Он был еще совсем ребенком". Нордофф все еще тяжело дышал.
"Не могли бы вы дать мне стакан воды, мистер Хэгстром?"
"Разумеется". Ему пришлось налить стакан самому, так как
его жена, читавшая за кухонным столом роман ужасов и
жевавшая печенье, даже не шелохнулась. "Сет!" - закричал он
снова. "Иди сюда и помоги нам, хорошо?"
Но Сет продолжал извлекать приглушенные и довольно кислые
звуки из купленной в рассрочку гитары, за которую Ричард еще
расплачивался.
Он пригласил Нордоффа остаться на ужин, но тот вежливо
отклонил приглашение. Ричард кивнул, вновь почувствовав
неудобство, но, возможно, скрыв его лучше на этот раз. Что
такой классный парень, как ты, делает в такой семье, как
эта? - спросил его однажды его друг Берни Эпштейн, и Ричард
только помотал головой в ответ, ощущая то же вялое смущение,
что и сейчас. Он был классным парнем. И, однако, каким-то
образом он оказался в обществе этих двух людей - толстой,
надутой жены, которая считала, что он лишил ее радостей
жизни, что она поставила на проигрышную лошадь, и
необщительного пятнадцатилетнего сына, который выполнял
кое-какую мелкую работу в школе, где преподавал Ричард...
сына, который извлекал из гитары странные, причудливые
аккорды утром, днем и вечером (в основном, вечером) и,
похоже, полагал, что этого вполне достаточно, чтобы
устроиться в жизни.
"Ну а как насчет пива?" - спросил Ричард. Ему не
хотелось отпускать Нордоффа. Он хотел услышать еще
что-нибудь о Джоне.
"Пиво - это замечательно", - сказал Нордофф, и Ричард
благодарно кивнул.
"Отлично", - сказал он и сходил за парой банок.
Его кабинет располагался в небольшом, похожем на сарай
здании, стоявшем отдельно от дома. Там же он отвел место и
для семейной гостиной. Но в отличие от семейной гостиной,
кабинет он ощущал своим. Местом, в котором он мог
отгородиться от незнакомца, на котором он женился, и от
незнакомца, которому он дал жизнь.
Лине, разумеется, не понравилось, что у него будет свой
уединенный угол, но она не смогла этому помешать. Это была
одна из немногих маленьких побед, которую ему удалось над
ней одержать. Он думал, что в каком-то смысле она
действительно поставила на проигрышную лошадь. Когда они
поженились шестнадцать лет назад, они оба верили, что он
будет писать превосходные, прибыльные романы, и вскоре
каждый из них будет разъезжать на своем мерседесе. Но
единственный роман, который он опубликовал, оказался не
слишком-то прибыльным, да и критики поспешили указать на то,
что он отнюдь не превосходен. Лина встала на точку зрения
критиков, и это стало началом их взаимного отчуждения.
Так получилось, что преподавание в средней школе, которое
оба рассматривали раньше лишь как ступеньку к известности,
славе и богатству, превратилось в основной источник их
дохода за последние пятнадцать лет - чертовски длинная
ступенька, - думал он иногда. Но он так никогда и не
отказался окончательно от своей мечты. Он писал рассказы и
случайные статьи. Он был членом гильдии авторов с хорошей
репутацией. С помощью своей пишущей машинки он зарабатывал
дополнительно около пяти тысяч долларов в год. И как бы
Лина не ворчала по этому поводу, все это давало ему право на
отдельный кабинет... тем более, что сама она работать
отказалась.
"У вас здесь очень мило", - сказал Нордофф, оглядывая
маленькую комнатку, стены которой были увешаны невообразимой
смесью старых фотографий. Ублюдочный компьютер был водружен
на стол. Старая электрическая машинка Ричарда была временно
переставлена на шкафчик с картотекой.
"Она еще послужит мне", - сказал Ричард. "Вы ведь не
думаете, что эта штука может работать, не так ли? Джону
ведь было всего четырнадцать лет".
"Забавно выглядит, правда?"
"Очень забавно", - согласился Ричард.
Нордофф рассмеялся. "И вы даже не представляете себе,
насколько это забавно", - сказал он. "Я посмотрел на заднюю
панель монитора. На некоторых проводах штамп "IBM", а на
других - "Рэйдио Шек". Но больше всего телефонных проводов
"Вестерн Электрик". И, поверите или нет, там внутри
маленький моторчик от эректора". Он глотнул пива и произнес
задумчиво: "Пятнадцать. Ему как раз исполнилось
пятнадцать. За пару дней до несчастного случая". Он
выдержал паузу и повторил это снова, глядя вниз на свое
пиво. "Пятнадцать". Голос его звучал совсем тихо.
"От эректора?" - Ричард недоуменно посмотрел на старика.
"Ну да, от механизма, который был вставлен в
электрического котенка. У Джона был один такой... лет,
наверное, с шести. Я его подарил ему на Рождество. Он уже
тогда сходил с ума по всяким устройствам. Любой механизм
ему нравился. Понравилась ли ему маленькая коробочка с
моторчиками? Я думаю, да. Он ведь хранил ее почти десять
лет. Не каждый мальчик поступит так, верно, мистер
Хэгстром?"
"Да", - ответил Ричард, размышляя о коробках с игрушками
Сета, которые он вытащил из дома уже много лет назад.
Игрушки были отвергнуты, забыты или просто без причины
разломаны. Он взглянул на компьютер. "В таком случае, он
не должен работать".
"Не уверен в этом, пока вы не попробуете", - сказал
Нордофф. "Парень был чертовски близок к тому, чтобы стать
гением электричества".
"По-моему, это небольшое преувеличение. Я, конечно,
знаю, что он хорошо разбирался во всяких устройствах и
победил на общегосударственной технической олимпиаде, когда
учился в шестом классе..."
"Соревнуясь с подростками, значительно старше его самого,
Многие из них были уже старшеклассниками", - сказал Нордофф.
"По крайней мере, так говорила его мать".
"Это правда. Мы все так гордились им". Последняя фраза,
впрочем, была не вполне правдивой. Ричард гордился, мать
Джона гордилась, но отцу мальчика было абсолютно наплевать.
"Но задачи технической олимпиады и конструирование новой
модели компьютера..." Он пожал плечами.
Нордофф поставил пиво. "В пятидесятых был мальчик", -
сказал он, - "который сконструировал атомную бомбу из двух
консервных банок и электрического оборудования стоимостью в
пять долларов. Джон рассказал мне об этом. А еще он
сказал, что в каком-то провинциальном городке в Нью-Мексико
жил мальчик, открывший тахионы - отрицательные частицы,
движущиеся во времени в обратном направлении - в 1954 году.
Мальчик из Уотербери, Коннектикут, одиннадцать лет,
изготовил бомбу из целлулоида, который он соскреб с
игральных карт. Он взорвал с ее помощью пустую конуру.
Дети иногда делают забавные вещи. И гениальные вещи, в
частности. Вас это удивляет?"
"Да, возможно".
"Так или иначе, он был очень хорошим мальчиком".
"Вы его любили немного, так ведь?"
"Мистер Хэгстром", - сказал Нордофф, - "я любил его очень
сильно. Он был идеальным ребенком".
И Ричард подумал, как странно все получилось: его брат,
бывший самым настоящим дерьмом лет с шести, женился на
прекрасной женщине и родил прекрасного, талантливого сына.
А он, всегда стремившийся быть деликатным и добрым (что бы
слово "добрый" ни обозначало в этом безумном мире), женился
на Лине, превратившейся в жирную, как свинья, молчаливую
женщину, а сыном его оказался Сет. Глядя в честное, усталое
лицо Нордоффа, он думал о том, как все это могло произойти и
сколько в этом было его вины, насколько это было результатом
его собственной мягкости и слабости.
"Да", - сказал Ричард. "Именно таким он и был, не правда
ли?"
"Не удивлюсь, если эта штука будет работать", - сказал
Нордофф. "Нисколько не удивлюсь".
После того, как Нордофф ушел, Ричард Хэгстром включил
компьютер в сеть и нажал кнопку на мониторе. Внутри
раздалось легкое гудение, и он стал ждать, появятся ли на
экране буквы IBM. Они не появились. Вместо этого,
сверхъестественные, как голос из могилы, выплыли эти слова,
зеленые привидения, появившиеся из темноты:
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ДЯДЯ РИЧАРД! ДЖОН.
"Боже мой", - прошептал Ричард, тяжело опускаясь на стул.
Две недели назад произошел несчастный случай, в котором
погибли его брат, жена брата и их сын. Они возвращались из
поездки на выходные дни. Роджер был пьян. Это было обычным
состоянием для Роджера Хэгстрома. Но на этот раз счастье
изменило ему, и он съехал на своем старом грязном
автомобильном фургоне с края девяностофутового обрыва.
Фургон разбился вдребезги, а обломки сгорели. Джону было
четырнадцать - нет, пятнадцать. Как раз исполнилось
пятнадцать за два дня до несчастного случая. Так сказал
старик. Через три года он освободился бы от этого
неуклюжего, тупого медведя. Его день рождения... скоро
будет и мой.
Через неделю. Компьютер был подарком Джона на его день
рождения.
В чем-то это делало сложившуюся ситуацию еще хуже.
Ричард не мог точно сказать, в чем и почему, но это было
действительно так. Он протянул руку, чтобы выключить
компьютер, но, помедлив, не стал этого делать.
Один мальчик сделал атомную бомбу из двух консервных
банок и пятидолларового электрооборудования, собранного из
автомобильных запчастей.
Да, а еще в нью-йоркской канализации полно аллигаторов, а
на базе военно- воздушных сил США где-то в Небраске хранится
замурованный в лед инопланетянин. Знаем мы эти рассказы.
Все это дерьмовое вранье. Но, может быть, мне и не хотелось
бы быть в этом уверенным на все сто процентов.
Он обошел компьютер и заглянул внутрь через
вентиляционные щели на задней панели. Все было, как
рассказывал Нордофф. Провода со штампом "Рэйдио Шек.
Сделано в Тайване". Со штампами "Уэстерн Электрик" и
"Уэстрекс". И он увидел еще одну штуку, которую Нордофф не
заметил или намеренно не упомянул. Там был трансформатор от
детской железной дороги, увитый проводами, как невеста
Франкенштейна.
"Боже мой", - произнес он, засмеявшись и едва не
расплакавшись. "Боже мой, Джонни, для чего же ты собирал
эту штуку?"
Но и это было ему известно. Он годами мечтал иметь
компьютер и часто говорил об этом. Когда смех Лины стал
слишком саркастическим, чтобы его можно было выносить, он
рассказал о своей мечте Джону. Он вспомнил, как говорил
Джону прошедшим летом: "Я мог бы писать быстрее, быстрее
вносить правку и чаще посылал бы свои вещи в журналы".
Мальчик посмотрел на него серьезно. Его светло-голубые
глаза, такие умные, но в то же время такие напряженные,
казались огромными за стеклами его очков. "Это было бы
замечательно, просто замечательно".
"Почему же ты не достанешь себе такую штуку, дядя Рич?"
"Ну, они не имеют обыкновения раздавать их задаром", -
сказал Ричард, улыбаясь. "Модель "Рэйдио Шек" стоит самое
меньшее три тысячи долларов. Цена самых дорогих моделей
поднимается до восемнадцати тысяч".
"Что ж, может быть, когда-нибудь я сделаю тебе
компьютер", - сказал Джон.
"Очень может быть", - сказал Ричард, похлопав его по
спине. И до тех пор, пока Нордофф не позвонил ему, он
никогда не вспоминал об этом разговоре.
Провода из любительских электрических моделей.
Трансформатор от игрушечной железной дороги. Боже.
Он вновь подошел к компьютеру, намереваясь выключить его,
словно если бы он действительно попробовал написать
что-нибудь и машина не сработала, это каким-то образом
осквернило бы творение его трудолюбивого, хрупкого
(обреченного) племянника.
Вместо того, чтобы выключить компьютер, он нажал кнопку
"ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ". Мурашки побежали у него по спине.
"ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ" - забавное выражение, если
вдуматься. Оно едва ли подходит для писательской работы.
Скорее оно напоминает о газовых камерах и электрических
стульях... и, возможно, о старых, грязных автомобильных
фургонах, срывающихся с обрыва.
"ПРИВЕСТИ В ИСПОЛНЕНИЕ".
Компьютер гудел значительно громче, чем те выставленные в
магазинах образцы, которые Ричарду приходилось видеть. Он
почти грохотал. Что там в блоке памяти, Джон? - подумал
он. Кроватные пружины? Выстроенные в ряд трансформаторы от
железной дороги? Консервные банки? Он снова вспомнил глаза
Джона, его спокойное и нежное лицо. Было ли это странным,
а, может быть, почти безумным - ревновать чужого сына?
