- Когда ты вернешься домой, выполнив задание, - продолжал Гонт, -
фотография станет снова прежней. Но постарайся, Майра, чтобы тебя никто
не заметил, иначе тебе больше не видать его.
- Нет, - всхлипывала Майра. - Клянусь.
И вот теперь, подойдя к дому Генри, она вспомнила свою клятву.
Огляделась по сторонам - не идет ли кто. Дорога была безлюдна в обоих
направлениях. Ворона каркала над чьим-то пустым и черным октябрьским
полем. Больше ни звука. День трепетал как живое существо, а земля
казалась ошеломленной неожиданным назойливым зноем.
Майра пошла по подъездной дороге к дому, задрав на ходу полу рубашки,
чтобы проверить на месте ли штык в ножнах. Пот липкими струйками стекал
по спине и между грудей в лифчик. Хоть она этого и не знала, и не
поверила бы, если бы услышала от кого-нибудь, но вдруг, поглощенная
деревенской тишиной, Майра стала красива. Расплывшееся бессмысленное
лицо неожиданно наполнилось, пусть на мгновение, глубиной и
определенностью, никогда прежде ему не свойственными. Скулы заострились
впервые со времен окончания колледжа, когда Майра решила, что ее
основное предназначение в жизни - съесть все на свете конфеты, пирожные,
пастилу и зефир. Но последние четыре дня она была слишком занята,
изобретая все более изощренные сексуальные утехи с Элвисом, чтобы думать
о еде. Волосы, свисавшие обыкновенно вдоль щек и на лоб неопрятными
прядями, теперь были стянуты на затылке в маленький аккуратный тугой
хвостик, открыв брови. Вероятно, потрясенные столь непривычно большой
порцией гормонов и столь же неожиданным ограничением в сладостях после
долгих лет перенасыщения, прыщи, вулканами закипавшие у нее на лице с
двенадцатилетнего возраста, исчезли. И открылись глаза, как оказалось
прекрасные - огромные, синие, почти роковые. Эти глаза принадлежали не
Майре Иванс, а дикому зверю, готовому в любой момент напасть.
Она подошла к машине Генри. Теперь на дороге уже появился объект -
маленький деревенский грузовичок, направлявшийся в город. Майра
соскользнула, согнувшись, к капоту и, присев на корточки, дождалась,
пока грузовичок скрылся из виду. Тогда она поднялась. Из нагрудного
кармана сорочки достала листок бумаги. Развернула его, разгладила и
заправила под один из дворников на ветровом стекле машины так, чтобы
текст был ясно виден:
НЕ СМЕЙ МЕНЯ ВЫГОНЯТЬ И ЗАБИРАТЬ КЛЮЧИ ОТ МАШИНЫ, ВОНЮЧАЯ ЖАБА!
Теперь наступил черед штыка.
Майра снова огляделась, но единственное живое существо во всем жарком
мире, залитом дневным светом, оказалась ворона, по всей видимости та же
самая, которую Майра уже видела. Она пролетела мимо, через дорогу,
уселась на крыше телефонной будки и стала внимательно следить за Майрой.
Майра вытащила штык, сжала его изо всех сил обеими руками, шагнула
вперед и пропорола резину, вонзив штык по самую рукоять в переднее
колесо со стороны водителя. Лицо ее сморщилось в ожидании грохота, но
раздалось всего лишь длинное ШШШШШ! - так с облегчением может выдохнуть
здоровый мужик, отлив в придорожную канаву. "Т-берд" заметно накренилась
на левый бок. Майра покрутила штык в резине, расширяя дыру (слава Богу,
Чак не забывал точить свои игрушки).
Когда разрез показался Майре достаточным, она перешла ко второму
переднему колесу и проделала с ним то же самое. Она все еще торопилась
поскорее вернуться к своей любимой фотографии, но теперь уже была
довольна, что пришла сюда. Это занятие тоже вызывало возбуждение, своего
рода конечно. Представляя себе лицо Генри, когда он увидит, что
случилось с его драгоценной "сандерберд", Майра злорадно хихикала. Бог
знает почему, но ей казалось, что когда она снова окажется наедине с
Королем на борту Лизы Мари, ей удастся продемонстрировать ему пару новых
любовных приемчиков.
Она перешла к задним колесам. Штык уже вонзался в резину не так
легко, но Майра работала с воодушевлением и это придавало ей сил.
Когда работа была окончена и колеса не только проколоты, но и сдуты
до основания, Майра отступила на несколько шагов, чтобы полюбоваться
результатами своего труда. Тяжело дыша, она мужским движением утерла со
лба пот тыльной стороной ладони. "Сандерберд" Генри Бофорта оказалась на
добрых шесть дюймов ближе к земле, чем была до появления Майры. Машина
сидела на ободах, а дорогостоящая резина, на которую Генри не жалел
средств, обмякла и съежилась. Майра осталась довольна плодами своих
усилий и решила, хотя ее никто об этом не просил, нанести последний
штрих. Она ткнула острием ножа в бок машины и проскребла вдоль
отполированного сверкающего борта длинную царапину.
Штык издал отвратительный скрежещущий звук при соприкосновении с
металлом, и Майра испуганно оглянулась на дом, опасаясь, что Генри может
услышать и выглянет из-за занавески и увидит ее.
Этого не случилось, но Майра понимала, что пора сматывать удочки. Она
исчерпала весь запас времени, отведенный ей на выполнение задания и,
кроме того, в спальне ее дожидался Король. Она торопливо зашагала прочь,
запихивая на ходу штык обратно в ножны и под широкие разлетающиеся полы
сорочки Чака. Пока она шла, к Мудрому Тигру проехала лишь одна машина,
да и та в обратном направлении, так что если даже водитель и обратил на
нее внимание, то в зеркало заднего вида мог бы разглядеть только ее
спину.
Майра села за руль, сдернула резинку, стягивавшую волосы (они сразу
повисли вдоль щек, как обычно), и поехала обратно в город. Делала она
все перечисленное одной рукой, а вторая была в это время занята
подготовительной работой в низу живота. Майра влетела в дом и помчалась
вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Фотография лежала на постели,
там, где она ее оставила. Майра скинула туфли, стянула джинсы и
бросилась на кровать, сжимая в руках фотографию. Трещины на стекле
исчезли; Король снова стал юн и обворожителен.
То же самое можно было сказать и о Майре, во всяком случае в тот
момент.
7
Колокольчик над дверью снова пропел свою серебристую песенку.
- Здравствуйте, миссис Поттер! - мистер Гонт просиял и сделал пометку
в списке. - Я уж боялся, вы про меня забыли.
- Не забыла, конечно, но думала, что не смогу прийти. - Линор Поттер
казалась очень расстроенной. Ее седые волосы, обычно тщательно
уложенные, теперь были стянуты на затылке небрежным узлом. Под глазами
чернели круги, а из-под дорогой твидовой юбки выглядывал край
комбинации. Глаза беспокойно шарили по углам торгового зала и выражение
лица можно было назвать озлобленно-подозрительным.
- Вы хотели взглянуть на куклу Хауди Дуди. Кажется, у вас целая
коллекция детских...
- К сожалению, я не в состоянии сегодня заниматься такими делами, -
перебила Линор. Супруга самого известного и богатого адвоката города,
она разговаривала решительным, не подразумевающим возражений тоном. - У
меня совершенно расстроены нервы. Ужасный день. Не просто плохой, а
отвратительный.
Мистер Гонт обошел центральную витринную стойку и оказался совсем
рядом с Линор. Лицо его выражало тревогу и сочувствие.
- Дорогая моя, что случилось? Вы выглядите совсем неважно.
- Еще бы! - воскликнула Линор. - Нарушено нормальное состояние моей
ауры, грубо нарушено. Вместо голубоватого, цвета покоя и безмятежности,
мое биополе окрасилось в кроваво-красный цвет. И все по вине мерзавки,
проживающей в доме напротив. Мерзавки в высшей степени.
Не дотронувшись до Линор, мистер Гонт изобразил руками нечто
призывающее к спокойствию.
- Какую мерзавку вы имеете в виду, миссис Поттер? - спросил он, зная,
без сомнения, о ком идет речь.
- Бонсэйн, конечно! Бонсэйн! Эту лживую Стефани Бонсэйн! Никогда еще
моя аура не окрашивалась в темно-красный цвет, мистер Гонт. В розовый -
да, пожалуй, и однажды в красный, когда на меня в Оксфорде налетел
пьяный, но в пурпурный - никогда. Я просто не могу так жить!
- Конечно, нет, - поддакнул мистер Гонт. - Никто от вас этого и не
требует.
Ему наконец удалось встретиться с ее взглядом. Это было непросто, так
как глаза миссис Поттер на задерживались на месте ни на секунду, но
всетаки в результате получилось. И как только получилось, Линор Поттер
мгновенно успокоилась. Смотреть в глаза мистера Гонта было для нее все
равно что заглядывать внутрь собственной ауры во время ежедневных
упражнений и принятия определенной пищи (стручков гороха и овсянки по
большей части), а также попыток заглянуть в самые глубины собственного
биополя во время как минимум часа медитации с утра, сразу после
пробуждения, и еще перед тем как отойти ко сну. Глаза мистера Гонта были
безмятежно-голубыми, как безоблачное небо.
- Идите сюда, - сказал он и повел ее к недлинному ряду бархатных
кресел с высокими спинками, где за последнюю неделю успели посидеть
многие жители Касл Рок. А когда она опустилась в одно из них, он
предложил: - Теперь расскажите мне все по порядку.
- Она всегда меня ненавидела, - начала Линор. - Всегда считала, что
ее муж не достиг определенных высот на фирме так быстро, как ей
хотелось, только оттого, что ему мешал мой муж. А настраивала его будто
бы я. У этой женщины очень мало извилин, очень большая грудь и
грязно-серая аура. Вам наверняка известен подобный тип.
- Безусловно, - тут же согласился мистер Гонт.
- Но я даже не подозревала, как смертельно она меня ненавидит, вплоть
до сегодняшнего утра. - Линор Поттер снова начинала нервничать, несмотря
на все усилия Гонта. - Я сегодня встала утром и увидела, что все мои
цветочные клумбы полностью уничтожены. Погублены. Все, что вчера еще
было так прекрасно, сегодня погибло. Погибло то, что умиротворяет ауру и
уравновешивает биополе. Уничтожено этой мерзавкой! Отъявленной мерзавкой
Бонсэйн.
Пальцы Линор сжались в кулаки, спрятав тщательно наманикюренные
ногти. А кулаки забарабанили по изогнутым подлокотникам кресла.
- Хризантемы, гладиолусы, астры, георгины... эта мерзавка забралась
ночью в мой сад и вырвала все цветы из земли. разбросала их повсюду!
Знаете, где я нашла свою декоративную капусту, мистер Гонт?
- Не знаю - где? - спросил он, продолжая делать руками успокаивающие
жесты над ее головой. На самом деле он прекрасно знал, где была капуста
и кто истинный виновник трагедии - Мелисса Клаттербак. Линор Поттер не
подозревала в содеянном Мелиссу просто потому, что не знакома была с
супругой помощника Клаттербака, впрочем, так же как и сама Мелисса не
знала Линор, разве что здоровалась при случайной встрече на улице. Не
было у Мелиссы никакой корысти (если не считать удовольствия, которое
получает любой смертный, лишая ближнего самого для него дорогого). Цветы
Линор она вырвала с корнем в счет уплаты за великолепный фарфоровый
сервиз. Если докопаться до основания содеянного, то любой поступок может
оказаться разумным и деловым.
"Забавным при этом, - думал мистер Гонт, - но кто сказал, что работа
обязательно должна быть скучна?".
- Мои цветы валяются на улице, - вопила Линор. - Посреди Касл Вью!
Она не пощадила ни одного экземпляра, даже редчайших африканских
маргариток! Все погибло! Все... погибло!
- Вы видели ее?
- Мне нет необходимости ее видеть! Она единственная, кто ненавидит
меня настолько, чтобы такое натворить. К тому же все клумбы истоптаны ее
высокими каблуками. Я уверена, эта шлюха даже спать ложится в своих
туфлях на высоких каблуках. О, мистер Гонт, - всхлипнула Линор. - Каждый
раз, стоит мне закрыть глаза, все становится пурпурным. Что мне делать?
Мистер Гонт молча смотрел ей в глаза до тех пор, пока она не
