играми. Преподобный Роуз. Я тщательно изучил их сразу же после вашего
первого визита и более того, показал Альберту Мартину, который
занимается законопроектами штата. Его мнение таково: учреждение Казино
Найт не противоречит содержанию указанных разделов. - Он помолчал и
добавил: - Должен вам признаться, что таково и мое личное мнение.
-Безобразие! - прорычал Роуз. - Они намерены превратить обитель
Господа в притон, а вы утверждаете, что это законно!
- Точно так же законно, как лото, в которое играли в Монастыре
Дочерей Святой Изабеллы с 1931 года.
- Это не лото... э-э-э, тут речь идет о рулетке, азартная игра на
деньги. Это... - голос Преподобного Роуза задрожал. - Это - грех!
Алан снова вовремя перехватил свои руки, которые собирались
изобразить очередную птицу, и на этот раз крепко сцепил пальцы в замок.
- Я просил Альберта сделать письменный запрос Джиму Тирни,
Генеральному Прокурору Штата. Ответ был тот же. Мне очень жаль,
Преподобный Роуз. Я понимаю, что это вас оскорбляет. Меня, например,
возмущает, когда детишки катаются по улицам на роликовых досках,
подвергая опасности себя и окружающих, я бы с удовольствием наложил
запрет на такое развлечение, - но не в праве. Имея в виду
демократическую основу нашего существования, частенько приходится
мириться с тем, что нам не по душе.
- Но ведь тут речь идет об азартных играх! - Не унимался Роуз, и в
голосе его слышался неподдельный ужас. - Игры на деньги! Как это может
быть законным, если в Своде ясно сказано...
- Дело в том, что они организуют это не как игру на деньги. Каждый
участник платит за вход. И взамен получает равноценную сумму для участия
в игре. А в конце разыгрываются призы... заметьте: не деньги, а призы.
Кондиционер, микроволновая печь, фарфоровый сервиз, и тому подобное. -
Неожиданно для себя он добавил: - Думаю, со входной платы будут даже
браться налоги.
- Грех, разврат, - как заведенный повторял Роуз. Краска сползла с его
лица. ноздри трепетали.
- Это вопрос морали, а не закона. - сказал Алан. - И так принято по
всей стране.
- Да, - торжественно произнес Роуз, поднимаясь и защищая грудь томом
Библии, как щитом. - Да, так принято у католиков. Католики жить не могут
без азартных игр. И я намерен положить этому конец, шеф э-э-э Пэнгборн.
С вашей помощью или без нее.
Алан тоже поднялся.
- Еще пару замечаний, Преподобный Роуз. Во-первых, шериф Пэнгборн, а
не шеф. И, во-вторых, я не могу вам указывать, какие именно проповеди
читать с кафедры, не могу и Отцу Брайаму советовать, чем именно
заниматься во вверенном ему храме, или запрещать то, что происходит в
Монастыре Дочерей Святой Изабеллы, во всяком случае до тех пор, пока
все, что там происходит, не ломает рамок закона - вот так. Но зато я
могу предупредить вас - будьте осмотрительны. Я имею право вас
предупредить и предупреждаю - будьте осмотрительны!
Роуз подозрительно сощурился.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду то, что вы расстроены. Листовки, которые ваши люди
расклеивают по всему городу опасений не вызывают, письма в газету -
тоже, но старайтесь не переходить черту разумного. Мой вам совет -
оставьте это дело в покое.
- Когда Иисус увидел блудниц и менял в Храме, он не стал сверяться со
Сводом Законов, шериф Пэнгборн. Когда наш Господь увидел этих грешников
в доме Божьем, он не задумался переступать черту или нет. Наш Господь
сделал то, что считал единственно э-э-э верным.
- Да, - спокойно согласился Алан. - Но вы - не Он.
Роуз снова метнул в него взгляд, да такой испепеляющий, что Алан
поежился. Ого, подумал он, этот парень кажется совсем спятил.
- Всего доброго, шеф Пэнгборн, - холодно произнес Преподобный Роуз.
На этот раз Алан даже не стал его поправлять. Он лишь кивнул и
протянул руку, понимая, что она останется не пожатой. Роуз повернулся и
направился к выходу, по-прежнему прижимая Библию к груди.
- Пусть все будет как есть, правда, Преподобный Роуз? - крикнул ему
вслед Алан.
Не оглянувшись и не удостоив Алана ответным словом, Роуз вышел и с
такой силой хлопнул дверью, что стекла в окне задрожали. Алан снова
опустился в кресло и сжал ладонями виски.
Несколько минут спустя в дверь просунулась любопытная мордочка Шейлы
Брайам.
- Алан?
- Он ушел? - спросил шериф, не поднимая головы.
- Проповедник? Да. Вылетел со свистом как мартовский ветер.
- Элвис вышел из дома, - невнятно пробормотал Алан.
- Что?
- Ничего. - Он наконец поднял голову. - Мне срочно нужно принять
чтонибудь от головной боли. Лучше всего наркотик и покрепче. Загляни-ка
в наш шкафчик с вещественными доказательствами.
Шейла улыбнулась.
- Уже заглядывала. Пусто. Могу предложить лишь чашку крепкого кофе.
Он улыбнулся в ответ. Началась вторая половина дня, и она должна быть
лучше, чем первая. Должна быть.
- Идет, - согласился Алан.
- Вот и хорошо. - Шейла закрыла за собой дверь, и тогда Алан выпустил
на свободу свои руки. Вскоре по солнечной дорожке, на стене, к окну
летела целая стая черных дроздов.
7
По четвергам вторая половина дня в средней школе Касл Рок отводилась
под общественную работу. Как отличник Брайан Раск был от этой работы
освобожден вплоть до того времени, когда должны были начаться репетиции
к рождественскому спектаклю "Зимняя Сказка", поэтому он уходил в этот
день рано, что компенсировало его длинные вторники.
В этот четверг он вышел из дверей школы еще до того, как отзвенел
звонок на шестой урок. Кроме учебников и тетрадей в его рюкзаке лежал
свернутый плащ, который заставила с утра взять мама, и теперь он
потешным горбом топорщился у него на спине.
Он ехал на велосипеде, как только мог быстро, и сердце бешено
колотилось в груди. Ему предстояло сделать очень важное
ДЕЛО
Дело необходимое и при этом в некотором роде забавное. Он теперь
точно знал, какое именно. Его осенило, когда он ковыряла носу на уроке
математики.
Пока Брайан катил по Школьной улице, сползающей с Касл Хилл, солнце
впервые за этот день показалось из-за облаков. Он посмотрел налево и
увидел мальчика-тень на велосипеде-тень, торопящегося вслед за ним по
влажному асфальту.
Крути колеса, подруга-тень, подумал Брайан, если хочешь за мной
угнаться. Мне сегодня надо побывать во многих местах и переделать кучу
дел.
Брайан проехал по торговому центру, даже не взглянув на Нужные Вещи,
останавливаясь лишь на мгновение на перекрестках, чтобы посмотреть
направоналево и сразу же мчаться дальше. Подъехав к пересечению улиц
Понд (на которой он жил) и Форд, вместо того, чтобы поехать дальше по
Понд к дому, он свернул направо. На пересечении Форд и Уиллоу он
повернул налево. Задние дворы домов на этих улицах примыкали друг к
другу, разделенные в большинстве случаев деревянными оградами. Пит и
Вильма Бржик жили на Уиллоу Стрит. Здесь надо быть поосторожнее.
Но Брайан знал, как именно, так как по дороге все самым тщательным
образом обдумал, и план действий выстраивался легко и свободно, будто
всегда был заложен у него в голове вместе с самим мероприятием, которое
ему предстояло провести.
В доме Ержиков было тихо и на подъездной дороге пустынно, но это не
обязательно означает, что все так уж в порядке. Обычно Вильма в это
время работала в магазине Хемфилла на Маршруте 117, он это знал, так как
видел ее там за кассовым аппаратом в излюбленном шарфе, повязанном
чалмой на голове, но это не значит, что она обязательно там и теперь.
Видавший виды маленький "юго", на котором она ездила, мог благополучно
стоять в гараже, которого Брайану отсюда не видно.
Он подъехал по дороге к дому, спешился и поставил велосипед на опоры.
Сердце колотилось так, как будто собиралось выбраться на волю через уши
и горло. Не сердце, а какая-то ритм-группа. Он подошел к входной двери,
репетируя про себя фразу, которую скажет в том случае, если Вильма все
же окажется дома.
Здравствуйте, миссис Ержик, скажет он, я Брайан Раск из соседнего
квартала. Я учусь в Средней школе и мы вскоре собираемся распространять
подписку на журнал, чтобы на вырученные деньги приобрести новые костюмы
нашим оркестрантам. Вот я и опрашиваю людей, не желают ли они
подписаться на журнал. Если хотите, я приду позже, когда у меня на руках
будут бланки. Нам обещают премии, если много продадим.
Звучало вполне убедительно и тогда, когда он только составлял этот
монолог по дороге и теперь, но все равно Брайан нервничал. Он еще
постоял некоторое время на крыльце, прислушиваясь, не донесутся ли из
дома какиенибудь звуки - радио, телевизор (если, конечно, Вильма смотрит
что-нибудь кроме "Санта Барбары", а до начала очередной серии еще добрых
два часа), пылесос, наконец. Ни звука, полная тишина. Но опять-таки, это
означает не больше, чем пустая подъездная дорога.
Брайан позвонил. Где-то в глубине дома он услышал слабое дивь-динь.
Он еще постоял, оглядываясь вокруг, не заметил ли его кто-нибудь из
соседей, но Уиллоу Стрит, казалось, вымерла: И еще перед домом Ержиков
была изгородь. И это прекрасно. Когда ты собираешься сделать
ДЕЛО
которое вряд ли одобрят люди - папа и мама, например, изгородь, - это
предмет первой необходимости.
Прошло не менее полминуты, но никто так и не открыл. Ну что ж, чем
дальше, тем лучше. И все же семь раз отмерь - один отрежь. Брайан
позвонил снова, нажав при этом кнопку дважды, и поэтому из чрева дома
донеслось динь-динь, динь-динь. Ни ответа, ни привета.
Тогда все. Все хорошо. Но, честно говоря, все было очень страшно и
еще более неловко.
Брайан еще раз на всякий случай оглянулся, довольно воровато, надо
сказать, и повел велосипед, так и не подняв опоры, в небольшое
пространство между домом и гаражом, которое весельчаки из Обшивки и
Дверей Дика Перри в Южном Париже называли ветродуем. Там он велосипед и
оставил, а сам направился на задний двор. Сердце забилось еще сильнее,
чем прежде. Обычно, когда он так нервничал, у него дрожал голос, и
теперь Брайан молился в душе, если Вильма окажется в саду, мало ли,
может быть, цветы какие-нибудь сажает, и ему придется завести свой
вызубренный монолог насчет подписки на журнал, чтобы голос дрожал не
слишком явно. Если он будет блеять, Вильма Ержик может с успехом
заподозрить, что он врет. А эти подозрения могут привести к таким
последствиям, о которых даже думать не хотелось.
Завернув за угол, он остановился. Отсюда ему был виден задний двор,
но не весь. И вдруг вся эта затея перестала казаться забавной. Теперь
она показалась гадкой шуткой, не больше, но и не меньше. Тут ожил и
заговорил внутренний голос. Почему бы тебе снова не сесть на велосипед,
Брайан? И не поехать домой? Выпьешь стакан молока и все тщательно
обдумаешь.
Да, эта идея была чрезвычайно заманчива. Он уже хотел развернуться,
но тут перед глазами возникла картина, и гораздо более убедительная, чем
прозвучавший голос. Он увидел длинную черную машину - "кадиллак" или
"линкольн Марк IV", остановившуюся у его дома. Дверь открылась, и из
машины вышел мистер Лилэнд Гонт. Только на Гонте на этот раз не было
смокинга, какой носил Шерлок Холме в некоторых рассказах Конан Дойла.
Этот мистер Гонт был одет в черный строгий костюм директора похоронного
бюро - таким он предстал в воображении Брайана - и лицо его было отнюдь
не дружелюбным. Темно-синие глаза еще больше потемнели от гнева, а губы
