и это им очень не нравилось. Дружил он с Глоссопом. К своим поразительным
открытиям он относился как-то небрежно, а гордился своим родом,
восходившим к мифической древности. Особенно оскорбил он коллег, когда в
Эджстоу приезжал де Бройль. Знаменитый физик был все время с ним, но когда
кто-то потом восторженно обмолвился об "истинном пиршестве науки", Ящер
подумал и сказал, что о науке они вроде бы и не говорили. "Хвастались
предками", - прокомментировал это Кэрри, хотя и не при Хинджесте.
- Что? Заседание? - переспросил Ящер. - С какой это стати?
- Мы обсуждали проблему Брэгдонского леса.
- Ерунда какая!
- Наверное, вы бы согласились с нашим решением.
- Какая разница, что вы там решили!
- То есть как?
- А так. Институт все равно забрал бы лес. Они это могут.
- Как странно! Нам сказали, что если мы откажемся, они переедут в
Кембридж.
Хинджест громко хмыкнул.
- Вранье. А странного я ничего не вижу. Наш колледж любит проболтать
весь день впустую. И в том, что институт превратит самое сердце Англии в
помесь американского отеля с газовым заводом, тоже нет ничего странного.
Одно мне непонятно: зачем им этот участок?
- Мы это скоро увидим.
- Вы, может, и увидите. Я - нет.
- Почему? - растерянно спросил Марк.
- С меня хватит, - Хинджест понизил голос. - Сегодня же уеду. Не
знаю, чем вы занимаетесь, но мой вам совет - езжайте назад и занимайтесь
этим дальше.
- Да? - удивился Марк. - Почему вы так думаете?
- Такому старику, как я, уже все равно, - пояснил Хинджест, - а с
вами они могут сыграть плохую шутку. Конечно, кому что нравится.
- Собственно, - заметил Марк, - я ничего еще не решил. Я даже не
знаю, что буду делать, если останусь тут.
- Вы чем занимаетесь?
- Социологией.
- Хм, - буркнул Хинджест. - Могу вам показать вашего начальника.
Некий Стил. Вон, у окна.
- Вы меня не познакомите?
- Значит, решили остаться?
- Ну, надо же мне хотя бы с ним побеседовать!
- Хорошо, - согласился Хинджест. - Дело ваше. - И крикнул: - Стил!
Стил обернулся. Он был высокий, суховатый, с длинным худым лицом, но
с толстыми губами.
- Это Стэддок, - представил Марка Хинджест. - В ваш отдел. - И
отвернулся.
- Он сказал - в мой отдел? - не сразу выговорил Стил.
- Сказать он сказал, - ответил Марк, пытаясь улыбнуться, - но сам я
не знаю. Я социолог, конечно...
- Да, отдел мой, - прервал его Стил, - только я о вас не слышал. Кто
вам говорил, что вы ко мне поступите?
- Понимаете, - пояснил Марк, - все это довольно туманно. Я сейчас
виделся с Уизером, но он ничего не объяснил.
- А к нему вы как пролезли?
- Меня представил лорд Фиверстоун.
Стил присвистнул.
- Коссер, - окликнул он веснушчатого человека. - Послушайте-ка!
Фиверстоун сгрузил вот этого нам. Повел его прямо к ИО, за моей спиной.
Здорово, а?
- Черт знает что! - возмутился Коссер, сурово глядя не на Марка, а на
Стила.
- Простите, - уже погромче и потверже вмешался Марк. - Вам
беспокоиться незачем. Это недоразумение. Я, видимо, чего-то не понял.
Собственно, я просто приехал посмотреть. Я совсем не уверен, что останусь.
Ни Стил, ни Коссер не обратили на его слова никакого внимания.
- Фиверстоуньи штучки, - сказал Коссер.
Стил обернулся к Марку.
- Я бы вам не советовал принимать всерьез то, что говорит лорд
Фиверстоун, - заметил он. - Это не его дело.
- Поймите меня, пожалуйста, - оправдывался Марк, надеясь, что не
краснеет. - Я приехал посмотреть, больше ничего. Мне все равно, получу я
здесь место или нет.
- Сами знаете, - сказал Стил Коссеру, - у нас в отделе места нет,
особенно для тех, кто не знает дела.
- Вот именно, - согласился Коссер.
- М-р Стэддок, если не ошибаюсь, - прозвучал сзади тоненький голос,
принадлежащий, однако, как оказалось, очень толстому мужчине. Марк сразу
узнал профессора Филострато, знаменитого физиолога (тем более, что тот
говорил с иностранным акцентом); года два тому назад они сидели рядом на
банкете. Марку польстило, что такой человек вспомнил его.
- Я чрезвычайно счастлив, что вы среди нас, - сказал итальянец,
ласково уводя Марка от Коссера и Стила.
- Честно говоря, - признался Марк, - я в этом не уверен. Меня привез
Фиверстоун, но потом он исчез, а Стил... Понимаете, я должен быть в его
отделе, а он ничего не знает.
- Стил! - воскликнул Филострато. - Какая нелепость! Ему скоро укажут
его место! Быть может, вы и покажете. Я читал ваши работы. Не обращайте на
него внимания, искренне вам советую.
- Я бы не хотел оказаться в ложном положении... - начал Марк.
- Послушайте меня, мой друг, - прервал его Филострато. - Оставьте эти
мысли. Поймите прежде всего, как важна ваша работа, часть нашей общей
работы. От нее зависит существование человечества. Да, среди этого сброда
вы увидите и наглость, и лукавство. Но это не должно вас трогать.
- Когда мне дадут интересную работу, - ответил Марк, - я и не буду
обращать внимания на такие вещи.
- Да, да, вы совершенно правы. Работа даже важнее, чем вы думаете. Вы
увидите это сами. Стилы и Фиверстоуны не имеют никакого значения. Если
Уизер за вас, какое вам до них дело? Слушайте только его, вы меня
понимаете? Ах, да, и еще... Не ссорьтесь с Феей. А на остальных не
обращайте никакого внимания.
- С Феей?
- Да. Ее тут зовут Фея. Пренеприятная дама, должен вам заметить!
Глава нашей полиции, у нас ведь своя; да, вот и она. Я вас познакомлю.
Мисс Хардкастл, разрешите представить вам м-ра Стэддока.
Марк почувствовал, что руку его невыносимо крепко пожала большая
женщина в короткой юбке и черном форменном кителе. Бюст ее сделал бы честь
кельнерше былых времен, но сама она казалась скорее крепкой, чем толстой.
Лицо у нее было бледное и широкое, голос - густой. Единственной данью
женственности был небрежный мазок помады на ее губах. Она жевала
незажженную сигару. Заговорив, она вынимала ее изо рта и внимательно
глядела на кончик, измазанный помадой и слюной. Кончив фразу, она снова
совала сигару в рот. Сейчас она сразу же плюхнулась в кресло, перекинула
правую ногу через ручку и устремила на Марка холодный фамильярный взгляд.
"Клик-клак" - услышала Джейн, ожидавшая за оградой. Дверь открылась,
и она увидела высокую женщину примерно своих лет.
- Здесь живет мисс Айронвуд? - обратилась к ней Джейн.
- Она вам назначила? - спросила женщина.
- Не совсем, - ответила Джейн. - Меня послал д-р Димбл. Он говорил
мне, что записываться не надо.
- Ах, вы от д-ра Димбла! - уже куда радушнее произнесла женщина. -
Это дело другое. Входите. Подождите минутку, закрою как следует. Дорожка
узкая, вы меня простите, если я пойду впереди?
Женщина повела ее по мощеной кирпичом дорожке мимо слив и яблонь.
Потом они свернули налево, на мшистую тропинку, обсаженную крыжовником.
Дальше была площадка или полянка, на ней - качели, а за ней - парники.
Затем началась настоящая деревушка, какие бывают в больших усадьбах;
женщины шли по улочке, и с обеих сторон были всякие постройки - амбары,
сараи, еще одна теплица, конюшня, свинарник. Наконец, через огород,
расположенный на довольно крутом склоне, они добрались до розовых кустов,
чопорных и неприступных в зимнем уборе. Дорожка здесь была выложена
дощечками. Джейн постаралась вспомнить, что же напоминает ей этот сад.
"Кролик Питер"? ["Кролик Питер" - сказка Беатрис Поттер] или "Роман о
розе"? ["Роман о розе" - средневековый аллегорический роман] Сад
Клингзора? Сад из "Алисы"? А может быть, сады на мессопотамских
зиккуратах, породившие легенду о райском саде? Фрейд говорит, что мы любим
сады, потому что они символизируют женское тело. Мужская точка зрения...
Для женщин сад - это нечто иное. Или нет? Неужели женщины тоже
неравнодушны к женскому телу? Ей вспомнилась фраза: "Женская красота
трогает и мужчин, и женщин, и не случайно богиня любви старше и сильнее,
чем бог". Откуда это? И почему в голову лезет такая чушь? Она собралась.
Странное чувство овладело ею - она на чужой земле, и надо держаться изо
всех сил. В эту минуту они вынырнули из-под лавров к маленькой двери,
около которой стояла бочка с водой. Наверху, в длинной стене, хлопнуло
окно.
Чуть позже Джейн оказалась в большой комнате с печкой вместо камина.
Ковра тут не было, стены были выбелены, и все это напоминало монастырь.
Шаги высокой женщины затихли в переходах, и теперь Джейн слышала лишь
карканье ворон. "Попалась я, - подумала она. - Придется отвечать на всякие
вопросы". Она считала себя современным человеком, который может говорить о
чем угодно, но сейчас в ее сознании то и дело всплывали вещи, о которых
она не могла бы сказать вслух. "У зубных врачей хоть журналы лежат", -
подумала она и открыла какую-то книгу. Там было написано: "Женская красота
трогает и мужчин, и женщин, и не случайно богиня любви старше и сильнее,
чем бог. Желать, чтоб твоей красоты желали - суетность Лилит. Желать,
чтобы твоей красоте радовались - послушание Евы. Лишь в возлюбленном
счастлива возлюбленная своей красотой. Послушание - путь к радости,
смирение..."
Дверь отворилась. Джейн густо покраснела и захлопнула книгу. В дверях
стояла высокая молодая женщина. Сейчас она вызывала в Джейн тот
полузавистливый восторг, который женщины часто испытывают к другому, чем у
них, типу красоты: "Хорошо быть такой высокой, - подумала Джейн, - такой
смелой, как амазонка, такой решительной".
- Вы м-сс Стэддок? - спросила женщина.
- Да, - ответила Джейн.
- Мы ждали вас, - сказала женщина. - Меня зовут Камилла, Камилла
Деннистоун.
Джейн пошла за ней по узким переходам, думая о том, что они, должно
быть, еще в задней, непарадной части дома, а дом этот очень большой.
Наконец, Камилла постучала в дверь, тихо сказала: "Она пришла" (Джейн
подумала: "как служанка") - и отошла в сторону. Мисс Айронвуд, вся в
черном, сидела, сложив на коленях руки, точно так же, как в последнем сне,
если это был сон.
- Садитесь, моя милая, - сказала мисс Айронвуд.
Руки у нее были очень большие, но никак не грубые. У нее все было
большим - и нос, и рот, и серые глаза. По-видимому, ей давно перевалило за
пятьдесят.
- Как вас зовут, моя милая? - спросила мисс Айронвуд и взяла
карандаш.
- Джейн Стэддок.
- Вы замужем?
- Да.
- Муж знает, что вы к нам пришли?
- Нет.
- Простите, сколько вам лет?
- Двадцать три.
- Так, - сказала мисс Айронвуд. - Что же вас беспокоит?
Джейн вдохнула побольше воздуха.
- Я вижу странные сны, - ответила она. - Вероятно, у меня депрессия.
- Какие именно сны? - уточнила мисс Айронвуд.
Джейн рассказывала довольно сбивчиво и глядела на сильные пальцы,
державшие карандаш; суставы этих пальцев становились все белее, на руке
вздулись вены, и, наконец, карандаш сломался. Джейн смолкла в удивлении и
подняла голову. Большие серые глаза все так же смотрели на нее.
- Продолжайте, моя милая, - подбодрила ее мисс Айронвуд.
Когда Джейн закончила, мисс Айронвуд довольно долго молчала, и Джейн
начала сама:
- Как вы считаете, у меня что-то серьезное? Это болезнь?
- Нет, - ответила мисс Айронвуд.
- Значит, это пройдет?
- Не думаю.
Джейн удивилась.
- Неужели меня нельзя вылечить?
- Да, вылечить вас нельзя, потому что вы не больны.
"Она издевается, - подумала Джейн. - Она считает, что я сумасшедшая".
- Какая ваша девичья фамилия? - спросила мисс Айронвуд.
