться, попрощаться, вообще: уладить
дела. Сам знаешь: все у нас с тобою случилось так! внезапно. Позвони мне
туда. Я вернусь, как только позовешь. Мой телефон: два ноль два двадцать
два. Смешной телефон, правда?
Ирина думала, что бы добавить еще, пленка вертелась беззвучно, но тут
внизу хлопнули дверцы подъехавшего автомобиля.
Ирина глянула в окно: Тамаз с приятелем извлекали из багажника уни-
версала огромный макет храма, возвращенный с конкурса. Водитель помогал
изнутри.
Ирина засуетилась: бросила в чемодан какое-то платье, побежала в
спальню снимать гобелен!
Храм уже стоял у подъезда, мужчины прилаживались поднять его, чтоб
нести. Ирина поняла, что ничего больше не успеет, так и оставила гобелен
повисшим на угловом гвоздике. Наскоро щелкнула чемоданными замочками,
дернула сумочную молнию, накинула пальто, сунула в карман шапку. Выско-
чила на площадку.
Храм полз, надвигаясь по ближнему пролету, но, слава Богу, загоражи-
вал Ирину от Тамаза. Ирина скакнула бесшумно на верхнюю площадку, осто-
рожненько перегнулась через перила, увидела, как вплывает храм в мас-
терскую!
Когда дверь захлопнулась, легко и быстро сбежала вниз.
Выбралась из такси. Достала вещи. Пошла в здание. На мгновенье задер-
жалась в дверях, обернулась.
Обернулась и от кассового окошечка в самый момент, когда нужно было
отдавать за билет деньги, и - последней входя в загон на досмотр, и -
едва удерживаясь на крайней ступеньке аэродромного автобуса, и даже - на
верхней площадке трапа, раздражая подгоняющую не задерживать стюардессу.
Тамаза не было.
21.12.90
В родном городке снегу успело навалить столько, что Ирина едва проб-
ралась к полуподвальному оконцу междугородной.
- Ой, Ирка, - выскочила Тамарка, - какие дела! Явилась - не запыли-
лась! Ну ты, подруга, даешь! Щас чаю поставлю.
Ирина вытащила два пузыря "Сибирской".
- Ну ты даешь! - повторила Тамарка. - Щас, сядем тихонечко. Связи не-
ту. Тишина-покой! - чай, закусочка, стакан - все это между прочим, в
процессе разговора. - Ну чо ты, где, говори, давно приехала?
- Я сейчас, Тамарка, княгиня, - сказала Ирина.
- Ну? Треплешься!
- Зуб даю. Княгиня Авхледиани. Во, смотри, - и протянула подруге сви-
детельство о браке.
- Ой, Ирка! Ну давай, давай, рассказывай! Умру щас! - и Тамарка, вы-
терев руки о юбку, осторожно тронула иринину кофточку.
- Из Парижа. Хочешь померить? - Ирина принялась расстегивать пугови-
цы.
- Ой! - запунцовелась Тамарка и надела кофточку, осмотрела себя.
- Нравится? - спросила Ирина. - Дарю, - и набросила на голые плечи
облезлое тамаркино.
- Чо, обалдела? - не поверила та.
- Да у меня таких! - соврала Ирина, чьи вещи остались в Тбилиси ско-
рее всего навсегда.
- Ой, подруга! Ну, я теперь!.. - не находила Тамарка слов.
- Я, в общем, тут временно, - как-то само собою взяла Ирина подружкин
тон, стиль. - За мною муж должен приехать!
- Правда-правда. Постой, послушай. Вот. Я, значит, домой, а там уже
забито. В моей комнате зять спит. Ну, племянники. В общем, я - в театр,
а Толя уволился. Помнишь - Анатолий Иванович, из Ленинграда?
- Ага. Псих такой. По крыше бегал.
- Вот. Меня на его место позвали. И комнату. Знаешь - театральная об-
щага, рядом с перчаточкой?
- Ой, а зачем тебе? Место, комната, если муж?
- Постой, расскажу. Ты слушай. А он мне, в общем, должен звонить. По
сестрину телефону. Сечешь?
- Ну? - продемонстрировала Тамарка, что сечет не очень.
- Междугородные все через вас проходят?
- Ну.
- Ну вот ты, и девочкам тоже скажи, что, если из Тбилиси будет чо по
алькиному номеру, чтоб поговорили, записали чо передать. Ну, и мне в те-
атр или я там загляну! Просекаешь?
- Ага. А чо это за тайны за такие?
- Никакие, подруга, не тайны. На зятя нарвется! Я ж машину папину
продала!
- Машину? Ну ты, подруга, даешь!.. У него-то, небось, у твоего князя
машин этих!
!Слова растворились, растаяли!
!Одна бутылка уже опустела, переполовинилась другая!
- !а у них, понимаешь, подруга, такие обычаи. Отец с кинжалом, страш-
ный! Я, говорит, тебя прокляну! А Тамазик меня так к себе прижимает, лю-
бовь, говорит, сильнее проклятия!
- Здрово!..
!И вот: по последнему глоточку осталось на донышках стаканв!
- !я, значит, сто, а Тамазик с ними дерется. Одного бросил, другого!
- Каратэ, да?
- Ага. Чо-то вроде. И тут тачка подкатывает!
- Ага! - открывает Тамарка рот. - И чо дальше?
- Тамазик вынимает пачку денег!
!Так и досидели они, наверное, до самого утра.
27.12.90
Шла "Дама с камелиями"! Народу в зале собралось средне, впрочем, жен-
щины постарше и девицы пострашнее всхлипывали, утирались платочками, не
в силах спокойно перенести сцену объяснения Маргариты с отцом сожителя.
Ирина сидела надо всеми, в звукобудке, и в нужных местах давала вердиевы
скрипочки.
Охнула дверь. Ирина медленно-медленно, боясь и надеясь, надеясь и бо-
ясь, повернула голову.
Это был, конечно, Тамаз: парижский, на колесиках, чемодан в руке, во-
рох роз - в другой.
- Ой! - сказала Ирина и заплакала.
- Вот, - кивнул Тамаз на чемодан. - Платья твои привез.
В пустом и почти темном зрительном зале - только рваные клочья туск-
лого дежурного света едва долетали со сцены - сидели, держась за руки,
Тамаз и Ирина. Порожняя шампанская бутылка, стаканы - рядышком, на полу;
на соседнем кресле - ворох цветов.
Рабочие, переговариваясь матом, разбирали декорацию. Ирина полушепта-
ла, задышливо, как в бреду:
- Поверь, поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, Тамазик. Я никогда ни в
чем тебя не обвиню. Человек, когда он взваливает на себя что-то, рассчи-
тывает силы. Хоть интуитивно. Ты знал, что я должна умереть, тебя хвати-
ло бы на два года для любого сопротивления!
- Неправда, - так же шепотом, лихорадочно возразил Тамаз. - Я первый
раз сделал тебе предложение, когда ничего не знал!
- Нет-нет, не перебивай, это не так, это не так! Ты сделал предложе-
ние. Но ничем бы это не кончилось. Ведь все были против: друзья, родите-
ли! Ничем бы и не кончилось - вот и все!
- Кончилось бы, кончилось! - убеждал Тамаз.
- Вот именно - кончилось бы! - поймала Ирина возлюбленного на не-
вольном каламбуре. - А тут на два года! Я и сама такая ж. Мне, когда
поставили диагноз, предложили операцию - я почему отказалась? Тоже -
рассчитывала силы. Знала, что умереть - мне их хватит, а вот бороться за
жизнь! Человек не обязан быть железным. Подвиг - это мгновенная концент-
рация духа. Во всяком случае - ограниченная во времени!
- Почему мы сидим здсь?
- А ты что? - чувствовалось: Ирина задаст сейчас главный вопрос, - ты
приехал! надолго?
- Навсегда, - твердо ответил Тамаз. - Если тебе плохо в Тбилиси!
- Нет, Тамазик, нет! - продолжала бить Ирину лихорадка. - Я благодар-
на за твой приезд. Но это тоже только хорошие намерения. Родные, друзья!
Работа, в конце концов!..
!Разговор казался бесконечным, ходил кругами, поэтому, когда мы уви-
дели наших героев бредущими зимними ночными улицами - беззащитные цветы
на морозе, парижское чудище на вязнущих в снегу колесиках: очень эффект-
но! - выяснилось, что продолжается он как бы с той самой точки, с того
самого многоточия, на котором оставили мы его в зале:
- !Тбилиси сказка, Страна Чудес, Зазеркалье! Но маленькую Алису туда
не пропишут!
- Как не пропишут?! Как, то есть, не пропишут?!
- Подожди, подожди, миленький! Я не в том смысле. Да хоть бы и в том.
Натэла Скорпионовна!
- Зачем ты ее так назвала?!
- Извини, Тамазик, само сорвалось. И ты прав, что одернул. Это твоя
мать! Ты здесь все равно не выживешь!
- Совсем меня презираешь, да? Не считаешь мужчиной?
- Считаю, миленький, считаю. Я верю: ты способен на все. Ради меня,
ради любви! Ради своей гордости. Но ты сломаешься тут, один, и я никогда
себе этого не прощу.
- Как один? А ты?
- А я не в счет. Я - с минусом. Меня самое надо поддерживать!
!Фигурки уменьшались, таяли. Слова затихали!
У подъезда поджидал квадратный Васечка.
- Эй, парень, - сказал Тамазу. - Отойдем? А ты, Ира! давай. Давай-да-
вай отсюдова!
- Васечка! - бросилась к нему перепуганная Ирина. - Это ж муж мой!
Оставь нас, пожалуйста, в покое!
- Я сказал: чеши! Я тебя предупреждал? Предупреждал, спрашиваю?
- Тамаз, не надо! - крикнула Ирина. - Не связывайся! Беги! - и кивну-
ла на дверь парадной. - Я его подержу!
Но тут и сам Тамаз прикрикнул:
- Уйди-уйди! Подожди в подъезде! Ну! Кому сказано?!
- Если что с ним случится, Васечка! - тихо произнесла Ирина.
- Слушай, - добавил Тамаз. - Кто тебя просит за меня заступаться, а?
Я тебе кто: ребенок? женщина?! Уйди!..
Ирина убежала в парадную.
Тамаз пошел на Васечку.
Ирина бросила цветы на заплеванный пол, принялась трезвонить, кулач-
ком колотить во все двери подряд. И, перелетая на второй этаж, увидела
мельком в окне, как блеснул зайчик предподъездного фонаря на полоске от-
точенной стали, которою ударяет Васечка Тамаза.
У Ирины буквально отнялись ноги, и Тамаз успел уже осесть, а Васечка
подчеркнуто спокойным шагом полураствориться в темноте, пока она нашла в
себе силы выбежать на улицу, броситься к супругу.
На первом этаже одна из дверей, наконец, отворилась. Заспанный мордо-
ворот в трусах высунул голову:
- Эй, кто тут народ будоражит?!
- Ты что, правда спала с ним? - Тамаз приоткрыл глаза, приходя в себя
после шока, и это были первые его слова!
28.12.90
Вымыв и с психопатической тщательностью вытерев руки, сопровождаемый
