-- Сын мой,-- сказал он,-- к чему нам слова? Но разве этот
маленький пистолет не прелесть? Все шесть патронов вылетают
после одного нажима. Носить его надо не за пазухой, а у голого
тела, которое, так сказать, смазывает его. Никогда не клади его
в другое место и, бог даст, ты когда-нибудь убьешь из него
человека.
-- Хай май!-- уныло произнес Ким.-- Если сахиб убьет
человека, его повесят в тюрьме.
-- Верно, но переступи Границу и увидишь, что по ту
сторону люди мудрее. Отложи его, но сперва заряди. На что нужен
незаряженный пистолет?
-- Когда я поеду в Мадрасу, мне придется вернуть тебе его.
Там не разрешают носить пистолеты. Ты сбережешь его для меня?
-- Сын, мне надоела эта Мадраса, где отнимают у человека
лучшие годы, чтобы учить его тому, чему можно научиться только
в Дороге. Безумию сахибов нет предела. Но ничего! Быть может,
твой письменный доклад избавит тебя от дальнейшего рабства, а
бог -- он знает, что нам нужно все больше и больше людей для
Игры.
Они двигались, завязав рты для защиты от песчаного ветра,
по соленой пустыне к Джодхпуру, где Махбуб Али и его красивый
племянник Хабибулла усердно занимались торговыми делами; а
потом Ким, одетый в европейское платье, из которого он уже
вырос, с грустью уехал в вагоне второго класса в школу св.
Ксаверия.
Три недели спустя полковник Крейтон, прицениваясь к
тибетским ритуальным кинжалам в лавке Ларгана, столкнулся лицом
к лицу с откровенно взбунтовавшимся Махбубом Али. Ларган-сахиб
играл роль резервного подкрепления.
-- Пони выучен... готов... взнуздан и выезжен, сахиб!
Отныне он изо дня в день будет забывать свои навыки, если его
будут занимать всякой чепухой. Уроните повод на его спину и
пустите его,-- говорил барышник.-- Он нам нужен.
-- Но он так молод, Махбуб,-- кажется, ему не больше
шестнадцати, ведь так?
-- Когда мне было пятнадцать лет, я убил человека и зачал
человека, сахиб.
-- Ах вы, нераскаянный, старый язычник!-- Крейтон
обернулся к Ларгану. Черная борода кивком подтвердила согласие
с мудростью краснобородого афганца.
-- Я мог использовать его давным-давно,-- сказал Ларган.--
Чем моложе, тем лучше. Вот почему я всегда приставляю ребенка
сторожить действительно ценные мои камни. Вы послали его ко мне
на испытание. И я всячески испытывал его. Он -- единственный
мальчик, которого я не мог заставить увидеть некоторые вещи.
-- В хрустале... в чернильной луже?-- спросил Махбуб.
-- Нет,-- когда я накладывал на него руку, как я уже
говорил вам. Этого никогда не случалось раньше. Это значит, что
он достаточно силен (хоть вы и считаете все это пустяками,
полковник Крейтон), чтобы заставить любого человека
беспрекословно ему повиноваться. Это было три года назад. С тех
пор я научил его очень многому, полковник Крейтон. Я полагаю,
что теперь вы попусту тратите время.
-- Хм! Может быть, вы и правы. Но, как вам известно, в
области разведки для него пока нет подходящей работы.
-- Выпустите его... Отпустите его,-- перебил его Махбуб.--
Кто может требовать, чтобы жеребенок с самого начала носил
тяжелые вьюки? Дайте ему побегать с караванами, как бегают наши
белые верблюжата... на счастье. Я бы и сам его взял, но...
-- Есть небольшое дело, где он мог бы оказаться
чрезвычайно полезным... на Юге,--промолвил Ларган как-то
особенно вкрадчиво и опустил тяжелые синеватые веки.
-- Этим занимается Е.23-й,-- быстро сказал Крейтон.-- Туда
ему ехать нельзя. Кроме того, он не говорит по-турецки.
-- Опишите ему только вид и запах нужных нам писем, и он
доставит их,-- настаивал Ларган.
-- Нет. На эту работу годится только взрослый мужчина,--
сказал Крейтон.
Это щекотливое дело касалось недозволенной и полной
раздражения переписки между лицом, считающим себя высшим
авторитетом во всех вопросах мусульманской веры во всем мире, и
молодым членом одного княжеского дома, который был взят на
заметку за похищение женщин с британскря-территории.
Мусульманское духовное лицо выражалось патетически и слишком
дерзко, молодой принц просто дулся за то, что привилегии его
урезали, но ему не следовало продолжать переписку, способную в
один прекрасный день скомпрометировать его. Одно письмо и в
самом деле удалось добыть, но человек, перехвативший его, был
потом найден мертвым -- лежащим у дороги в одежде арабского
купца, как, по долгу службы, донес Е.23-й, взявший на себя
ведение этого дела.
Эти факты и некоторые другие, не подлежащие разглашению,
заставили обоих, Махбуба и Крейтона, покачать головой.
-- Позвольте ему уйти с красным ламой,-- сказал барышник с
видимым усилием.-- Он любит старика. По крайней мере, он
научится считать свои шаги при помощи четок.
-- Я вел кое-какие дела с этим стариком... письменно,--
сказал полковник Крейтон, улыбаясь.-- А куда он пойдет?
-- Будет бродить по всей стране, как бродил эти три года.
Он ищет Реку Исцеления. Проклятие на всех...-- Махбуб
сдержался.-- Вернувшись с Дороги, он останавливается в храме
Тиртхан-кары или в Будх-Гае. Потом отправляется навестить
мальчика в Мадрасе, о чем нам известно, ибо мальчика за это
наказывали два или три раза. Он совсем сумасшедший, но человек
мирный. Я встречался с ним. У бабу тоже были с ним дела. Мы
следили за ним три года. Красные ламы не так часто встречаются
в Хинде, чтобы можно было потерять их след.
-- Бабу --прелюбопытные люди,-- задумчиво промолвил
Ларган.-- Вы знаете, чего Хари-бабу действительно хочется? Ему
хочется, чтобы его за этнологические исследования выбрали в
члены Королевского Общества. Вы знаете, я передал ему все то,
что Махбуб и мальчик рассказывали мне о ламе. Хари-бабу ездит в
Бенарес... и, как будто, за свой счет.
-- Навряд ли,-- кратко сказал Крейтон. Он оплатил Хари
путевые расходы, ибо чрезвычайно хотел узнать, что за человек
лама.
-- И он несколько раз в течение этих немногих лет
обращался к ламе за сведениями о ламаизме, оцам е, о
заклинаниях и талисманах. Пресвятая дева! Я мог бы сообщить ему
все это много лет назад. Мне кажется, что Хари-бабу становится
слишком старым для Дороги. Ему больше нравится собирать
сведения о нравах и обычаях. Да, он хочет стать Ч.К.О. -- Хари
хорошего мнения о парне, ведь так? -- Да, очень хорошего; мы
вместе провели в моем доме несколько приятных вечеров, но я
думаю, что перебросить его вместе с Хари на этнологическую
работу будет бессмысленной тратой его сил.
-- Нет, если допустить это в качестве первого опыта. Как
ваше мнение, Махбуб? Позволим мальчику шесть месяцев бродить с
ламой. А потом посмотрим. Он приобретет опыт.
-- Опыт у него уже есть, сахиб, как у рыбы, знаюшей воду,
в которой плавает, но освободить его от школы во всяком случае
следует.
-- Ну что ж, отлично,-- сказал Крейтон, обращаясь столько
же к самому себе, сколько к окружающим.-- Он может уйти с
ламой, а если Хари-бабу не прочь последить за ним, тем лучше.
При нем мальчик будет в безопасности, не то что при Махбубе.
Любопытно, что Хари стремится стать Ч.К.О. И вполне
естественно. В этнологии он всех за пояс заткнет... этот Хари.
Никакие деньги и никакое служебное повышение не могли бы
оторвать Крейтона от его работы по разведке в Индии, но, кроме
того, в сердце его таилось желание получить право добавить к
своему имени Ч.К.О. Он знал, что благодаря собственной
изобретательности и помощи друзей можно добиться довольно
почетного положения, но, по его глубокому убеждению, ничто,
кроме научной работы и статей, отражающих ее результаты, не
могло ввести человека в то Общество, которое сам он много лет
забрасывал монографиями о своеобразных азиатских культах и
неизвестных обычаях. Девять человек из десяти, удрученные
безмерной скукой, убегают с "вечера" в Королевском Обществе, но
Крейтон был десятым, и по временам душа его тосковала по битком
набитым комнатам в уютном Лондоне: где седовласые или лысые
джентльмены, совершенно незнакомые с армией, возятся со
спектроскопическими экспериментами, мельчайшими растениями
мерзлых тундр, машинами, измеряющими электрическое напряжение,
и аппаратами, при помощи которых можно разрезать левый глаз
самки москита на слои в десятые доли миллиметра. Судя по всему,
он должен был бы мечтать о вступлении в Королевское
Географическое Общество, но мужчины, как и дети, выбирают
игрушки случайно. Итак, Крейтон улыбнулся и в лучшую сторону
изменил свое мнение о Хари-бабу, движимом тем же стремлением.
Он бросил ритуальный кинжал и взглянул на Махбуба.
-- Как скоро выведем мы жеребенка из конюшни?-- спросил
барышник, читавший в его глазах.
-- Хм. Если я теперь возьму его оттуда по приказу сверху,
как вы думаете, что он станет делать? Никогда мне не
приходилось следить за воспитанием такого мальчика.
-- Он отправится ко мне,-- быстро сказал Махбуб.--
Ларган-сахиб и я подготовили его к Дороге.
-- Пусть так. Шесть месяцев он будет бегать, где ему
вздумается. Но кто сможет за него поручиться? Ларган слегка
наклонил голову.
-- Он ничего не разболтает, если вы именно этого
опасаетесь, полковник Крейтон.
-- Все-таки он еще мальчик.
-- Да, но, во-первых, ему не о чем болтать, а, во-вторых,
он знает, что произойдет в таком случае. Кроме того, он очень
любит Махбуба, да и меня немного.
-- Будет ли он получать жалованье?-- спросил практичный
барышник.
-- Только деньги на пропитание. Двадцать рупий в месяц.
Тайное ведомство обладает тем преимуществом, что от него
не требуют надоедливой отчетности. Само собой разумеется,
ведомству дают до смешного мизерные ассигнования, но фондами
его распоряжаются несколько человек, которые не обязаны
ссылаться на оправдательные документы или представлять отчеты с
перечислением расходных статей. Глаза Махбуба загорелись почти
сикхской любовью к деньгам. Даже бесстрастное лицо Ларгана
изменило выражение. Он думал о грядущих годах, когда Ким будет
окончательно подготовлен и примет участие в Большой Игре, не
прекращающейся ни днем, ни ночью на всем пространстве Индии. Он
предвидел, как будут уважать и хвалить его немногие избранные
за такого ученика. Ларган-сахиб сделал Е.23-го, превратив
ошалелого, дерзкого, лживого маленького уроженца
Северо-Западной провинции в такого человека, каким был теперь
Е.23-й.
Но радость этих мастеров была бледна и туманна в сравнении
с радостью Кима, когда директор школы св. Ксаверия отозвал его
в сторону и сообщил, что полковник Крейтон прислал за ним.
-- Я полагаю, О'Хара, что он устроил вас на место
помощника землемера в Ведомстве Каналов. Вот что получается,
если как следует взяться за математику. Это большое счастье для
вас, ведь вам всего семнадцать лет. Но, само собой разумеется,
вы должны иметь в виду, что не будете п акка (штатным
служащим), покуда не сдадите осенних экзаменов. Поэтому вы не
должны воображать, что вступаете в жизнь для того, чтобы
развлекаться, или что карьера ваша уже сделана. Вам предстоит
много трудной работы. Однако, если вам удастся стать пакка,
знайте, что вам могут увеличить жалованье до четырехсот
пятидесяти в месяц.-- После этого директор дал ему много добрых
советов относительно его поведения, манер и нравственности.
Прочие же ученики, которые по годам были старше его и еще не
получили назначения, говорили о протекции и взятке так, как
могут говорить только англо-индийские юноши. Юный Кезелет, чей
