Если не удастся убить инфекцию двумястами дозами, ее вообще нельзя убить.
- Давай сюда, - сказал мужчина в синем костюме.
Помощник подал ему флакон.
Стрелок поддернул рукав пиджака. Стал виден "Ролекс" Джека Морта.
- Денег у меня нет, но это может послужить достаточным возмещением
убытков. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Он повернулся, кивнул на охранника, который все еще сидел на полу
возле своей перевернутой табуретки, не сводя со стрелка широко раскрытых
глаз, и вышел из аптеки.
Вот так вот просто.
На пять секунд в аптеке воцарилась тишина, нарушаемая лишь истошным,
хриплым ревом сигнализации - таким громким, что он заглушал даже уличный
гам.
- Господи Боже, мистер Кац, что нам теперь делать? - прошептал
помощник.
Кац взял часы и взвесил их на ладони.
Золото. Чистое золото.
Он не мог в это поверить.
Ему пришлось в это поверить.
Какой-то сумасшедший забрел с улицы к нему в аптеку, выстрелом выбил
пистолет у охранника и нож - еще у одного человека, и все это для того,
чтобы получить лекарство, о котором Кац подумал бы в последнюю очередь.
Кефлекс.
От силы на шестьдесят долларов кефлекса.
И расплатился часами "Ролекс" за шесть с половиной тысяч.
- Что делать? - переспросил Кац. - Что делать? Первое, что ты
сделаешь - уберешь эти часы под прилавок. Ты их в глаза не видел. - Он
посмотрел на Ральфа. - И ты тоже.
- Да, сэр, - немедленно согласился Ральф. - Если я получу свою долю,
когда вы их загоните, то никаких часов я отродясь не видел.
- Пристрелят его на улице, как собаку, - с явным удовлетворением в
голосе сказал Кац.
- Кефлекс! Да ведь этот тип и носом-то ни разу не шмыгнул, -
недоуменно вымолвил помощник.
4. ИЗВЛЕЧЕНИЕ
В мире Роланда нижний закругленный край солнца, коснувшись, наконец,
глади Западного моря, зажег ее ясным и веселым золотым огнем, побежавшим
по воде туда, где, связанный точно индюшка, лежал Эдди, а тем временем в
том мире, откуда стрелок забрал молодого человека, с трудом приходили в
сознание полицейские О'Мейра и Диливэн.
- Снимите с меня наручники, а? - робко попросил Жирный Джонни.
- Где он? - с трудом ворочая языком, прохрипел О'Мейра и зашарил в
поисках кобуры. Кобура исчезла. Кобура, портупея, пули, револьвер.
Револьвер.
О черт.
В голову полезли вопросы, которые могли задать говнюки из Отдела
служебных расследований - парни, которые все, что им известно об уличной
жизни, узнали из "Трала" Джека Уэбба - и стоимость револьвера в ее
денежном выражении вдруг стала волновать О'Мейру не больше, чем
численность населения Ирландии или основные полезные ископаемые Перу. Он
посмотрел на Карла и увидел, что Карл тоже лишился оружия.
"Боженька, миленький, пособи дуракам", - подумал несчастный О'Мейра,
и когда Жирный Джонни опять спросил, не воспользуется ли О'Мейра лежащим
на прилавке ключом, чтобы отпереть наручники, сказал: "Да надо бы..." и
осекся. Он умолк, поскольку на языке вертелось "Да надо бы другое сделать,
надо бы продырявить тебе брюхо", но ведь застрелить Жирного Джонни было
трудновато, верно? Все стволы в магазине крепились к витринам цепочками, и
мерзавец в золотых очках, гнусный тип, казавшийся таким солидным
гражданином, отобрал револьверы у них с Карлом так же легко и просто, как
сам О'Мейра мог бы отобрать пугач у пацаненка.
Вместо того, чтобы закончить фразу, он взял ключ и отпер наручники.
Углядев в углу "Магнум", который туда отшвырнул ногой Роланд, О'Мейра
подобрал его. В кобуру "Магнум" не влезал, и О'Мейра засунул его за
ремень.
- Эй, это мое! - проблеял Жирный Джонни.
- Да? Ты хочешь получить его обратно? - Выговаривать слова
приходилось медленно - голова у О'Мейры действительно трещала. В этот
момент ему хотелось только одного: найти мистера Золоченые Очки и прибить
гвоздями к первой попавшейся стене. Тупыми гвоздями. - Я слышал, в
"Аттике" любят толстяков вроде тебя, Джонни. Знаешь, как там говорят?
"Большой жопе хер радуется". Ты уверен, что хочешь получить свою дуру
обратно?
Жирный Джонни без единого слова повернулся и пошел прочь, однако
О'Мейра успел заметить подступившие к глазам толстяка слезы и мокрое пятно
на штанах. Жалости он не почувствовал.
- Где он? - сиплым, звенящим голосом спросил Карл Диливэн.
- Ушел, - вяло ответил Жирный Джонни. - Больше я ничего не знаю.
Ушел. Я думал, он меня убьет.
Диливэн медленно поднимался на ноги. Почувствовав на щеке липкую
сырость, он взглянул на свои пальцы. Кровь. Блядь. Рука, сама потянувшаяся
к кобуре, зашарила в поисках револьвера, и эти поиски затянулись надолго -
пальцы давно уже заверили Карла Диливэна, что револьвер исчез вместе с
кобурой, а он все продолжал с надеждой ощупывать себя. О'Мейра отделался
просто головной болью; Диливэну казалось, что кто-то использовал его
черепную коробку под ядерный полигон.
- Парень забрал мой револьвер, - сказал он О'Мейре. Язык у него так
заплетался, что разобрать слова было почти невозможно.
- Милости прошу в клуб.
- Он еще здесь? - Сделав шаг к О'Мейре, Диливэн накренился влево,
точно находился на палубе бороздящего бурное море корабля, однако
исхитрился выпрямиться.
- Нет.
- Давно? - Диливэн посмотрел на Жирного Джонни, но ответа не получил
- быть может, потому, что Жирный Джонни, стоявший к полицейским спиной,
подумал, что Диливэн все еще говорит с напарником. Диливэн, и в самых
благоприятных обстоятельствах не отличавшийся спокойным нравом и
сдержанным поведением, рявкнул на него (отчего ему почудилось, что голова
у него сейчас расколется на тысячу кусков): Тебя спрашивают, говнюк
жирный! Давно этот козел смылся?
- Ну, может, минут пять, как, - тупо сказал Жирный Джонни. -
Прихватил свои патроны и ваши пушки. - Он помолчал. - За патроны он
заплатил. Поверить не могу.
"Пять минут, - подумал Диливэн. Мужик приехал на тачке. Сидя в
патрульной машине и прихлебывая кофе, они видели, как он выходил из такси.
Приближался час пик. В это время дня поймать тачку трудно. - А может..."
- Пошли, - сказал он Джорджу О'Мейре. - У нас все еще есть шанс его
прищучить. А эта жирная потаскуха пусть даст ствол...
О'Мейра продемонстрировал "Магнум". Поначалу Диливэн увидел два
револьвера, потом они медленно слились в один.
- Хорошо. - Диливэн приходил в себя - не сразу, а мало-помалу, как
боксер-профессионал, получивший основательный удар в подбородок. - Пусть
будет у тебя. Я возьму ружье из машины. - Он двинулся к двери и на этот
раз не просто покачнулся; его шатнуло, и он был вынужден ухватиться за
стену, чтобы удержаться на ногах.
- Ты как, оклемаешься? - спросил О'Мейра.
- Если мы его поймаем, - сказал Диливэн.
Они ушли. Жирный Джонни обрадовался их отбытию - не так сильно, как
радовался уходу зомби в синем костюме, но почти. Почти так же.
Диливэну с О'Мейрой даже не нужно было обсуждать, куда, покинув
оружейный магазин, мог направиться преступник. Достаточно было послушать
доносившийся из рации голос диспетчера.
- Девятнадцатый, - снова и снова повторяла она. - Ограбление с
применением огнестрельного оружия. Девятнадцатый, Девятнадцатый,
координаты: Вест, Сорок девятая, 395, аптека Каца; преступник высокого
роста, рыжеватый, синий костюм...
"С применением огнестрельного оружия, - подумал Диливэн, и голова у
него заболела пуще прежнего. - Интересно, из чьего ствола он стрелял,
О'Мейры или моего? Или из обоих? Если этот мешок с говном кого-нибудь
угрохал, мы накрылись медным тазом. Вот разве что мы его повяжем".
- Рванули, - коротко велел он О'Мейре. Тому не нужно было повторять
дважды. Он понимал ситуацию не хуже Диливэна. С маху нажав кнопки,
включившие мигалки и сирены, он вклинился в поток машин - только
взвизгнули шины. Уже образовывались заторы (начинался час пик), и О'Мейра
повел патрульную машину двумя колесами по сточной канаве, а двумя - по
тротуару, распугивая пешеходов, как перепелок. На Сорок девятую пытался
втиснуться фургон "Продукты". О'Мейра подрезал ему заднее крыло. Впереди,
на тротуаре, мерцало битое стекло. Оба полицейских слышали резкий
надсадный рев сигнализации. Пешеходы укрывались в подъездах и за кучами
мусора, зато жильцы верхних этажей охотно глазели из окон, точно внизу
показывали на редкость хорошее телевизионное шоу или бесплатное кино.
Во всем квартале не осталось ни единой машины; они разогнали и такси,
и рейсовые автобусы.
- Надеюсь только, что он еще там, - сказал Диливэн и ключом отомкнул
под приборным щитком короткие стальные скобы, охватывавшие приклад и ствол
духового ружья. Он вытащил ружье из креплений. - Надеюсь только, что этот
хер вонючий, этот сукин сын все еще там.
Оба они не понимали, что, имея дело со стрелком, лучше чересчур не
нарываться.
Когда Роланд вышел из аптеки Каца, к лежавшим в карманах пиджака
Джека Морта картонным коробкам с патронами присоединился большой флакон
кефлекса. В правой руке Роланд держал табельное оружие Карла Диливэна,
револьвер тридцать восьмого калибра. Черт возьми, до чего же приятно было
держать револьвер здоровой правой рукой.
Услышав вой сирены, стрелок увидел машину, с ревом мчавшуюся по
улице. "Они", - подумал Роланд. Он начал поднимать револьвер, и тут
вспомнил: это стрелки. Стрелки, выполняющие свой долг. Он повернулся и
опять вошел в лавку алхимика.
- Стой, козел! - пронзительно завопил Диливэн. Взгляд Роланда
метнулся к выпуклому зеркалу, и вовремя: он увидел, как один из стрелков
(тот, у которого из уха шла кровь) высунулся из окна с дробовиком. Его
напарник резко остановил экипаж, отчего одетые резиной колеса взвизгнули и
из-под них пошел дым, и первый стрелок вогнал патрон в патронник.
Роланд грянулся на пол.
Чтобы понять, что сейчас произойдет, Кацу не нужны были никакие
зеркала. Сперва просто псих, теперь - психованные фараоны. Ой-вэй.
- Ложись! - визгливо крикнул он своему ассистенту и охраннику Ральфу,
после чего рухнул на колени за прилавком, не подождав, чтобы посмотреть,
сделают они то же самое или нет.
Потом, на ничтожную долю секунды опередив спустившего курок Диливэна,
на Каца сверху обрушился ассистент, приложив хозяина головой о пол и в
двух местах сломав ему челюсть. Так не в меру рьяный футболист, "пасущий"
защитника, сбивает его с ног в своем стремлении отобрать мяч.
Сквозь ревущую волну боли, которая внезапно захлестнула голову,
аптекарь услышал ружейный выстрел, услышал, как бьется уцелевшее стекло
витрин - а вместе с ним флаконы с лосьонами после бритья, одеколоном,
духами, зубными эликсирами, полосканиями, сиропами от кашля и невесть с
чем еще. Тысяча противоречивых запахов, поднявшись над осколками,
произвела на свет адское зловоние, и, теряя сознание, Кац в очередной раз
воззвал к Богу, упрашивая покарать его покойного папашу, в первую очередь
за то, что тот, точно ядро - каторжнику, приковал ему к ноге это
несчастье, эту проклятую аптеку.
Роланд увидел, как ураган выстрела смел бутылочки и коробочки.
Стеклянный ящик с хронометрами развалился. Такая же участь постигла
большую часть его содержимого. Назад полетело сверкающее облако обломков.
"Они не могут знать, есть ли здесь еще невинные люди, или нет, -
подумал он. - Не могут - и все равно применяют дробовик!"
