на спинку аскетичного деревянного кресла, спокойно сидел наверху, в до-
ме, у письменного стола и заполнял стандартные бланки вызывных допросных
повесток: вписывал фамилии, сверяясь с карточками из каталожного ящика,
проставлял дату и время, тут же делая пометки на перекидном календаре
1990 года, а адрес "Ул. Дзержинского, 14" аккуратно зачеркивал, чтобы
вместо вписать: "Пос. Стахановец, ул. Садовая, 6"!
Сребровласый английский джентльмен, чьего платья легко коснулась рука
благородной бедности, Полковник появился из подземелья метрополитена
прямо возле Известного Здания, фасад которого и предстояло миновать. У
Главного Подъезда ласково, почти неслышно урчал мотором лаково-серый
"ЗИЛ", поджидая, должно быть, кого-то из Самого Высокого Начальства. И
действительно: не дошел Полковник до "ЗИЛа" всего десяток шагов, как тя-
желая дверь Подъезда отворилась адъютантом, и Важный В Штатском просле-
довал к лимузину. Полковник замер, замер и Важный В Штатском: на мгно-
венье или, во всяком случае, ровно на столько, сколько понадобилось об-
меняться пронзительными, как в кино про Штирлица, взглядами. Часовые
напряглись, адъютант сунул руку под мышку.
"ЗИЛ" мягко отплыл, часовые опали. Полковник плюнул под ноги, растер
плевок подошвою и пошел к Пушечной, на углу которой остановился и, обер-
нувшись на Известное Здание, достал из папочки пачку давешних повесток.
На ощупь, но аккуратно, словно глядя, отправил одну за другою в мрачное
чрево почтового ящика с раскрашенным гербом державы, которой не остава-
лось и полутора лет жизни.
На углу Кузнецкого десятка два человек торговали газетками ДС и ка-
ких-то еще Блоков, Союзов, Партий! Разного пола и возраста, на посторон-
ний, непрофессиональный взгляд ничего между собой общего не имеющие,
продавцы, безусловно, принадлежали к совершенно определенному клану,
описать который Полковник возможно бы и не взялся, но любого представи-
теля которого почуял бы за версту, а как минимум один из последних ока-
зался Полковнику и прямо знакомым, что и подтвердил-продемонстрировал
как-то слишком уж, как-то чересчур независимым отворотом в ответ на пол-
ковничий кивок. Полковник, впрочем, отнюдь не счел для себя унизительным
сделать к знакомцу шаг-другой, достать рубль и потянуться к газетке:
- Неужто не узнаете?
- Отчего же, - не вдруг отозвался Газетный Продавец. - Просто считаю
ниже своего достоинства! - и не нашелся как закончить гордую, однако,
несколько суетливую фразу.
- Эх! - посетовал Полковник, разворачивая газетку и пробегая взглядом
жирный заголовок ЗЛОДЕЯНИЯ КГБ и подзаголовок помельче: Страшная прием-
ная. - Всегда б вам столько независимости!
Дээсовец помрачнел, посуровел, передвинул пачку товара куда-то за
спину. Полковник нежно дотронулся до локтя Газетного Продавца. Продавец
одеревенел и безропотно повлекся рядом. А Полковник, всего два-три ша-
га-то и пройдя, остановился у ничем не примечательной двери и положил на
нее ладонь, словно впитывая идущую сквозь дерево радиацию.
- Вот здесь она и была, эта самая страшная приемная. Справочная!
Голосом Полковника владела глубокая печаль, и Газетный Продавец вышел
из ступора, отстранился весьма агрессивно и, оглянувшись по сторонам,
сказал-спросил подчеркнуто громко:
- Запугиваете?
- Вас запугаешь, как же! - едва не покатился Полковник со смеху.
Ирония, однако, пропала даром: Дээсовец исчез, как бы растворился в
воздухе. Полковник, впрочем, не слишком обескураженный этим обстоя-
тельством, двинулся дальше в толпе Кузнецкого, отмечая взглядом то тут,
то там расклеенные листовки. Посреди бурлящего книжного рынка остановил-
ся на минутку, повертел в руках Набокова, Солженицына, Бродского, поин-
тересовался ценами.
Вдруг среди жучков произошло шевеление, рынок в мгновение как-то сам
собою рассосался. Полковник обернулся: приближался милицейский наряд.
- Старший лейтенант! - подчеркнуто громко окликнул Полковник возглав-
ляющего наряд Сержанта и неудержимо весело спросил: - Перешли в милицию?
Да еще с таким понижением?!
Якобы Сержант пробуравил Полковника серым взглядом и бросил через гу-
бу:
- Паяц!..
В рифму к тому, дачному, подвалу спустился Полковник по крутой щерба-
той лестнице флигеля Рождественского монастыря и оказался в столярной
мастерской.
- Иннокентий Всеволодович! - вскочил с табурета навстречу вошедшему
хозяин: пьяненький, но очень интеллигентный, в синем таком, застиранном,
аккуратно выглаженном халатике.
- Николай Юрьевич, - здороваясь, склонил голову Полковник.
Дышащий на ладан черно-белый телевизор доносил сквозь сетку помех
очередное заседание сессии Верховного Совета. Депутат с горящим взором
страстно защищал Свободу Печати (с двух больших букв)! Мужчины постояли
минутку молча, внимая оратору, потом Полковник, очевидно соскучившись,
прервал паузу:
- Готово?
- А как же, Иннокентий Всеволодович! Мы ведь уславливались. А слово
джентльмена! - засуетился Столяр: надел очочки из халатного кармашка,
полез за верстак, извлекая стопку обструганных, проморенных, лакирован-
ных дощечек. - Вот так соберете, - принялся прилаживать одну дощечку к
другой. - Вот так! И вот сюда - клеем!
- Спасибо, спасибо, Николай Юрьевич, - прервал Полковник. - Не пер-
вый, слава Богу. Знаю, - и открыл дипломат, где дожидалась момента гоно-
рарный пузырь.
- Шестой сундук, сундук еще не полный? - вопросительно-улыбчиво пошу-
тил пьяненький хозяин.
Шутка явно не понравилась гостю: он мгновенно подобрался, взгляд сде-
лался жестким, тяжелым. Поставив бутылку на верстак, собрав дощечки под
мышку, Полковник сухо кивнул и направился к выходу. Но Столяр преградил
дорогу: обида высвободила механизм нетрезвой храбрости:
- Нет уж, постойте, Иннокентий Всеволодович! Не надо со мною так,
будто эта бутылка! Не за бутылку я на вас работаю! И раньше работал - не
за бутылку. Когда вы меня в свои пакости втравили! жучки ставить! микро-
фоны в табуретные ножки монтировать! Тут, может! - повертел Столяр ла-
дошкою, - тут, может, обида! сладость падения! А вы! Вас ведь прежде моя
сообразительность очень даже устраивала! умение с полнамека! Прямые-то
приказы вы не очень любили отдавать! А сейчас дурачок удобнее? Который
поверит, что вы решили на старости лет составить каталог домашней библи-
отеки? Я из уважения трепещу вас, полковник, - возвысил Столяр голос до
пламенно-риторических интонаций. - А отнюдь не! Куда меня ниже этого
подвала запрут? Может быть, честь? - расхохотался смешному словечку. -
Это вон этого, - кивнул через плечо на Парламентария С Экрана. - А я уж
все! стабилизировался.
Полковник выслушал монолог молча, но, судя по примирительному резюме,
с пониманием:
- Найдется кое-что и на этого.
- Вы уж не сердитесь, Иннокентий Всеволодович, - услышав примири-
тельную нотку, вернулся Столяр к привычной уважительности. - Только так
тоже нельзя, - и, подойдя к верстаку, откупорил водку. - Я тоже все-таки
человек. А бутылка что? Бутылка - это!
Сейчас Полковнику уже неловко было уйти вот так просто, и он едва ли
не с ужасом наблюдал, как разливает Столяр жидкость по двум подозри-
тельным стаканам, как освобождает от липнущего к нему, неотдираемого,
так что траурным ногтем приходится выколупывать, станиоля плавленый сы-
рок, разламывает надвое:
- Прошу, Иннокентий Всеволодович, - пришлось приблизиться, взять с
верстака и поднять стакан, - но труд скрыть брезгливость Полковник решил
себе не давать:
- Сопьетесь вы, Николай Юрьевич! Вот ей-Богу - сопьетесь!
Возле гостиницы "Москва" волновалась толпа народа человек эдак на
сто. Полковник остановился, с ироническим любопытством читая плакаты
насчет турок-месхетинцев, насчет беженцев-армян, насчет какого-то про-
винциального начальства, и тут подкатила "Волга". Деловитая, подтянутая,
целеустремленная, недурная собою, с красным эмалевым флажком на лацкане
серого, изящно скроенного под скромный пиджака, вышла Дама-Депутат в
сопровождении двоих шестерок и смело ступила в народ. Полковник по слу-
чаю оказался на ее пути.
- Здравствуйте, Иннокентий Всеволодович, - автоматически, машинально
поздоровалась как-то вдруг сникшая, сдувшаяся Дама.
- Добрый день, Александра Александровна, - несколько криво улыбнулся
Полковник.
- Меня поджидаете? - ужас нарисовался в депутатских глазах.
- Сегодня - нет.
- А-а! - с явным облегчением выдохнула Депутатка. - Очень рада,
оч-чень! - Она, конечно, имела в виду соврать, что рада была встрече, но
достаточно забавно получилось, что рада, что "сегодня нет", и Полковник
с удовольствием отметил эту забавность. - Всего доброго, - и снова вся
подобравшись, обретя уверенность, вклинилась в толпу, тут же обступившую
ее с надеждами!
Выйдя из лифта, Полковник неловко поместил под одну руку и дипломат,
и каталожные дощечки, а другою на ходу выкапывал из глубокого брючного
кармана, из-под полы плаща связку ключей. Замок щелкнул, дверь подалась,
но недалеко, удержанная цепочкою. Посыпавшиеся дощечки усугубили раздра-
жение Полковника, выразившееся в слишком уж настойчивом, нетерпели-
во-прерывистом звуке звонка. Полковник давил на кнопку до тех пор, пока
раскрасневшаяся, возбужденная, смущенная, не появилась в дверной щели
Прелестная И Юная Девушка, одетая одним легким халатиком - и тем явно
наброшенным только что, впопыхах.
- Ой! Полковник! А что, разве сегодня уже вторник? Господи!
- Так вот и будешь разговаривать, через цепочку? - мрачно поинтересо-
вался Полковник, собирая, коленопреклоненный, дощечки.
- Полковник, миленький! - Прелестная И Юная выскользнула на площадку
и повисла на Полковнике, в результате чего дощечки снова оказались на
полу. - Полковник, я совсем с ума съехала! Влюбилась как дура! Как поло-
умная! Ты не сердись, ладно! Он хороший, правда-правда! Таких теперь не
бывает. Он! он! хороший!
Снова собрав дощечки, размягченный поцелуями внучки, однако изо всех
сил стараясь сохранить видимость суровости, Полковник взялся за дверную
ручку.
- Полковник, любименький! - повисла Прелестница на нем. - Не обижай-
ся, пожалуйста! Не заходи, а! Я обед тебе все равно не приготовила!
Полковник сделался мрачен по-настоящему, застыл на миг и, решительным
движением плеча отстранив с дороги внучку, зашагал к лифту. Прелестница
бросилась вослед, и полы взлетели, распахнулись, подтвердив нашу догад-
ку, что под халатом ничего на Внучке нету.
- Ты не прав, полковник, слышишь?! Просто такой момент. Неужто ты хо-
чешь увидеть его! смущенным? Подавить, да? Чтоб он всегда при тебе?! Он
ведь не виноват: это я ошиблась. Я с ума съехала - и пропустила вторник.
Я пообещала ему, что мы будем одни, совсем одни, что никто не придет. Мы
завтра к тебе заявимся, правда-правда. Вы познакомитесь. Честь по чести.
Коньяку выпьете. Он тебе обязательно понравится. Ну полковник, слышишь,
а?!
Полковник стоял лицом к лифтовой дверце, ждал кабину и на внучкины
горячие речи внешне не реагировал. Из-за двери квартиры робко, однако, в
полной готовности броситься на защиту подруги, выглядывал Юноша немногим
старше Прелестницы. Рука его нервно застегивала пуговки на рубахе.
Лифт, наконец, явился. Полковник шагнул в него и нажал кнопку, так и
не обернувшись. Когда дверцы за спиною схлопнулись, Полковник выпустил
из рук и дощечки, и дипломат, закрыл глаза ладонью, словно от спазма го-
ловной боли, и буквально простонал:
- Господи! второго раза я не-пе-ре-не-су!
Вывески на дверях не было, окна-витрины плотно зашторены изнутри. Де-
сятка полтора стариков и старух - так казалось в массе, на первый
взгляд: возможно, из-за некоторого неуловимого стандарта в одежде; в
действительности же встречались тут люди и вполне крепкие, никак не
старше шестидесяти, да вот хоть бы и наш Полковник, - терпеливо ожидали
