успокоилась.
- Теперь лучше? - спросил он.
- Да, - ответила Линор слабым голосом. - Мне кажется, я еще смогу все
увидеть в голубом цвете.
- Но вы по-прежнему слишком расстроены, чтобы говорить о покупках.
- Да.
- Продолжаете думать о том, что эта мерзавка натворила.
- Да.
- Она должна заплатить за это.
- Да.
- Если она еще хоть раз такое сделает - заплатит.
- Да.
- У меня найдется кое-что подходящее для такого случая, миссис
Поттер. Посидите минутку и подумайте о чем-нибудь голубом. Я скоро
вернусь.
- Голубом, - эхом откликнулась Линор словно во сне. Вернувшись, Гонт
вложил один из автоматических пистолетов, привезенных Тузом из
Кэмбриджа, в руки Линор. Пистолет был заряжен и поблескивал в свете ламп
от щедрой смазки.
Линор подняла пистолет к глазам. Смотрела она на него с большим
удовольствием и глубоким облегчением.
- Поймите меня правильно, миссис Поттер. Я никого и никогда не
заставляю совершать убийство, - сказал Гонт. - Во всяком случае, без
серьезной причины. И уж, конечно, не ради погубленных цветов, мы с вами
оба разумные люди и понимаем, что причина не слишком серьезная. В конце
концов цветы всегда можно посадить другие, и даже лучше прежних. Но ваша
аура, биополе - ну что, скажите на милость, у вас - да и у всех нас -
есть более драгоценное? - Он горько улыбнулся.
- Ничего, - сказала Линор и направила дуло пистолета на стену. -
Пифпаф, пиф-паф, вот тебе мерзавка, проститутка! Желаю, чтобы твой муж
закончил карьеру мусорщиком, он этого заслуживает. Вы оба этого
заслуживаете.
- Видите этот маленький рычажок, миссис Поттер? - Гонт указал длинным
пальцем.
- Да, вижу.
- Это предохранитель. Если мерзавка придет снова и захочет нанести
вам очередное оскорбление, нужно его сдвинуть. Понятно?
- Да, конечно, - сонным голосом подтвердила Линор. - Я все понимаю.
- Никто вас не станет обвинять, - продолжал Гонт. - Любая женщина
имеет право защищать свою собственность. И обязана защищать свою ауру.
Бонсэйн едва ли придет снова, но если вдруг...
Он многозначительно посмотрел на Линор.
- Если придет, то в последний раз. - Она поднесла короткий ствол
пистолета к губам и нежно поцеловала.
- А теперь положите его к себе в сумочку, - посоветовал Гонт, - и
возвращайтесь домой. Судя по тому, что вы о ней знаете, она именно в
этот момент может орудовать в вашем саду. А может быть, и в доме.
Линор сразу забеспокоилась. Голубая аура снова стала покрываться
красными прожилками. Она встала и положила пистолет в сумку. Мистер Гонт
от нее отвернулся, и тогда ее остановившийся взгляд ожил и Линор часто
заморгала.
- Простите меня, мистер Гонт, но, видимо, я приду посмотреть на Хауди
Дуди в другой раз. Думаю, мне надо поскорее попасть домой. Боюсь эта
мерзавка Бонсэйн может как раз сейчас находиться в моем саду или даже в
доме. Судя по тому, что мне о ней известно.
- Какое ужасное предположение, миссис Поттер!
- Да. Но частная собственность накладывает определенные
обязательства. Ее нужно защищать. Надо смотреть правде в глаза, мистер
Гонт. Сколько я вам должна за... за... Она почему-то не могла вспомнить,
что он только что ей продал, хотя уверена была, что вспомнит и очень
скоро. Вместо слов она рассеянно указала на свою сумку.
- Никаких денег. Считайте это... - он широко улыбнулся, - любезностью
при первом знакомстве.
- Благодарю вас, - сказала Линор своим обычным твердым тоном. - Я
чувствую себя гораздо лучше.
- Всегда готов к вашим услугам. - Мистер Гонт галантно склонил
голову.
8
Норрис Риджвик не пошел на рыбалку. Норрис Риджвик смотрел в окно
спальни Святоши Хью. Хью лежал на спине, в постели, и храпел. На нем
были только заскорузлые от засохшей мочи боксерские трусы. В огромных
руках он сжимал кусок меха. Норрис не мог быть уверен - уж больно велики
лапы Хью, да и окно слишком грязное - ему казалось, что это был
поеденный молью лисий хвост. Впрочем, какая разница, что это такое,
главное - Хью спит без задних ног.
Норрис прошел наискосок по лужайке к тому месту, где на подъездной
дороге стоял его автомобиль рядом с Бьюиком Хью. Он открыл переднюю
дверь со стороны пассажирского сидения и наклонился. Корзина для рыбы
стояла на полу. Спиннинг "базун" лежал на заднем сидении - Норрис решил,
что будет чувствовать себя увереннее, если возьмет его с собой.
Он еще ни разу им не воспользовался. А причина была проста - Норрис
боялся пустить спиннинг в ход. Вчера он взял его на озеро и был
полностью готов и оснащен, но так и не решился.
"А вдруг, - думал он, - на крючок попадется огромная рыбина, смоуки
например?".
Смоуки - это разновидность форели, коричневая и гигантская, мечта
всех рыбаков Касл Рок. Поговаривали, будто она более двух футов длиной,
хитрая как ласка, сильная как горностай, крепкая как гвоздь. Старики
утверждали, что челюсти ее набиты металлическими крючками, на которые ее
хотели поймать, но так и не поймали.
А что если она выхватит спиннинг у него из рук? Смешно, конечно,
предполагать, что озерная форель, даже такая великанша, как смоуки
(если, конечно, смоуки вообще существует), сможет утащить спиннинг
"базун", но чем черт ни шутит, а принимая во внимание, как Норрису
вообще в последнее время не везет, - тем более. Он даже слышал треск -
одна половина перекушенной удочки остается в лодке, а другая плывет по
воде. Если спиннинг сломан, с ним уже ничего сделать нельзя, остается
только выбросить.
Так что в конце концов Норрис рыбачил старой удочкой "зебко". На ужин
рыбка не поймалась в тот день, но зато Норрису приснился ночью мистер
Гонт. Во сне он предстал перед ним в высоких болотных сапогах и шляпе, к
полям которой была на крючках подвешена приманка - червяки. Он сидел в
лодке на Касл Лейк, в тридцати футах от берега, а Норрис стоял на
западном берегу у входа в старую рыбачью хижину отца, сгоревшую на самом
деле много лет тому назад. Он стоял и слушал, что говорит мистер Гонт.
Он напоминал Норрису о его обещании, и Норрис проснулся в убеждении, что
правильно сделал, воспользовавшись вчера старым "зебко" вместо "базуна".
Слишком уж "базун" хорош. Преступно рисковать им.
Теперь Норрис открыл крышку корзины и, достав оттуда рыбацкий нож,
направился к "бьюику".
"Мало кто заслуживает этого больше, чем пьяная скотина Хью", - думал
Норрис, но в душе что-то мешало ему в это уверовать до конца. Что-то в
душе подсказывало, что он совершает страшную, роковую ошибку, которую
уже никогда не сможет исправить. Он полицейский и должен ловить и сажать
за решетку людей, поступающих так, как намеревался поступить он сам. Это
вандализм, а вандалы - люди нехорошие.
- Тебе решать, - послышался неожиданно голос мистера Гонта. - Только
тебе решать, Норрис. Спиннинг твой и твое право решать, как с ним
поступить. У тебя есть выбор. Выбор есть всегда. Но...
Голос в голове у Норриса смолк. Ему не имело смысла продолжать.
Норрис и так знал, какие последствия ему угрожают, если он передумает.
Вернувшись к своей машине, он обнаружит спиннинг переломанным надвое.
Потому что любой выбор чреват последствиями. Потому что в Америке ты
можешь иметь все что душе угодно, если имеешь чем расплатиться. А если
не можешь или не желаешь, тебе останется навеки лишь мечтать о
недостижимом.
- И кроме того, он ведь поступил бы со мной так, - уговаривал себя
Норрис. И не за восхитительный спиннинг "базун". Хью перережет глотку
родной матери за бутылку пива или пачку "Лаки Страйк".
Таким образом он унимал чувство вины. Когда что-то в душе пыталось
протестовать, призывало подумать, прежде чем действовать, он начинал
приводить все доводы сначала. Наконец Норрис склонился к машине Хью и
принялся прокалывать и резать шины. Так же как у Майры Иванс, у него по
мере работы возрастал энтузиазм. В качестве дополнительного штриха он
разбил передние фары и задние габаритные фонари. А в довершение всего
подсунул под дворник на ветровом стекле со стороны водителя записку:
ПОКА ТОЛЬКО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ХЬЮБЕРТ, КАК Я ПОСТУПЛЮ, ЕСЛИ НЕ ПРЕКРАТИШЬ ЛОМАТЬ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ АВТОМАТ В МОЕМ БАРЕ. ЧТОБ НОГИ ТВОЕЙ ТАМ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО!
Закончив работу, Норрис подошел к дому и заглянул в окно. Хью
продолжал спать, так и не расставаясь со старым куском меха.
"Господи, кому в целом мире может понадобиться этот кусок дерьма?
Прижимает его к груди, - думал Норрис, - как ребенок любимого плюшевого
медвежонка".
Он вернулся к своей машине. Сел за руль, перевел рычаг в нейтральное
положение и бесшумно покатился вниз по подъездной дороге. Двигатель он
не заводил до тех пор, пока не очутился на шоссе. А потом сразу сорвался
с места и умчался. У Норриса болела голова. Кишки подводило в приступах
тошноты. Но он продолжал уговаривать себя, что не произошло ничего
страшного и что чувствует он себя превосходно, ну просто лучше некуда,
черт вас всех побери.
Ничего не помогало, пока он не потянулся левой рукой к заднему
сидению и не дотронулся до стройной тонкой ручки спиннинга. И тогда
Норрис сразу успокоился.
Так он и держался за свою драгоценность всю дорогу до дома.
9
Звякнул серебряный колокольчик. В Нужные Вещи вошел Заика Додд.
- Привет, Слоупи, - сказал мистер Гонт.
- П-п-п-рив-в-ет, мистер Г-г-...
- При мне ты заикаться не будешь. - Мистер Гонт поднял вверх руку с
указательным и средним пальцами, расставленными в виде вилки, и провел
ими перед лицом Заики сверху вниз.
Мальчик внезапно почувствовал, как в голове у него что-то щелкнуло,
как будто разомкнулось. Он даже рот раскрыл от удивления.
- Что это вы такое со мной сделали? - прошептал он. Слова вылетали из
горла легко и свободно, как двигаются четки на шнурке.
- Трюк, который наверняка пожелала бы освоить мисс Рэтклифф, - мистер
Гонт улыбнулся и сделал очередную пометку в списке против имени Слоупи.
Затем взглянул на старинные часы, тикающие на стене в углу. Без четверти
час. - Расскажи, как тебе удалось так рано уйти из школы. Никто ничего
не заподозрил?
- Нет. - Слоупи изо всех сил скашивал глаза так, чтобы посмотреть на
свой рот. Очень уж ему хотелось знать, каким это образом слова вылетают
из него непривычно-стройной чередой. - Я сказал миссис Девиз, что живот
разболелся, и она послала меня к школьной медсестре. Ей я сказал, что
чувствую себя уже лучше, но все-таки не совсем хорошо. Она спросила,
дойду ли я сам до дома. Я сказал дойду, и она меня отпустила. - Слоупи
помолчал, а потом добавил. - Я пришел потому, что заснул на уроке и мне
приснилось, будто вы меня зовете.
- Так оно и было. - Мистер Гонт двумя пальцами подпер свой
подбородок. - Скажи, твоей маме понравился оловянный чайник, который ты
подарил?
Краска бросилась в лицо Слоупи, и щеки стали кирпично-красного цвета.
Он что-то забормотал, но тут же отказался от этой идеи и уставился на
носки своих башмаков. Мягким, доверительным тоном Гонт сказал:
- Ты решил оставить его себе, правда?
Слоупи кивнул, не спуская глаз со своих ног. Он был очень смущен, ему
было стыдно. Но, главное, обидно: вот ведь, мистер Гонт так здорово
вылечил его заикание, а он все равно слова не может вымолвить.
- Ну, а теперь объясни, зачем двенадцатилетнему мальчику оловянный
чайник?
Забавный хохолок на голове Слоупи, только что качнувшийся сверху
вниз, когда он опускал голову, теперь вместе с его головой замотался из
стороны в сторону. Он не знал, зачем двенадцатилетнему мальчику
