опутаны, в мертвые глаза рыбы заглядывают... а ты сидишь около, кудри
его черепаховым гребнем чешешь, сказки сирен ему нашептываешь... Нереида
совсем по-девичьи фыркает. - Ну вы там, в Лицее, совсем сбрендили. Ро-
мантики перекушали. Я понимаю - литература, Шиллер, Пушкин, Жуковский...
Но химию-то ты в школе учила? Какой песочек, какие водоросли? Ты что, не
знаешь? Кости в морской воде растворяются! И скоро растечется твой Мат-
вей в мировом океане, и в каждой капле будет он... Не могу отдать тебе
его, присматривать надо было лучше, сестра.
Сзади захрустела галька, и чей-то молодой веселый голос спросил иг-
риво:
- Купаемся? Как вода, девочки? Не боитесь - водяной утащит? Эх, был
бы я Нептуном, обязательно таких красавиц похитил...
Он немного пьян, случайный ночной ловелас, но не настолько, чтобы не
видеть, как презрительно смеряла его взглядом нереида, как развернулась
от берега и, взбивая хвостом пену, канула в черную глубину.
Он секунду смотрит ей вслед, распахнув рот, а потом шарахается, как
заяц, и убегает прочь с тоненьким пронзительным верещанием.
Присматривать лучше надо было... Ах, как ты права, моя зеленоокая
сестра! Я повинна в этой смерти. Держать надо моцартов, спасать надо мо-
цартов!
Спасать... Вот я сейчас все брошу и начну вязать Дару носки, кипя-
тить молочко с инжиром для Стаса - он вчера подкашливал, доставать дрова
на зиму Санечке, чтоб ему хорошо творилось на его веранде. А что делать?
Придется доставать. И уголь тоже...
Женить бы их, стервецов! Да кто за них пойдет, неприкаянных моих го-
ремык. Написать, что ли, служебную записку в ректорат Лицея? Так, мол,
итак: требуется моцартам персональная опека. Даешь специальный факультет
- ковать кадры под девизом: "Каждому мастеру - персональную Маргариту!"
Во цирк начнется. Да и, честно говоря, Маргарит жалко.
Комсомольскому богу лет двадцать семь, у него синие глаза и ехидная
улыбка. Он грызет карандаш и недоверчиво меня разглядывает. А я, скромно
натянув юбку на колени и опустив глаза, читаю ему вполне академическую
лекцию о современной поэзии, авангарде, андерграунде, метафоризме, под-
водя его к пониманию того очевидного факта, что все эти экзотические
фрукты произрастают не только в столицах.
Наконец инструктор обкома ЛКСМ бросает карандаш и говорит:
- А ну ее, эту тягомотину. Пошли мороженое есть. Ни фига себе. Съев
с явным удовольствием двойную порцию фруктового, инструктор заявил:
- К делу. Семинар этот мы потянем. Союз писателей тоже какие-то
деньжата даст. Да и сами можем заработать. Запросто. Смотри: семинар ра-
ботает три дня. Потом делаем пять, скажем, бригад, и пусть себе выступа-
ют! Часовой концертик - на телевизорном заводе, на сельхозмаше, в совхо-
зе... Так сказать, встречи молодых поэтов с трудящейся общественностью.
Поняла?
- Еще как... А по результатам семинара сборник выпустим!
- Хм... а вот это ты сама договаривайся. У них там в издательстве
нравы странные, я в эту Парфию не суюсь.
- Но обком поддержит?
- А что я могу? Ну напишу я тебе бумажку, напишу. Так, мол, и так,
областной семинар и тэ дэ... Но! Инструктор поднял длинный изящный па-
лец: - Все тексты мне на стол через неделю. Программу семинара - тоже. А
ты как думала?! Список приглашенных. Сценарий выступления каждой брига-
ды. Кандидатуры руководителей. И... хорошо бы кого-нибудь из Москвы.
Сможешь? - И это все через неделю?
- Что?! Да я за неделю... - комсомольский бог задохнулся так вырази-
тельно, что я поняла: господь непозволительно долго возился, создавая
наш мир.
Как ни странно, за неделю я все успела. Даже вырвать твердое обеща-
ние одного весьма известного московского критика. Правда, это было как
раз не самое трудное - кто откажется съездить за казенный счет в сентяб-
ре в наши виноградные Палестины. Ну, конечно, пришлось просить помощи у
Лицея. Там слегка встревожились - не резво ли начинаю? Выслушали мои до-
воды и поинтересовались, завтракала ли я сегодня. А действительно...
Впрочем, мне скоро вообще пришлось отменить всякие завтраки, обеды и
ужины. Вы никогда не пытались организовать литературный семинар на юге в
конце бархатного сезона? Ну, то есть заказать жилье - я не говорю гости-
ницу, это нереально! - питание, автобусы, зал для дискуссий, культурную
программу, обратные билеты участникам?
Словом, встречая на вокзале первую компанию юных дарований, я слегка
пошатывалась - и вовсе не от волнения. Прошлую ночь спать не пришлось,
надо было срочно исправлять сценарий концерта на сельхозмаше. Завтрак
мне отменил этот бешеный инструктор, примчавшись за сценарием в семь ут-
ра и вместе с машинописными экземплярами прихватив меня. В обкоме добрая
секретарша угостила меня ирисками. Обеденное время было посвящено скан-
далу с директором мотеля, который почему-то соглашался разместить только
тридцать четыре человека, а мне дозарезу нужно было поселить тридцать
пять! А к ужину есть мне попросту расхотелось.
Как всегда, в мотеле произошла какая-то накладка, и к ночи у меня в
мансарде обретались пять поэтов, два драматурга, эссеист и критикесса.
Одно спасение, что спать все равно никто не собирался (где бы это я их
разместила, интересно?), а собирались они трепаться до утра под чай с
пряниками. Кешка летал легкой ласточкой в магазин, к мамаше за стульями,
за большим чайником, на угол за квасом, в обком, к Стасу, в мотель. Ка-
жется, весь этот бедлам с умными разговорами ему здорово нравился. Без
Кешки я бы просто зашилась. И, наконец, надо же было оставить кого-то на
хозяйстве, когда мне пришлось ехать в аэропорт заполночь - встречать
московское светило.
Светило это еще то оказалось. Оно с отсутствующим видом вышло из
тамбура аэровокзала, остановилось, кинув к ногам роскошный крокодиловый
"дипломат", заложив руки в карманы белесых джинсов, и задумалось. Стран-
ненькое это было зрелище: посреди бурлящего южного аэропорта, в толпе
злых от недосыпа и общего безобразия людей отрешенно стоит худой длинный
человек с нездешним выражением на лице. Между прочим, стоял он так дол-
го. Я не спешила подходить - мне было любопытно наблюдать за ним, хотя
он просто встал и стоял. Как памятник неизвестному критику.
Но московским гостем заинтересовался дежурный милиционер. Тот пос-
мотрел на стража порядка, как на инопланетянина. Пришлось срочно вме-
шаться. Мило улыбаясь и щебеча, я вручила критику цветочки и повлекла
его к стоянке такси. Реплика в сторону: когда к этому светилу отечест-
венной литературы подошел старшина милиции, то столичный интеллигент с
тонкими запястьями совершенно автоматически поставил ноги в позу "Т".
Однако... Нет, и откуда это у нашей интеллигенции этакие шпанистые за-
машки?
Он пожелал узнать, куда я его, собственно говоря, везу. Я назвала
гостиницу, где под его известное имя всетаки удалось забронировать но-
мер. Он сморщил горбатый аристократический нос и обронил: - Ах вот так
вот...
И более - ни слова, кроме сухого "до свидания" после того, как ключ
от номера оказался у него в руках. Ну и подумаешь...
Такси я отпустила, пешком идти было день, темно, пустынно... словом,
я плюнула на осторожность и перенеслась в свою мансарду. Вернее, я хоте-
ла перенестись и даже начала осуществлять свое намерение. Но мой, так
сказать, эшелон оказался занят. Я с размаху врезалась в чье-то астраль-
ное тело, которое прокомментировало это событие весьма энергично. Ку-
выркнувшись в вольном эфире, я только и нашлась ответить: "Сам дурак!"
Но это был не дурак. Это был мой московский гость, которого я только
что оставила в гостинице. Он потирал коленку и смотрел на меня с любо-
пытством.
- Ну до чего нахальная девчонка, - рассудительно сказал он. - Мало
того, что она мини-юбку носит...
Ах, та-ак! Мне сразу показалось, что ногти мои стали на два санти-
метра длиннее. Но... позвольте, а он-то как оказался в моем эшелоне?!
Неужели тоже наш, лицейский? Да не похоже, ему лет сорок, когда он учил-
ся, Лицея еще не существовало. Так какого черта он шляется в астрале?
Проходной двор какой-то, уже ноги отдавливать начинают, на что это, пра-
во, похоже... Разворчаться я не успела - московский гость уютно разлегся
на лунном луче и продолжил фразу:
- ...мало того, что она мини-юбку носит, так она еще мне снится! В
этой самой юбке, кстати...
Ах, он спит! Ну-ну, бай-бай! Я тебе устрою хорошенький кошмарик... Я
запустила в его сон дюжину развратных девиц, кикимору и вампирессу, пос-
ле чего с достоинством удалилась к себе в мансарду.
А там - дым коромыслом, посуда немытая горой, критикесса и драматург
на грани дуэли, поэты пишут буриме, Кешка прикорнул в углу.
- Па-адъем, золотая рота! Мыться, бриться, одеваться! И чтоб тихо
мне, как зайчики!
С утра "зайчиков" расселили в мотеле, приняли еще две делегации,
назначили открытие семинара на пять часов.
В мотеле и поймал меня комсомольский бог. Внимательно рассмотрел
осунувшееся после второй бессонной ночи лицо и с этаким намеком поинте-
ресовался: - А где же наш московский мэтр? - А я знаю? Скорее всего,
дрыхнет в гостинице. - Да? Так ты пойди на бульвар, полюбопытствуй, как
он дрыхнет. И вообще, можешь плюнуть на всю эту самодеятельность, но
мэтра мне паси!
Это прозвучало уже мне в спину. Я неслась на бульвар, который в на-
шем городе занимает ровно один погонный километр. Но если ты не можешь
вызвонить человека или застукать его по месту службы - иди вечером на
бульвар. За десять минут найдешь того, кто тебе нужен и гораздо больше
тех, на кого б глаза не смотрели.
Мэтр, естественно, оказался там. Он сменил свои линялые джинсы на
белые шорты Сен-Тропез и нахальную маечку. Пестрый шейный платок хорошо
гармонировал с льдистыми серыми глазами. Между прочим, у него оказались
красивые ноги. И он до странности был похож на Кешку...
За эту мысль я на себя разозлилась. А потом разозлилась на него. По-
тому что на скамейке возле томного мэтра сидели две знакомые мне журна-
листочки из местной молодежи и таяли, как мороженое парафе в их изящных
пальчиках. Мэтр, как принято сейчас выражаться, "вешал лапшу" на уши де-
вочкам из провинции. А девочек этих можно спокойно сбрасывать на захват
Пентагона. Гарантия - через три дня блок НАТО развалится.
Впрочем, девочек сдуло ветром по мановению моей руки. Они обе тороп-
ливо - подозрительно торопливо! - бросились ко мне с преувеличенно ра-
достными лицами:
- Ах, Олечка! Тебя нам и нужно! Мы сейчас быстренько интервью с ор-
ганизатором и руководителем первого в нашей области литературного семи-
нара...
- Слушайте, вы, гиены пера! Ты, Катерина... а, кстати, там Нодари в
"Лакомке" кофе пьет...
Катерина моментально исчезла, проложив синий вихрь воздушного следа
своего движения в направлении кондитерского магазина "Лакомка". С юмором
магазин, чтоб вы знали. Там на витрине написано: "Бананов нет навсегда.
Зато есть пирожные. Вредно, но безумно вкусно!"
- Так, теперь ты, Лидюшка... С ума, мать, сошла, никак? Ты кому
глазки строишь? Ему сто лет в обед, женат вторым браком, четверо детей и
радикулит! Оно тебе надо?
Лилия решила, что не надо, и удалилась, независимо помахивая фотока-
мерой на тонком ремешке.
Мэтр иронически наблюдал эту сцену. Слов он слышать не мог, а что он
себе воображал - мне наплевать.
Я подошла к нему, состроив самую любезную мину. - Три тысячи извине-
ний, возможно, я нарушаю ваши планы...
Он меня прервал, поглядев сверху вниз и произнеся высокомерно: - Это
ты чепуху говоришь.
Ну и тем лучше. Можно не изображать фигуры политеса.
- ...нас ждут. Вперед, мэтр! А по дороге - маленькая экскурсия. Пос-
мотрите налево, посмотрите направо...
