и приспособились друг к дружке так, как могут только полицейские да
солдаты-профессионалы. Не обменявшись ни единым словом, они отступили в
двери "Деликатесов". Дула револьверов смотрели вверх.
- Подземка? - спросил Уивер.
- Ага. - Энди бросил быстрый взгляд на вход. Час пик был уже в
разгаре и лестницу, ведущую в подземку, заполонили люди, направлявшиеся к
своим поездам. - Надо брать его прямо сейчас, пока он не успел близко
подойти к толпе.
- Ну, давай.
Они один за другим выступили из дверей магазина - образцовый тандем.
Роланд сразу же признал бы в этих стрелках противников гораздо более
опасных, чем первые два. Одна из причин заключалась в том, что они были
моложе; а еще (хотя Роланд об этом не знал) некий неизвестный диспетчер
навесил ему ярлык "крайне опасен", что в глазах Энди Стонтона и Норриса
Уивера приравнивало его к злобному и свирепому тигру. "Если он не
остановится в ту же секунду, как я велю ему остановиться, он покойник", -
думал Энди.
- Стоять! - пронзительно выкрикнул он, выбрасывая вперед обе руки с
зажатым в них пистолетом и резко приседая. Уивер рядом с ним сделал то же
самое. - Полиция! Руки за го...
Больше Стонтон ничего не успел сделать: субъект в синем костюме
кинулся к лестнице, ведущей на перроны. Двигался он стремительно, со
сверхъестественной скоростью. Тем не менее Энди Стонтон уже завелся.
Стрелки на всех его циферблатах подскочили до максимальной отметки. Он
крутанулся на каблуках, чувствуя, как на него спадает покров бесстрастной
холодности - ощущение, которое Роланд тоже узнал бы. В сходных ситуациях
он и сам неоднократно испытывал то же.
Немножко поцелившись в бегущую фигуру, Энди нажал курок своего .38 и
увидел, как человек в синем костюме волчком завертелся на месте, силясь
удержаться на ногах. Потом он упал, а пассажиры, за считанные секунды до
этого сосредоточенные лишь на одном - как бы пережить очередную дорогу
домой на метро - с визгом бросились врассыпную, точно перепелки. Им вдруг
открылось, что сегодня после обеда придется пережить не только поездку в
пригородном поезде.
- В бога-мать, напарник, - выдохнул Норрис Уивер, - ты его замочил.
- Знаю, - сказал Энди. Его голос не дрогнул. Стрелок пришел бы в
восхищение. - Пойдем, посмотрим, кто он был такой.
"Я умер! - визжал Джек Морт. - Я умер, меня из-за тебя убили, я
мертвый, я..."
"Нет", - отвечал стрелок. В щелки между веками он увидел: к нему,
по-прежнему с оружием в руках, приближаются полицейские. Эти были моложе и
проворнее тех, что поставили свой экипаж у оружейной лавки. Проворнее. И
по крайней мере один из них чертовски хорошо стрелял. Морт (а вместе с ним
и Роланд) должен был бы умереть, умирать или получить серьезное ранение.
Энди Стонтон стрелял, чтобы убить, и его пуля пробуравила левый лацкан
пиджака Морта. Более того, пуля пробила нагрудный карман рубашки - но
дальше не прошла. Жизнь обоим мужчинам - и тому, что внутри, и тому, что
снаружи - спасла зажигалка Морта.
Морт не курил, зато курил его начальник (Морт втайне рассчитывал на
будущий год к этому времени занять его место). Соответственно Морт купил в
магазине фирмы "Данхилл" серебряную зажигалку за двести долларов. Бывая в
обществе мистера Фрэмингэма, Морт подносил ему огонька отнюдь не всякий
раз, как тот совал в пасть сигарету - это бы слишком смахивало на
подхалимаж. Только время от времени... и, как правило, в присутствии еще
более высокого начальства - кого-нибудь, кто сумел бы оценить: а)
спокойную учтивость Джека Морта и б) хороший вкус Джека Морта.
Умные люди предусматривают все возможные шаги.
На сей раз такая всеобъемлющая предусмотрительность спасла жизнь и
ему, и Роланду. Вместо того, чтобы ударить Морта в сердце (самое обычное,
такое же, как у всех людей; к счастью, страсть Морта к фирменным вещам -
вещам хороших торговых марок - под кожу не углублялась).
Разумеется, его все равно ранило. Когда в вас угодит пуля крупного
калибра, нечего и думать выйти сухим из воды. Зажигалку вдавило Морту в
грудь так сильно, что образовалась вмятина. Серебряная вещица сплющилась,
а затем разлетелась на кусочки, оставляя на коже Морта неглубокие
бороздки; один тонкий острый осколок разрезал левый сосок Морта почти
пополам. Вдобавок горячая пуля подожгла пропитанную бензином фетровую
прокладку зажигалки. Тем не менее, пока блюстители закона приближались,
стрелок лежал неподвижно. Тот полицейский, который не стал в него
стрелять, твердил окружающим: не подходить, не подходить, держаться
подальше, черт подери.
"Горю! - пронзительно взвизгнул Морт. - Я горю, потушите огонь!
Потушите! ПОТУШИИИИИТЕ!"
Стрелок лежал без движения, слушая, как поскрипывают по мостовой
башмаки приближающихся стрелков, не обращая внимания на визгливые крики
Морта и стараясь не обращать внимания ни на внезапно запылавшие у груди
уголья, ни на запах поджаривающейся плоти.
- Боже, - пробормотал кто-то, - ты что, стрелял трассирующей пулей,
мужик?
Из дыры в лацкане пиджака Морта тонкой аккуратной струйкой поднимался
дымок. По краям он просачивался более неряшливыми кляксами. Ноздрей
полицейских коснулся запах горелого мяса - пропитанные жидкостью для
зажигалок кусочки фетра, которыми был набит разорванный пулей корпус
"Ронсона", и в самом деле загорелись.
И тут Энди Стонтон, который до сих пор действовал безукоризненно,
совершил свою единственную ошибку - такую, за которую Корт, несмотря на
прежние, достойные всяческого восхищения деяния Энди, отослал бы его домой
со вспухшим ухом, растолковав, что одной ошибки почти всегда оказывается
довольно, чтобы проститься с жизнью. Пристрелить субъекта в синем костюме
Стонтон смог (чего на самом деле ни один полицейский о себе не знает, пока
обстоятельства не вынудят его выяснить это), но мысль о том, что его пуля
непонятным образом подожгла парня, наполнила его безрассудным страхом.
Поэтому он, не задумываясь, нагнулся, чтобы потушить огонь, и только успел
заметить блеск сознания в мертвых (Энди присягнул бы, что в мертвых)
глазах, как стрелок с размаху ударил его ногой в живот.
Замахав руками, Стонтон отлетел назад, на напарника. Пистолет вылетел
у него из руки. Уивер своего оружия не выпустил, но к тому времени, как он
освободился от Стонтона, прогремел выстрел, и пистолет Норриса Уивера
волшебным образом исчез, а рука, в которой он был, онемела, словно по ней
ударили очень большим молотком.
Тип в синем костюме поднялся, на секунду задержал на них взгляд и
сказал:
- Вы молодцы. Лучше тех, других. Посему позвольте дать вам совет. Не
ходите за мной. Все уже почти закончилось. Я не хочу, чтобы пришлось вас
убить.
Потом он круто повернулся и побежал к лестнице в метро.
Лестница была забита теми, кто спускался в метро, но с началом криков
и стрельбы, одержимый присущим жителям Нью-Йорка нездоровым и отчего-то
нигде больше не встречающимся любопытством, повернул обратно, чтобы
посмотреть, насколько скверно обстоят дела, сколько действующих лиц и
много ли крови пролито на грязный бетон. Несмотря на это, они все-таки
исхитрились отпрянуть от одетого в синий костюм человека, который очертя
голову ринулся вниз по ступеням. И немудрено. Один пистолет он сжимал в
руке, второй висел на охватывающем талию ремне.
К тому же человек этот, кажется, горел.
Пиджак, рубашка и майка Морта горели все веселее, серебро зажигалки
начало плавиться и обжигающими ручейками потекло вниз, на живот, однако
Роланд не обращал ни малейшего внимания на Морта, все громче визжавшего от
боли.
Роланд чуял запах нечистого движущегося воздуха, слышал рев
приближающегося поезда.
Время почти пришло; еще немного - и настанет тот миг, тот момент,
когда он либо вытащит из этого мира всех троих, либо все потеряет. Роланду
во второй раз почудилось, будто он чувствует, как над головой дрожат и
шатаются миры.
Он очутился внизу, на платформе, и отшвырнул .38 в сторону.
Расстегнув штаны Джека Морта, он небрежным рывком спустил их, явив миру
белое исподнее, смахивавшее на панталоны шлюхи. Времени размышлять над
такой странностью у Роланда не было. Если он будет мешкать, то может
перестать тревожиться о том, что сгорит заживо; когда купленные им патроны
нагреются достаточно для того, чтобы сдетонировать, его тело просто
разнесет взрывом.
Стрелок затолкал коробки с патронами в исподнее, вынул флакон
кефлекса и проделал с ним то же самое. Теперь исподнее нелепо разбухло.
Роланд содрал пылающий пиджак, но даже не попытался снять горящую рубашку.
Он слышал рев несущегося к платформе поезда, видел его огни. Он никак
не мог знать, что этот поезд ходит по тому же маршруту, что и поезд,
переехавший Одетту, и все равно знал это. Там, где дело касалось Башни,
судьба становилась столь же милосердной, сколь спасшая ему жизнь
зажигалка, и причиняла столько же боли, сколько чудом возжженное пламя.
Подобно колесам надвигающегося поезда, она следовала курсом сразу и
последовательным, и сокрушительно жестоким; и этому ходу могли
противостоять лишь твердость да любовь.
Рывком подтянув штаны Морта, Роланд опять пустился бегом, едва ли
понимая, что люди бросаются врассыпную, освобождая ему дорогу. Приток
воздуха, питающего огонь, увеличился, и пламя объяло сперва воротник
рубашки, а потом и волосы. Засунутые в исподнее Морта тяжелые коробки
снова и снова били по яичкам, раздавливая их; в животе возникла
мучительная боль. Роланд - человек, превращающийся в метеор - перемахнул
через турникет. "Потуши меня! - вопил Морт. - Потуши, пока я не сгорел!"
"Ты должен сгореть, - сурово подумал стрелок. - То, что с тобой
сейчас произойдет, более милосердно, чем ты заслуживаешь".
"Что ты этим хочешь сказать? ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ?"
Стрелок не ответил; по правде говоря, ринувшись к краю платформы, он
полностью отключился. Он почувствовал, что одна из коробок с патронами
пытается выскользнуть из смешных штанишек Морта, и придержал ее одной
рукой.
Всю до капли силу своего сознания Роланд направил на Владычицу. Он
понятия не имел, можно ли услышать подобный телепатический приказ или
заставить того, кто его слышит, подчиниться, и все-таки послал быструю,
острую стрелу мысли:
"ДВЕРЬ! СМОТРИ В ДВЕРЬ! СЕЙЧАС! СЕЙЧАС ЖЕ!"
Мир наполнился грохотом поезда. Какая-то женщина пронзительно
закричала: "О Боже он хочет прыгнуть!" Чья-то рука, силясь оттащить
Роланда, шлепнула его по плечу. Потом Роланд вытолкнул тело Джека Морта за
желтую предупредительную линию и нырнул через край платформы вниз, на
рельсы. Прикрывая руками низ живота, придерживая кладь, с которой должен
был вернуться (то есть, если бы проявил достаточное проворство и выбрался
из тела Морта в единственно правильный миг), он упал на пути у
приближающегося поезда и, падая, вновь воззвал к ней - к ним:
"ОДЕТТА ХОЛМС! ДЕТТА УОКЕР! СМОТРИТЕ ЖЕ!"
И в тот миг, когда он воззвал к ним, в миг, когда поезд, с
беспощадной сребристой быстротой вращая колесами, налетел на него, стрелок
наконец повернул голову и посмотрел в дверной проем.
Прямо ей в лицо.
В лица!
Их два, я вижу сразу оба ее лица...
"НЕЕ!.." - тонко взвизгнул Морт, и в последнюю ничтожную долю секунды
перед тем, как поезд переехал его, разрезав надвое - не над коленями, а в
талии - Роланд метнулся к двери... и сквозь нее.
Джек Морт умер один.
Возле материальной оболочки Роланда появились коробки с патронами и
