патроны.
- Вы имеете в виду таблицу калибров? - спросил продавец.
Покупатель помолчал, потом сказал:
- Да. У моего брата есть револьвер. Я когда-то стрелял из него -
правда, очень давно. Думаю, если я увижу пули, то узнаю их.
- Ну, может быть, вам так кажется, - ответил продавец, - но
разобраться бывает трудно. Какой это был калибр? Двадцать второй? Тридцать
восьмой? Или, может быть...
- Если у вас есть таблица, я разберусь, - перебил Роланд.
- Один момент. - Секунду продавец с сомнением смотрел на человека в
синем костюме, потом пожал плечами. Клиент, бля, всегда прав, даже когда
ошибается... были бы "бабки". Кто платит, тот и заказывает музыку. - Была
у меня "Библия стрелка". Может, вам нужно заглянуть в нее?
- Да. - Роланд улыбнулся. Библия стрелка. Благородное название для
книги.
Порывшись под прилавком, продавец извлек изрядно зачитанный том. Хотя
книга толщиной могла поспорить с любой из тех, что повидал за свою жизнь
Роланд, этот человек держал ее так, будто ценности в ней было не больше,
чем в горстке камней.
Раскрыв книгу на прилавке, продавец развернул ее к Роланду.
- Вот, взгляните. Хотя, если прошло много лет, это - стрельба
вслепую. - У него сделался удивленный вид, потом он улыбнулся. - Прошу
прощения за каламбур.
Роланд не слышал. Он склонился над книгой, штудируя картинки,
казавшиеся почти такими же реальными, как то, что они представляли -
чудесные, изумительные картинки, которые "Мортципедия" назвала
фоттаграффами.
Стрелок медленно переворачивал страницы. Нет... нет... нет...
Почти потеряв надежду, он увидел и поднял на продавца глаза,
полыхавшие таким волнением, что тот струхнул.
- Вот! - сказал Роланд. - Вот! Вот оно!
На снимке, по которому он постукивал пальцем, был патрон от пистолета
"винчестер" сорок пятого калибра. Он не был точно таким же, как патроны
стрелка - их-то делали и заряжали вручную - но, даже не сверяясь с цифрами
(которые все равно ничего бы ему не сказали), Роланд видел: в гнезда
барабанов его револьверов патрон войдет. Можно будет стрелять.
- Ну, ладно, кажется, вы нашли, что искали, - сказал продавец. - Но
зачем же кончать в штаны, приятель? Я хочу сказать, это же просто пули.
- Они у вас есть?
- Ясное дело. Сколько вам нужно коробок?
- А сколько в коробке?
- Пятьдесят. - Продавец начинал смотреть на стрелка с самым
натуральным подозрением. Если парень собрался покупать патроны, то должен
был знать, что нужно показать разрешение на ношение оружия - с фотографией
и личными данными. Нет разрешения - нет патронов, во всяком случае, к
ручному огнестрельному оружию; такой в округе Манхэттан закон. А если
разрешение на ношение шпалера у этого субъекта есть, почему ж он не знает,
сколько патронов идет в стандартной упаковке?
- Пятьдесят! - Теперь мужик в синем костюме уставился на него,
разинув рот от удивления. Да, точно, у парня в голове червяки.
Продавец бочком подвинулся чуть левее, подобравшись чуть ближе к
кассе... и - не так, чтобы совсем уж случайно - к собственному пистолету.
Свой полностью заряженный "Магнум" .357 он держал на пружинном зажиме под
прилавком.
- Пятьдесят! - повторил стрелок. Он рассчитывал на пять, десять,
самое большее - на дюжину, но это... это... "Сколько у тебя денег?" -
спросил он "Мортципедию". "Мортципедия" не знала - знала неточно - но
думала, что в бумажнике лежит как минимум шестьдесят зеленых.
- А сколько стоит коробка? - Роланд полагал, что больше шестидесяти
долларов, однако продавца можно было убедить продать часть коробки или
же...
- Семнадцать пятьдесят, - ответил продавец. - Но, мистер...
Джек Морт был бухгалтером, и на этот раз ждать не пришлось. Пересчет
и ответ пришли разом.
- Три, - сказал стрелок. - Три коробки. - Он постучал пальцем по
фоттаграффам патронов. Сто пятьдесят выстрелов! О боги! Что за безумная
сокровищница - этот мир!
Продавец не шелохнулся.
- Так много у вас нет, - проговорил стрелок. Собственно, он не
удивился. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сон.
- О, сорок пятый калибр к "винчестеру" у меня есть, есть у меня сорок
пятый калибр, а как же, в попочке. - Продавец сделал еще один шажок влево,
поближе к кассе и "Магнуму". Если парень чокнутый (продавец надеялся, что
теперь это выяснится с минуты на минуту), скоро он будет чокнутым с
исключительно большой дырищей в середке. - В попочке у меня сорок пятый
калибр. Мне другое хочется узнать, мистер: у вас-то карточка имеется?
- Карточка?
- Разрешение на ношение ручного огнестрельного оружия. С фотографией.
Я не могу продать вам патроны, пока вы не покажете мне разрешение. А если
хочешь покупать это добро без документа, надо ехать в Вестчестер.
Стрелок тупо уставился на продавца. Все сказанное было для него
бессвязной болтовней, из которой он ни черта не понял. В "Мортципедии"
содержалось расплывчатое представление о том, что подразумевал этот
человек, однако идеи Морта были слишком туманны, чтобы на них полагаться.
У Морта никогда не было ни пистолета, ни револьвера. Свое гнусное дело он
делал другими методами.
Не отрывая глаз от лица клиента, продавец бочком, незаметно сделал
еще один шаг влево, и стрелок подумал: "У него есть револьвер. Он ждет от
меня неприятностей... или, может быть, хочет, чтобы я устроил
неприятности. Ему нужен предлог, чтобы пристрелить меня".
Импровизировать.
Роланд вспомнил о стрелках, сидевших в синем с белым экипаже в конце
улицы. Да, стрелки, стражи покоя, люди, которым поручено не давать миру
сдвинуться с места. Однако здешние стрелки - по крайней мере, на беглый
взгляд - казались почти такими же мягкотелыми, изнеженными и
ненаблюдательными, как и все прочие обитатели этого мира праздных
мечтателей; всего-навсего два человека в форме и фуражках, которые пьют
кофе, лениво развалившись на сиденьях своего экипажа. Но, быть может, он
судит неверно? Ради самих этих людей стрелок надеялся, что не ошибается.
- О! Понимаю, - сказал стрелок, и лицо Джека Морта изобразило
виноватую улыбку. - Простите. Наверное, я не в курсе, насколько сильно мир
сдвинулся... изменился с тех пор, как у меня в последний раз был
револьвер.
- Ничего страшного, - сказал продавец, самую малость расслабляясь.
Может быть, парень все-таки в порядке. А может, просто шутки шутит.
- А нельзя ли посмотреть вон тот набор для чистки? - Роланд показал
на полку позади продавца.
- Конечно. - Продавец повернулся, чтобы достать коробку, и, когда
оказался спиной к стрелку, тот молниеносно, точно револьвер из кобуры,
выхватил из внутреннего кармана пиджака Морта бумажник. Продавец не
простоял спиной к Роланду и четырех секунд, но когда вновь развернулся к
клиенту, бумажник был уже на полу.
- Классная штука, - улыбаясь, сказал продавец, решивший, что в конце
концов с парнем все в порядке. Черт возьми, он-то знал, как паршиво бывает
на душе, когда выставишь себя ослом. Сам частенько ходил в дураках, когда
служил в морской пехоте. - К тому же на покупку такого набора разрешения
не нужно. Дивная штука - свобода, верно?
- Да, - серьезно подтвердил стрелок и притворился, будто внимательно
рассматривает набор, хотя одного-единственного взгляда было довольно,
чтобы понять: перед ним - дрянная вещь, дешевка в дрянной упаковке.
Разглядывая ее, Роланд ногой осторожно затолкал бумажник Морта под
прилавок.
Чуть погодя он отодвинул коробку, сносно изобразив сожаление.
- Боюсь, я пас.
- Ладно, - сказал продавец, резко теряя интерес к клиенту. Поскольку
мужик не был сумасшедшим и явно пришел смотреть, а не покупать, их
отношения вступили в завершающую стадию. Музыку заказывает тот, кто
платит. - Что-нибудь еще? - спросил он, взглядом веля синему костюму
выкатываться.
- Нет, спасибо. - Стрелок вышел, не оглянувшись. Бумажник Морта лежал
глубоко под прилавком. Роланд расставил собственную ловушку с приманкой.
Полицейские Карл Диливэн и Джордж О'Мейра допили кофе и уже
собирались ехать дальше, когда к их машине подошел появившийся из магазина
Клеменца (по убеждению обоих фараонов - "пороховницы", что на полицейском
жаргоне означает оружейную лавку, которая, торгуя на законных основаниях,
время от времени продает оружие независимым налетчикам с доказанными
полномочиями, а также делает бизнес, порой крупный, с мафией) мужчина в
синем костюме.
Он нагнулся и сквозь окошко со стороны пассажирского сиденья
посмотрел на О'Мейру. О'Мейра ожидал услышать явно педоватый голос -
неизвестно, такой ли уж педоватый, как намекала его шаблонная шутка насчет
голубеньких наручников, но все равно голос "петуха". Помимо оружия,
магазин Клеменца бойко торговал наручниками. Закон в округе Манхэттан это
разрешал. Те, кто покупал стальные браслеты, в большинстве своем не были
доморощенными Гудини (полицейским это не нравилось, но когда это бывало,
чтобы соображения полицейских на какую угодно заданную тему что-то
меняли?). Основной контингент покупателей составляли гомики с легкой
склонностью к садизму и мазохизму. Но мужик в синем костюме по разговору
вовсе не походил на педрилу. Голос у него был глуховатым и
невыразительным, вежливым, но несколько неживым.
- Там торговец забрал мой бумажник, - сказал этот человек.
- Кто? - О'Мейра быстро выпрямился. Полтора года у них чесались руки
повязать Джастина Клеменца. В случае удачи они с Диливэном, может быть,
смогли бы наконец сменить синюю форму на значки детективов. Вероятно, это
была всего лишь несбыточная мечта - так хорошо на самом деле не бывает - и
все же...
- Торговец. Э... - Короткая пауза. - Продавец.
О'Мейра и Карл Диливэн переглянулись.
- Волосы черные? - спросил Диливэн. - Такой приземистый, коренастый?
Вновь последовала кратчайшая пауза.
- Да. Глаза карие. Под одним - маленький шрам.
Было в этом мужике что-то... что именно, О'Мейра тогда не сумел
определить; он припомнил это позднее, когда уже не нужно было думать о
другом и, главным образом, конечно, о том простом факте, что золотой
значок детектива - пустое; выяснилось, что удержаться на своей работе - и
то будет чудо из чудес.
Но много лет спустя, когда О'Мейра повел двух своих сыновей в
бостонский Музей Науки, бывшему полицейскому выпал краткий миг прозренья.
В музее была машина - компьютер - которая играла в крестики-нолики. Если
первым ходом ты не ставил свой крестик в центральную клетку, машина
неизменно объебывала тебя, но всякий раз делала паузу, чтобы обратиться к
памяти за возможными вариантами гамбитов. И О'Мейра, и мальчики были в
восторге. Но в этом было что-то страшноватое... а потом О'Мейре вспомнился
Синий Костюм. Вспомнился оттого, что у него, у Синего Костюма, была такая
же манера говорить, едри ее в корень. Толковать с ним было все равно, что
толковать с роботом.
Диливэну так не показалось, однако девять лет спустя он однажды
вечером придет со своим (к тому времени уже восемнадцатилетним, без пяти
минут студентом колледжа) сыном в кино и на тридцатой минуте
художественного фильма неожиданно поднимется с места, пронзительно крича:
"Это он! ОН! Тот мужик в синем, едрена мать, костюме! Тот мужик, что был у
Кле..."
Кто-то гаркнет "Эй, сядьте там!", но побеспокоится напрасно -
Диливэна, заядлого курильщика, имеющего семьдесят фунтов лишнего веса,
роковой сердечный приступ настигнет раньше, чем этот недовольный доберется
